Грегори МакДональд - Сознавайтесь, Флетч!
— Придется перекрашивать полностью.
— Дерьмо, — процедил Флетч.
— Маленькие мерзавцы, — вздохнул управляющий. — Призывают кормить народ, но плевать им на того, кому принадлежит машина.
— То есть на меня, — пояснил Флетч.
— Фургон застрахован?
— Конечно.
— Хотите проверить, возместит ли страховка расходы?
— В первую очередь мне нужна машина, получу я деньги по страховке или нет. В таком виде я не могу на ней ездить.
— А чем вы занимаетесь?
— Я — сантехник, — ответил Флетч.
— Понятно. Едва ли кто захочет, чтобы такая машина стояла у их дома. Вы можете потерять несколько клиентов.
— Я потеряю их всех. Перекрасьте ее. Я заплачу, а потом сам разберусь со страховой компанией.
— В тот же голубой?
— А получится?
— Боюсь, что нет. Черное будет проглядывать.
— Тогда пусть весь фургон будет черным.
— Сукины дети. Даже темно-красный не поможет. И темно-зеленый тоже. Хорошо бы их выпороть.
— Покрасьте черным.
— Вы хотите черный фургон?
— Конечно нет. Если б я хотел иметь черный, я бы такой и купил.
— Он будет похож на катафалк.
— Чертов катафалк.
— Регистрационное свидетельство у вас с собой?
— А зачем оно мне?
— Должен отнести его в Бюро регистрации. Чтобы там отметили изменение окраски.
— Чтоб они сдохли.
— Что?
— Послушайте, — Флетч изобразил раздражение. — Я — жертва преступления. Если бы фараоны делали то, что им положено, а не заставляли нас заполнять бесконечные бланки, никто и близко бы не подошел к моей машине.
— Это уж точно.
— Вот пусть они и катятся к чертовой матери. Я уведомлю их, когда найду для этого время.
— Значит, вы хотите, чтобы я перекрасил его в черный цвет?
— Я не хочу. Но другого выхода нет.
— Когда он вам нужен?
— Немедленно. Я уже опаздываю на работу.
— Сегодня уже ничего не выйдет. Завтра с утра.
— Ладно. Раз уж вы говорите, что раньше никак нельзя.
— Вы собираетесь поехать в Бюро регистрации?
— Я собираюсь на работу. А Бюро регистрации подождет, пока у меня появится для него время.
— Ладно. Я вас понял. Мы перекрашиваем автофургон. Вы сообщаете об этом в Бюро регистрации.
— Чертовы подростки, — все еще кипел Флетч. — Извращенцы.
— Если вас остановят, не говорите, где вы перекрашивали фургон.
— Чтоб они сдохли, — подвел черту Флетч.
ГЛАВА 12
Флетч ждал, пока кабина лифта со скрипом и лязганьем поднимется на шестой этаж.
Открылась дверь квартиры 6А. Появился карликовый пудель, за ним — поводок и женщина. Хотя часы показывали лишь половину второго, чувствовалось, что женщина уже изрядно набралась. Пока Флетч держал раскрытой дверь лифта, она копалась в сумочке в поисках ключа. Пудель с интересом разглядывал Флетча. Убедившись, что ключ при ней, женщина с треском захлопнула дверь квартиры.
— Смотрите под ноги, — предупредил Флетч.
Женщина, однако, все равно едва не упала, споткнувшись о порожек перед кабиной лифта, Флетч нажал кнопку «1». Они поплыли вниз.
— Вы поселились в квартире Барта? — спросила женщина.
— Да. Моя фамилия — Флетчер.
Как могло случиться, что женщина ничего не слышала об убийстве? Впрочем, чего требовать от алкоголички.
Флетч погладил собаку.
— А когда уехал Барт? — любопытство женщины, похоже, не знало границ.
— В субботу. Или воскресенье. Он поживет в моем доме в Италии.
— О, — отреагировала женщина.
Как же она будет выгуливать собаку, гадал Флетч.
— Это невозможно.
— Что? — не понял Флетч.
— Я видела Барта во вторник.
— Неужели?
— Во вторник вечером. В баре на этой улице. Называется он «Снегирь».
— В какое время?
Она пожала плечами.
— Ближе к вечеру. В шесть часов.
— Вы уверены, что это было во вторник?
— Он был в твидовом пиджаке спортивного покроя. То есть шел он не с работы. Странно, подумала я. С ним была симпатичная женщина.
— Как она выглядела?
— Симпатичная. Молодая.
Кабина лифта остановилась.
Флетч распахнул дверь.
— Вы в этом уверены?
— Я люблю Барта, — она протиснулась мимо него.
Задумавшись, Флетч наблюдал, как нетвердой походкой женщина идет по холлу. Догнал он ее у самой двери. Взялся за ручку, чтобы открыть ее.
— Вы говорили с Бартом во вторник вечером?
