Елена Логунова - В костюме голой королевы
— Кого это мы ждем? — еще не успокоившись, сварливо спросила Оля.
Единственным, кого очень ждала она сама, в настоящее время был бог сновидений Морфей. Ольга Пална надеялась, что после качественного ночного отдыха она проснется в добром душевном здравии.
— Родственница Клары Абрамовны! — Люсинда прошла в гостиную и открыла минибар. — Сообразим-ка мы на троих…
«А вот и спиртовый раствор для снотворного!» — встрепенулся внутренний голос коварной злоумышленницы.
— На троих у меня снотворного не хватит, — буркнула она.
Жутковатая Клара Абрамовна Ольге Палне откровенно не понравилась, и знакомиться с какой-то родней очень странной старухи ей ничуть не хотелось.
— Ну, «Мохито» я, конечно, не состряпаю, но могу соорудить нам любимый коктейль Джеймса Бонда! — оживленно покричала из гостиной Люсинда. — Как думаешь, она будет…
— Не будет, — после секундной паузы уверенно ответила Оля, обернувшись на звук подъехавшего лифта.
Родственница Клары Абрамовны вовсе не походила на человека, который разделяет вкусы Джеймса Бонда.
Бонд нипочем не напялил бы на себя байковый халат в жутких розочках и махровые гольфы, элегантно подвернутые на щиколотках аккуратными бубликами!
Но родственница Клары Абрамовны не походила также на саму Клару Абрамовну, и как раз это можно было поставить ей в большой плюс. Зрячих глаз у родственницы было два, горбов и бородавок — ноль, и передвигалась она на своих двоих, обутых в прелестные резиновые шлепанцы с пластмассовыми ромашками.
— И снова здравствуйте! — без особой душевности сказала родственница, выступая из лифта в холл, с великолепием которого она решительно не гармонировала. — Как себя чувствуете?
— Я-то?
Ольга Пална чувствовала себя как персонаж романа писателя-абсурдиста Франца Кафки, но сообщать об этом особе в халате с розочками и шлепанцах с ромашками не было смысла.
— Конечно, вы меня не помните, — по-своему истолковала замешательство Ольги Палны нежданая гостья. — А вот я вас век не забуду!
Сказано это было довольно зловеще, и Оля забеспокоилась. Кровь не водица, и что-то от ведьмы Абрамовны в этой ее родственнице, определенно, было.
— Романчикова! — выглянула в холл Люсинда с бутылкой. — Ты чего стоишь столбом? Приглашай Варвару в дом. Это же Варвара, племянница Клары Абрамовны.
— Внучатая племянница Клары Абрамовны, — уточнила Варвара, переступая порог.
— Вас, наверное, тетя прислала? — нетерпеливо поинтересовалась Люсинда, жестами приглашая Варвару устроиться на диване в гостиной. — Она что-то вспомнила о моем принце, да? Что-нибудь, что может помочь в его поисках?
— Про принца вашего я ничего не знаю, — разочаровала ее Варвара, с детской пытливостью попрыгав на упругом диване. — Да-а-а, красиво живете… А что до поисков, то тетя Клара сказала, что это вы мне поможете.
Тут она тяжелым взглядом посмотрела на Ольгу Палну, в итоге выжав из нее нервный хмык и логичный вопрос:
— Что же вы ищете?
«Смысл жизни и хорошего стилиста!» — ехидно подсказал Олин внутренний голос.
— Кота, — по-своему ответила Варвара.
— Я не умею искать котов, — призналась Оля.
«А принцев?» — тут же прицепился ее внутренний голос.
«Я никого не умею искать».
— Ну, да! А мужа ты себе нашла первостатейного! — возразила Люсинда, словно услышав несказанное.
— Муж сам нашелся, — призналась Оля.
— Это потому, что вы везучая, — сообщила Варвара. — Мне тетя Клара так и сказала: «У этой девушки везения в сто раз больше, чем дурости».
— Необычный комплимент, — кисло улыбнулась везучая девушка, скудная умом.
— Романчикова, это же сущая правда! Тебя даже «Красная метка» не убила! — подхватила азартная Люсинда. — Ты ужасно везучая, Романчикова, и ты будешь полной свиньей, если зажмешь этот свой талант исключительно для личного пользования!
— Потерялся-то Бертик из-за вас! — нажала и Варвара.
— Кто такой Бертик?
Оля потерла лоб.
— Да кот же! Вы на него упали, чуть не раздавили беднягу, он испугался и убежал! А он приезжий, домашний, Сочи не знает!
— Я тоже не знаю Сочи! — чуть не плача, напомнила Оля, чувствуя себя уж вовсе нехорошо оттого, что в словах неправильной родственницы Клары Абрамовны определенно была сермяжная правда.
Она действительно упала на кота.
