Андрей Кивинов - Царь зверей
Ч-черт!
Проштрафившийся Лобов, заглаживая вину, старательно целился из автомата в убегающих. Жаров едва успел поднять ствол:
– Сдурел?! Там люди! Ушли, похоже…
Бросился обратно в машину, схватил рацию…
А Лобов услышал странные звуки. Они явно доносились из микроавтобуса. Он быстро залез в салон, осторожно приоткрыл ящик.
Батюшки… Что за чудовище такое? Свинья-шахидка?.. Тротиловая морская свинка замедленного действия?
Как и опасался Стрельцов, его сосед Липин вылакал в одиночку всю фляжку бодрящей настойки. Зато рассказал многое. И просить не пришлось: из того слова сами сыпались, как горох из распоротого мешка.
Рассказал – и заснул. На ящичке у своих шапок. И даже захрапел, шельмец.
– Хозяин, почем птички? – раздался знакомый зычный голос. Эксперт Семен заглянул в клетку с зеленым попугайчиком.
Попугайчик приветственно запищал, словно узнал знакомого.
– Тыща за штуку, – не растерялся Стрельцов.
– Ого! Чего так дорого?
– Редкая порода. Амазонский тукан. – Стрельцов уже вошел в роль. Раньше ему торговать не доводилось, но мало ли как жизнь сложится… Лишний навык не повредит…
– Гриш, у меня столько нет, – тихо отказался Семен, оглядевшись по сторонам.
– Ну, тогда извините, – громко возгласил Стрельцов. Семен продолжил конспиративным шепотом:
– Забрать их хочу, дочки запилили.
Продавец тоже снизил голос:
– А я с чем останусь?! Ты зачем пришел?
– Наши узнать послали… – Семен старался не перепутать, что говорить шепотом, а что для чужих ушей. – Может, сбросишь цену?
– Гражданин, вы не в Турции на базаре!
Почему ему в голову пришла Турция, Стрельцов не смог бы объяснить. Сам он в Турции не бывал. В Египте доводилось, там и впрямь можно было раза в три цену сбить, если торговаться упорно. Поди, и в Турции так же!
– Ладно, завтра приду и куплю, – раздраженно выкрикнул Семен. И добавил тихонько: – Барыга…
– Передай, – шепнул Гриша, – того, кто заказ принимал, звать Боря Скорик. От этого узнал.
Кивнул на спящего Липина.
– До свидания, хозяин! – попрощался Семен.
Когда шапкоторговец очнулся, Стрельцов попросил его минут пять посторожить товар и направился в местную забегаловку.
Дежуривший у дверей Жигалов с подозрением покосился на нового персонажа. Куда это он? А, в «Птичку».
Жигалов глянул в окно. Нет, ни с кем не общался, выпил пятьдесят грамм, и сразу обратно.
– А говорил, денег ноль! – Жигалов преградил дорогу Стрельцову.
– За сотню мышку продал.
– Ну, с дебютом тебя. Гони процент…
* * *– Да ладно разыгрывать-то… Не до шуток, – нахмурился Рогов. Он не сразу сообразил, что в управлении ГИБДД о его поросячьих проблемах знать не могли, а если бы и знали случайно, то шутить над чужим человеком вряд ли бы стали.
На другом конце провода сильно удивились.
– Извините, это я не вам, – пробормотал Рогов. – Понял… А сами эти… Ага… Тьфу ты! Ладно, ждите. – Вася положил трубку. – Упустили, ешкин кот!
– Кто это? – Любимов с интересом слушал разговор.
– Гаишники. Они на Пулковском автобус по нашей ориентировке тормознули, а люди сбежали.
– Эти? – Жора потряс фотороботами «лесных братьев».
– Говорят, похожи. – Вася помедлил секунду и добавил: – И главное – свинья внутри.
– Твоя?! – расхохотался Жора.
Издеваться над Роговым коллеги до сих пор не перестали. Все понимали, что шутка глупая, – но все равно затягивает. Чем глупее, тем больше затягивает. Вчера вот кто-то брелок с Пятачком (из мультика про Винни-Пуха) на стол подбросил.
– Ну хватит тебе уже, – поджал губу Рогов. – Тебе бы такую подложили… Нет, не моя. Чужая. И очень маленькая.
– И у тебя вроде небольшая. Ну, поехали, глянем… на твое любимое животное.
Крутикова случившееся подкосило.
Он опустился обессиленно в кресло, взялся за сердце. С карикатуры ехидно ухмылялся Дарвин. За окном разлаялись собаки – что-то их там переполошило.
– Боря, ёпрст, как же так? – потухшим голосом сокрушался директор. – Договориться не могли?! Прокол за проколом. А что Татарину говорить?.. Он ждет. Да плевать он хотел!.. Придется ехать, объясняться. А вы давайте на базу и ждите. Если живой вернусь…
Крутиков подошел к бару, открыл дверцу. Достал пузырь виски и стакан. Нет, ну что за ослы! С такими подручными – прямой путь на… На.