— Нет. Я ненавижу этого сукиного сына.
Вслед за женщиной Флетч вышел на улицу.
— У вас очаровательная собака.
— О, я ее обожаю. Миньон. Ты у нас красавчик, не так ли?
На тротуаре она подала Флетчу затянутую в перчатку руку.
— Я Джоан Уинслоу. Загляните ко мне как-нибудь. Пропустим по рюмочке.
— Благодарю вас. Обязательно, — пообещал Флетч.
ГЛАВА 13
— А вот и грозная пресса, — Флетч встал, протягивая руку.
Джек Сандерс опоздал на пятнадцать минут. Флетч, собственно, и не ожидал, что его босс прибудет вовремя, поэтому предусмотрительно заказал «мартини» с водкой, который и потягивал маленькими глоточками. Через окно он видел детектива в штатском, маящегося в переулке. Солнце то появлялось, то исчезало за быстро бегущими облаками, и детектив или щурился от ярких лучей, или уходил в тень. Флетч даже подумал, а не пригласить ли бедолагу к столу.
— Извини, что припозднился, — Джек Сандерс пожал протянутую руку. — Моя жена защемила ресницы дверцей холодильника.
— Репортер всегда может опоздать, потому что твердо знает — именно его появление знаменует свершение события, — они сели. — Как обычно, джин?
Джек заказал «мартини».
Если Сандерс и изменился, то лишь в мелочах. Очки стали толще, волосы песочного цвета — реже. Да живот чуть больше нависал теперь над поясом.
— За прежние времена, — поднял бокал Джек.
— За конец света, — предложил Флетч свой тост. — Это будет потрясающая история.
Они поговорили о новой работе Джека, о его жизни в Бостоне, вспомнили былые деньки в «Чикаго пост». Заказали по второму бокалу.
— Да, порезвились мы вволю, — мечтательно улыбнулся Сандерс. — Помнишь, как ты разделался с начальником налогового управления. В виновности его сомнений не было. Дело передали в суд. И не смогли представить доказательств его вины, потому что все доказательства были у жены, а вызвать ее свидетельницей не представлялось возможным. Показания жен не принимаются во внимание, даже если они живут отдельно.
— И газета не слишком уж издевалась над бессилием окружного прокурора. Проявляла предельную деликатность, как мог бы сказать этот Флинн.
— Ответственность журналиста, Флетч. Вот что самое главное. Когда же ты это уяснишь?
— Паршивая подготовка процесса, — возразил Флетч. — Я не сделал ничего такого, что оказалось бы не по силам любому фэбээровцу.
— А как, собственно, ты получил ту информацию?
— Не имею права говорить.
— Перестань, я уже не твой босс.
— А вдруг ты им еще станешь.
— Надеюсь на это. Слушай, мы не в Иллинойсе, этот парень в тюрьме…
— С какой стати я должен раскрывать тебе свои методы? Твои отчеты о ходе судебного процесса ничем не отличались от прочих.
— Но когда ты принес статью, я ее напечатал.
— Да, напечатал. Разумеется, напечатал. Полагаешь, я должен благодарить тебя? Ты получил премию, а потом долго говорил о коллективных усилиях.
— Я же дал тебе наградной знак. На десять или пятнадцать минут. Я помню, как передавал его из рук в руки.
— А я помню, как ты забрал его обратно.
— Тебе стыдно. Ты стыдишься того, что сделал.
— Я получил нужные материалы.
— Ты стыдишься тех средств, к которым прибегнул, чтобы получить их. Поэтому ничего не говоришь мне.
— Немного стыжусь.
— Как ты их получил?
— Насыпал сахара в топливный бак машины его жены и поехал следом. Когда двигатель заглох, остановился, чтобы помочь ей. Поднял капот, осмотрел свечи, предложил ей еще раз завести двигатель. Ничего не получилось.
— Забавно.
— Отвез ее домой. Было уже восемь вечера. Она пригласила меня на чашечку кофе.
— Ты соблазнил ее.
— Ну зачем такие слова? Наша дружба крепла с каждой минутой и перешла в любовь.
— Как она в постели?
— Надо отметить, в ласках она не искушена, довольно фригидна.
— О Боже, ты пойдешь на что угодно ради статьи.
— У нее были свои плюсы. Чуть пониже подбородка.
— Я уверен, ты сказал ей, что работаешь в газете.
— Кажется, я упомянул, что продаю кондиционеры. Понятия не имею, с чего я это ляпнул. Наверное потому, что из каждого ее отверстия веяло холодом.
— Но ты их затыкал, — от смеха из глаз Джека покатились слезы. — Затыкал, затыкал и затыкал.
— Видишь ли, дама шантажировала своего мужа, а уж тот запускал руку в карман государства. А в свидетельницы она не годилась, потому что по закону оставалась его женой. Что она, по-твоему, заслуживала?
