Дарья Донцова - Фигура легкого эпатажа
Осторожно открыв дверь квартиры, я шмыгнула в ванную, сняла очки, парик и смыла толстый слой тонального крема. Слава богу, обсыпавшие лицо и руки после дегустации мармеладных трусиков пятна исчезли.
— Эй, Лампудель, — принялся стучать в дверь Кирюшка, — открой!
— Сейчас, — откликнулась я, пряча парик в карман халата, — минуточку.
Удивительное дело, стоит мне заскочить в ванную, и пожалуйста, тут же всем надо умыться, принять душ, почистить зубы…
— Лампуша, — ныл Кирик, — поторопись.
Я распахнула дверь и со вздохом напомнила:
— Надеюсь, помнишь, что у нас не совмещенный санузел? Туалет абсолютно свободен.
— Он мне не нужен, — бойко возразил Кирик, — тебя жду. Лично.
— Случилась какая-нибудь беда? — напряглась я.
— Во, подпиши, а то забуду!
— Что это? — удивилась я, беря в руки клочок белой бумаги.
— В школе дали, — весело ответил школьник, — велели ознакомить родителей, получить их визу и сдать классной, иначе на занятия не пустят. Мама на дежурстве, тебе принес, читай.
Я стала изучать текст, напечатанный на обрывке.
«Довожу до вашего сведения решение педсовета. Если ваш ребенок станет продавать в школьном здании и на прилегающей к нему территории в радиусе ста метров оружие, наркотики, алкоголь или табачные изделия, он будет отстранен от 5 (пяти) тренировок по плаванию. Директор А.Г. Молов».
Внизу чернела поставленная карандашом галочка и была приписана шариковой ручкой очень мелкими буквами фраза: «Родителям ставить подпись здесь, в противном случае директор ее не засчитает».
Сначала я попыталась справиться со здоровым недоумением. На мой взгляд, ребенок вообще не должен заниматься никакой противозаконной деятельностью, но А.Г. Молов считает, что, отойдя на расстояние в сто один метр от школы, подросток уже может открывать торговлю героином, водкой и автоматами Калашникова. Отчего он не запретил детям никогда не приближаться к бутылкам, сигаретам, шприцам и пистолетам? По какой причине ограничился лишь школьным зданием и стометровой санитарной зоной? И потом, хорошее наказание за наркоторговлю — отстранение на пять занятий от плавания!
На мой взгляд, настоящий педагог, даже выйдя с работы, остается учителем. Этот Молов просто…
— Идиот, — пожал плечами Кирюша.
Он, что ли, мысли мои подслушал? Или я последнюю фразу вслух произнесла?
— Александр Григорьевич кретин, — продолжил свои комментарии мальчик.
— Кирюша! — попыталась я заняться воспитанием мальчика. — Так говорить некрасиво.
— Ладно, — охотно пошел на попятный школьник, — он дурак.
— Неприлично ругать взрослых!
Кирик хмыкнул и ткнул пальцем в Мулю:
— Это мопсиха?
— Ну да, — кивнула я, недоумевая, куда он клонит.
— Я обидел Мульяну?
— Нет, конечно. Почему спрашиваешь?
— Обозвал ее мопсом.
— Ты ее не обзывал, а назвал. Мопс — он и есть мопс.
— Ага, — закивал Кирюша, — а дурак есть дурак. Я не ругал Александра Григорьевича, просто констатировал давно всем известные факты: Муля — мопсиха, а Молов — идиот. Причем такой, что на конкурсе кретинов непременно займет второе место!
— Почему второе? — растерянно спросила я, ставя подпись на листке.
Кирик издал странный, похожий на хрюканье звук.
— Потому что его придурковатость такова, что первое он не получит.
Выпалив последнюю фразу, Кирюшка, подпрыгивая, убежал, а я, пребывая в некоей растерянности, повесила полотенце на крючок.
Ясное дело, директор Молов — больной на всю голову. Он пришел в школу полгода тому назад и моментально начал выпускать нелепые приказы. Например, запрещающий девочкам носить черные колготки. По мнению Александра Григорьевича, это не политкорректно, темные ноги способны оскорбить чувства африканцев. Сколько их в нашей школе? Да ни одного! Но данный факт не смутил Молова. И что, мне следует теперь сказать Кирюше: твой педагог дурак? Это невозможно. Но Александр Григорьевич в самом деле идиот. Следует ли лицемерить и поднимать авторитет дебила? Вот в чем вопрос!
Так и не найдя на него достойного ответа, я отправилась в свою комнату и была остановлена возгласом Лизы:
— Лампуша, можешь зайти?
— С удовольствием, — сказала я, входя к девочке. — Как дела?
— Меня назначили ответственной за рождественский вечер, — гордо похвасталась Лиза. — Директор так и сказал: «Романова — правильная кандидатура».
— Поздравляю. А что входит в твои обязанности?