Директор передумал, поставил бутылку на место, вытащил пузырек с каплями валокордина. Накапал треть стакана…
Дверь приоткрылась, заглянула Степанида.
– Чего тебе?! – рявкнул начальник.
– Анатолий Сергеевич… Злых на складе нет.
– Кого?!
– Табличек. Ну, «осторожно злая собака»…
– Хрен с ними!
– Анатолий Сергеевич…
– Ну?!
– Зато есть «очень злые». Брать?
Это как цепная реакция. Артюхов Крутикову – обухом. А тот – Татаринову. И неизвестно, кому больнее.
Авторитетный бизнесмен внешне был спокоен. В душе у него бушевал пожар, но что зря шуметь…
Он только сделал глубокий глоток испанского красного вина (врач говорил, что это полезно для сердца) и протянул Настасье вторую ногу для педикюра. При этом он привычно щипнул ее пальцами за сосок. Та хихикнула и шустро принялась обрабатывать пилочкой желтые ногти.
Татаринов принял Крутикова в бане, расположенной в подвале офиса. Баня была отделана под римскую. Разве что своды невысокие, а остальное все так, как Татаринов видел в термах в Италии. Полы мозаичные с эротическими и цветочными мотивами (аж из Львова специалист приезжал, почему-то только там нашли лучшего). Мрамор белый и розовый. Колонны. Девчонки голые ходят – официантка, массажистка, парикмахерша, банщица. И это – не сон. Не картина, бля, в Эрмитаже. Реальность.
Реальность!
Словно бы убеждаясь в реальности происходящего, Татаринов остановил жестом сменившую пепельницу официантку, пощупал ей между ног. Влажно и мягко. И хихикает. Реальность!
И что – не будет ее, этой приятной на ощупь реальности? Нары будут, и небо в клеточку?
Последнюю надежду он возлагал на Лугового.
– В самом ведь деле убью, – глянул Татаринов на Крутикова.
Тот стоял бледный, в строгом черном, застегнутом на все пуговицы костюме.
– Но, Виктор Андреевич… От этого ведь никто не застрахован. Тем более у нас сложности.
– Мне твои сложности, Мотыль, по херу, – сделал Татаринов очередной глоток, радуясь, что пьет вино, а не чифирь… – Своих хватает. Ты заказ взял?
– Так мы привезем, – заторопился Крутиков. – Только позже. Еще лучше…
– Когда? – перебил Татаринов.
– Где-нибудь через месяц, – прикинул Крутиков.
Вспотел он жутко. Как в бане. То есть он и был в бане. А казалось – в кошмарном сне.
– Мне он послезавтра нужен, дебил!
– Это нереально, – еле слышно пробормотал директор птичьего рынка.
– Ты хоть знаешь, идиот, для кого он? – повысил голос Татаринов. Мог и не повышать, звучало и так страшно. – Для Лугового. На юбилей.
Крутиков побледнел еще больше.
– Того самого, из Москвы? Министра всего?.. – переспросил на всякий случай. Хотя и так было понятно.
– Ну, не всего… Но того самого. И я ему обещал. А я за свой базар отвечаю. В отличие от тебя.
– Может, львенка подарите? – Голос Крутикова дрожал. – Этого хоть сейчас… Лемур есть отличный.
– Поросенка, – вздохнул Татаринов. – Карликового. А если не будет, я твою башку ему подарю. Веришь?
– Верю, – быстро ответил директор.
– Так крутись, Мотыль, пока башка на плечах. Он же в городе. Не съели же его менты…
«И верно – не съели же», – подумал Крутиков, выходя из горячей термы на ледяной Каменноостровский проспект. Погрузившись в мрачные мысли, он зашагал по тротуару. Машина с водилой дисциплинированно двинулась вслед за ним.
Отбивать порося у ментов – непонятно, конечно, как.
Зато с Татариновым все понятно.
Так что, кручиниться некогда, нужно действовать.
Теща Рогова в гости никого не ждала, а потому звонку удивилась. Но дверь открыла. На пороге стоял эколог Золотарев. Из-под его пальто выглядывал голубой халат, а в руке он сжимал аккуратный докторский чемоданчик. Выглядел Золотарев солидно.
– Здравствуйте, – вежливо сказал он. – Ветеринара вызывали?
– Вообще-то, нет, – удивилась теща.
За ее спиной вырос Рогов:
– Это я вызвал, мама…
– Зачем?! – не поняла теща.
– Ну как! – уверенно начал Рогов. – Может, ваш Борька больной. У нас ребенок, в конце концов. Заразится еще. В таких случаях советуют проверять животных… Свинячий грипп ходит, не слыхали? Страшнее птичьего в стократ.
– Ну, заходите… – растерянно пригласила теща доктора.
Все вместе они показали доктору обиталище свиненыша. Тот попросил оставить их наедине с пациентом. Теща озабоченно прошла на кухню и села за стол.