— Будем разбираться вместе! — постановила Люсинда и солнечно улыбнулась. — Теперь нас трое, и это настоящий штаб.
«Гроб это, а не штаб», — плюнул ядом Олин внутренний голос, но его никто, кроме хозяйки, не услышал.
Примерно через час штабистку Варвару, немного успокоенную обещанием посильной помощи, удалось спровадить в места постоянной дислокации.
К этому моменту литровая бутылка «Мартини» почти закончилась, потому как его, следуя заветам Джеймса Бонда, и не взбалтывали, и ни с чем не смешивали, пили просто так, как компот.
— Й-а зна-й-у, чтъ тъбе этъ всь не нрацца, — мужественно борясь с внезапно возникшими у нее дефектами речи, проникновенно сказала Люсинда, как показалось Оле, по-болгарски. — Но й-а хъчу замж запринсссс…
— Все тъда хътят, — согласилась Оля, экономя слова и силы.
— Ты ужжже т-там! — напомнила Люсинда, обиженно надувая губы.
Оля немного подумала и кивнула.
Она поняла, что подруга не упрекает ее за то, что она окольцевала единственного на весь Южный федеральный округ олигарха, но призывает проявить гражданскую сознательность, человеческое благородство и женскую солидарность.
Отхватила одного принца себе — помоги отхватить другого подруге!
— Что мне с-сделть?
— Йа фффсе нъписала! — обрадованная Люсинда протянула Оле исчерканную салфетку.
Ольга Пална с уважением посмотрела на этот рукописный труд. Люсинда не теряла времени и набросала-таки какой-то план!
К сожалению, кривые строчки и пляшущие буквы перед залитыми «Мартини» глазами Ольги Палны расплывались в нечитабельное пятно.
Не желая в этом признаваться, она важно сказала:
— Пр-риступим поутр-р-ру! — и наконец получила долгожданную увольнительную в объятия Морфея.
Чудодейственная болтушка Клары Абрамовны больную спину подлечила, но не спасла. Спать Оле пришлось на животе, к чему она не привыкла, и сны ей снились странные и неприятные.
Привиделось ей, будто стоит она за прилавком на южном рынке. Вокруг шум, гам и куда ни глянь — всюду милое сердцу и желудку продовольственное изобилие.
По правую руку громоздятся пирамиды полосатых арбузов и желто-серых, в потрескавшейся кожице дынь. По левую — тянутся ковром мясистые розовые помидоры, обрамленные рельефным бордюром из пупырчатых огурцов.
А посреди этого великолепия высится сама Ольга Пална, и в каждой руке у нее отборный принц на продажу: в левой желтенький, узкоглазенький, в нарядном кимоно, из-под которого торчат тонкие ножки в гэта, а в правой черненький, волоокий, в тростниковой юбочке и с крупным золотым кольцом в носу.
— А вот кому принца? Хорошего принца? — нараспев голосит Ольга Пална, встряхивая продажных аристократов так, что юбка черненького задорно шуршит, а гэта желтенького со стуком падают на прилавок. — В хорошие руки отдам по дешевке! Налетаем, принцев покупаем! Прекрасные принцы недорого!
— А покрупнее нету? — морщит нос покупательница — одноглазая ведьма с бородавкой на носу. — Такого же, но другого?
Она щупает люляки черненького принца, кривится и ворчит:
— Тощеват, какой с него навар?
— Так это же диетический принц, безхолестериновый! — уговаривает Ольга Пална. — Берите, все равно лучше не найдете. Не пожалеете, потом еще ко мне придете. Вам любой на этом рынке скажет, что самые лучшие принцы — у меня!
— Ох, ну заверните вот этого, порумянее, — вздыхает покупательница, и Ольга Пална сноровисто заворачивает арапа в целлофан.
Черный принц не сопротивляется. Он покорно вытягивается на прилавке, складывает руки на груди и тихо лежит, позволяя себя упаковать, только пугающе моргает под оберткой и кротко улыбается.
Оля застонала, перекатилась на спину, вскрикнула и проснулась.
Часы в мобильном телефоне показывали третий час ночи.
В номере было тихо, снаружи доносилась приглушенная расстоянием и стеклопакетом музыка: курортный Сочи еще не спал.
Оля вышла в гостиную, достала из мини-бара минералку, заглянула к Люсинде и увидела, что подружка даже не ложилась. Постель ее была не смята, вообще не разобрана, зато завалена ворохом ярких одежек, из которого дразнящим языком на ковер стекало красное шелковое платье «номер два».
Очевидно, неутомимая Люсинда жила в одном ритме с бессонным курортом.
На столике в гостиной красовался лаконичный натюрморт из пустой бутылки, трех стаканов и одинокого яблочного огрызка с кривым поросячьим хвостиком.