— Написать объявление, составить меню… — начала загибать пальцы Лиза. — Вечер лишь для десятиклассников, малышню типа девятиклашек не пустят. Выпивку нельзя. Ну так: лимонад, сыр, колбаса, конфеты… Надо посчитать, сколько все стоит, потом понять, какую сумму каждый должен внести. Офигеть! А еще концерт, дискотека, Дед Мороз, Снегурочка…
— Да, работы невпроворот, — согласилась я.
— Ты мне поможешь? — заморгала Лиза.
— Чем же?
— Составь объявление.
— Легко. Давай продиктую, а ты сразу напечатаешь.
— Супер, — кивнула девочка, — говори.
— Значит, так. Сначала поставь дату, на которую назначен ваш праздник. Теперь поехали: «…состоится рождественский вечер! Все на елку! В программе концерт, дискотека, вкусный чай и хоровод с Дедом Морозом и Снегурочкой».
— Спасибо, — кивнула Лизавета.
— Не за что. Теперь выключай ноутбук и ложись.
— Еще полуночи нет, — возмутилась девочка.
— Завтра в школу!
— Я не засну так рано.
— Не спорь.
— Нет, — уперлась Лиза.
Я нащупала в кармане блокатор и сказала:
— Ладно, сиди, а мне пора в кроватку.
— Эй, ты чего придумала? — с подозрением спросила Лиза. — Уходишь, не настаиваешь на своем…
— Зачем? — с фальшивой грустью воскликнула я. — Взрослый человек, такой, как ты, должен сам следить за своим режимом.
Глава 6
Оказавшись у себя в комнате, я разобрала кровать, завела будильник на пять утра и вытащила из коробочки блокатор. Надо же, и правда выглядит словно пульт от телевизора, только с тремя кнопками — красной, желтой и зеленой. Я перевернула пустую упаковку и потрясла ее, но никакой инструкции внутри не оказалось, на мои колени лишь выпал маленький кусочек из непонятного материала, коричневый квадратик, размером с ноготь большого пальца, весь испещренный линиями. Мопсиха Ада моментально кинулась к нему с явным желанием слопать.
— Фу, — прошипела я на нее.
Затем я взяла ненужный, невесть зачем оказавшийся в коробочке обломок, бросила его назад в пустую тару, осторожно вышла из своей комнаты, очень тихо добралась до кухни, смяла картонный футляр, сунула его в помойное ведро, потом на цыпочках прокралась в коридор и встала в холле. Наша квартира соединена из двух, поэтому она имеет не совсем обычный вид. Там, где ранее имелась стена, разделявшая апартаменты, теперь образовалось пустое пространство, которое мы используем в качестве библиотеки. Если встать посередине не предусмотренной архитекторами жилой площади, то можно увидеть двери почти всех комнат и кухни.
Замерев в нужной точке, я прислушалась. Так и есть, из комнат Кирюши и Лизаветы доносятся характерные звуки, похожие на «ку-ку». Это работает программа ай-си-кью, в просторечье «аська».
Вот какие противные, не хорошие, вредные дети! Ну что ж, сами виноваты. Не хотели слушаться старших и вести себя нормально? Получи, фашист, гранату!
Палец мой нажал на красную кнопку. «Ку-ку» мгновенно стихли. Стараясь не производить шума, я в два прыжка добралась до своей спальни и забилась под одеяло.
Из холла послышались громкие голоса.
— Лизк, у меня комп умер.
— Мой тоже гавкнулся.
— Чё случилось?
— Электричество есть.
— А чего ж они сломались?
— Не знаю.
— Замолчите! — крикнул Сережка. — Ночь на дворе, спать давно пора!
Школьники перешли на шепот, потом дверь в мою комнату приоткрылась.
— Лампа, — прошипела Лиза.
— М-м-м, — попыталась я изобразить сонную тетерю.
— Спишь?
— М-м-м.
— Не знаешь, отчего у нас компы ёкнулись?
— Рядом новую ветку подземки ведут, — бормотнула я, — работают по ночам, потому что от аппаратуры метростроевцев в округе электронику глючит, во всех офисах компьютеры отключаются.
— Во, блин, — топнул Кирик. — И долго они тут ковыряться будут?
— Понятия не имею, — зевнула я. — Извините, совсем сплю.
Ровно в восемь утра я подошла к справочному бюро аэропорта и огляделась. Как ни странно, но вокруг было много народа. Ну, и кто из присутствующих встречает любимую племянницу Михаила Петровича? Женщина с двумя детьми явно ни при чем, дедушка, обвешанный сумками, и три школьницы, весело обсуждающие какую-то животрепещущую для них тему, тоже. Остались лишь два кандидата: парень в мятых джинсах, нервно крутящий головой в разные стороны, и мужчина при полном параде, в идеально вычищенной черной куртке, наглаженных брюках и блестящих ботинках. Он навалился на закрытый газетный киоск и мирно дремал. Дядька явно никого не ждал, это был, скорее всего, несчастный, улетавший ни свет ни заря в командировку.
