Елена Логунова - Звезда курятника
Обзор книги Елена Логунова - Звезда курятника
Елена Логунова
Звезда курятника
Воскресенье
Тот, кто придумал делить людей на сов и жаворонков, несомненно, имел скудное воображение. Разве можно уместить все многообразие человеческих типов в две категории?
Возьмем, к примеру, меня. Я не сова и не жаворонок, я гибрид, причем не самый удачный: лечь мне хочется пораньше, а встать попозже. Лучше бы, конечно, наоборот: просыпаться, как жаворонок, на рассвете, а отходить ко сну, как сова, глубокой ночью, но, как говорится, что выросло, то выросло.
Моя смешанная птичья природа редко дает сбой. Как правило, это случается в полнолуние. Не знаю, почему, но в такие ночи я страдаю бессонницей. Кто испытывал это состояние, когда спать хочется, но не можется, тот знает, насколько это мучительно. И не только для самой жертвы бессонницы, для окружающих тоже.
Вот вам понравится, если в ночной тиши, когда вы лично мирно спите и видите сладкий третий сон, какая-нибудь неугомонная личность из числа ваших родных и близких неприкаянно слоняется по дому? Стеная как привидение, стуча зубами о край стакана с валерьянкой, бормоча: «Триста двадцать шестая овца, триста двадцать седьмая…» и оттаптывая лапы голосистому, как Шаляпин, коту? Мои домашние в таких случаях демонстрируют полное отсутствие душевной чуткости, жалости и понимания. Вместо того чтобы подбодрить меня добрым словом или составить мне компанию в ночных бдениях, они некрасиво ругаются и более или менее метко бросают в меня разные подручные предметы. Хорошо, если это мягкие подушки! Однажды в юности соседка в общежитии в сердцах запустила в меня моей собственной курсовой работой. Непрошитые листы разлетелись по всей комнате, частично выпорхнув и в открытое окно, и наутро мы с соседкой на пару бегали вокруг жилого корпуса, без разбору собирая в кучу все замеченные окрест бумажки. Помнится, дворничиха была очень удивлена и даже рада.
Правда, иногда мне случается одно-другое полнолуние пропустить, так что железной закономерности процесс не имеет. Это хорошо, но есть и минус: я не знаю точно, когда меня «накроет» в очередной раз.
— Что, опять? — сквозь длинный зевок страдальчески протянул мой муж, когда я среди ночи выползла из-под одеяла.
В форточке, не прикрытой шторой с целью лучшей вентиляции помещения, масляной лепешкой висела омерзительно желтая круглая луна.
— Спи себе, — неприязненно буркнула я, обходя импровизированное лежбище на полу.
Вечером к нам неожиданно нагрянули гости, не пожелавшие расходиться по домам. Далеко за полночь я кое-как разместила две супружеские пары на спешно развернутых биваках: двое легли на диване в кухне, еще пара — на ватных одеялах на полу. Одинокий молодой человек по имени Дима улегся на надувном матрасе на открытом балконе, благо в середине апреля у нас на Кубани столбик термометра даже ночью не опускается ниже пятнадцати градусов. Вполне можно ночевать под открытым небом!
И вот теперь пять человек гостей, мой муж Колян и наш маленький сынишка в детской дружно и радостно похрапывают, одна я слоняюсь по дому как неприкаянная душа!
Строго говоря, и послоняться-то как следует было негде! Все помещения, включая даже незастекленный балкон, заняты спящим народом! Ни тебе чайку на кухне попить, ни на балкон выйти, чтобы повыть на проклятую луну!
Я взяла книжку и пошла с ней в туалет. Часа полтора читала новый дамский детектив, пока не почувствовала, что еще страничка — и меня доведут до приступа желчекаменной болезни описания нечеловечески красивой жизни, которую вела главная героиня, на зависть состоятельная женщина, она же — исключительно от нечего делать — частная сыщица. Я перевернула книжку и с укором посмотрела на украшающее заднюю обложку фото, запечатлевшее автора произведения — очень милую даму, всю облепленную, как компрессами, очаровательными котятами, щенками и дюжими морскими свинками. И хозяйка зверинца, и ее питомцы улыбались так широко и безмятежно, словно рекламировали не детектив, а зубную пасту. Вот, живут же люди и звери! В загородных особняках, где у каждого хомяка по собственной комнате! Небось не страдают ни от недостатка жилой площади, ни от бессонницы! А тут, куда ни сунься, всюду спят оккупанты и храп несется со всех сторон — звук со стереоэффектом!
Рассердившись, я зарыла недочитанную книжку в кучу приготовленного для стирки грязного белья, вышла из туалета и хлопнула ладонью по выключателю. Свет в санузле погас, и сразу стало темно — хоть глаз коли. Чертова луна из форточки куда-то подевалась, и я на цыпочках двинулась в сторону кровати, держась вдоль стенки, чтобы не наступить на спящих на полу гостей.
Совсем забыла про тапки!
Дело в том, что у моего мужа есть привычка оставлять свои тапки в самых неожиданных местах: слева от кровати, справа от нее, на углу, на ближних подступах в радиусе метра, на дальних рубежах, вплоть до коридора, или посреди торной тропы в туалет. В принципе, ничего страшного, но у меня, в свою очередь, есть удивительная, не поддающаяся никакому логическому объяснению особенность: где бы ни валялись мужние тапки, я их под покровом ночи непременно найду и споткнусь! Примагничивают они меня, что ли? При этом прошу принять во внимание тот факт, что уютным словом «тапки» в нашем случае называется не легкая комнатная обувь на картонной подошве, а довольно увесистые кожаные чувяки сорок пятого размера, так что случайная встреча с ними чревата довольно серьезным увечьем!
На сей раз зловредные тапки затаились у стеночки, вдоль которой я кралась, чтобы не наступить на гостей, ведущих половую жизнь, то есть спящих на полу. Гостям повезло, я никого не придавила, но, споткнувшись о трижды проклятые башмаки, свалилась сама — прямо на спящего Коляна! А туфля мужа, получив ускорение, полетела под кровать, врубилась в массивную ножку, срикошетила и чувствительно двинула под зад потерянную Масянькой игрушку — пластмассового бегемотика.
Этот инерционный гиппопотам носится по дому, как спятившая газонокосилка Стивена Кинга — пугающе клацая челюстями с четырьмя зубами и при этом игриво помахивая хвостиком. Ну очень заводной бегемот — он врубается с полоборота, легким движением руки! Или, как в нашем случае, тапки…
Получив пинок, игрушечная зверюга выкатилась из-под кровати со скоростью мчащейся по тревоге пожарной машины и с разбегу цапнула за большой палец спящего Сашу. Несчастный, как на грех, имел неосторожность во сне высунуть ногу из-под одеяла! Взревев так, что позавидовал бы живой африканский прототип игрушечного гиппопотамчика, Саша брыкнул задней конечностью, и желто-зеленый бегемотик огромным жуком усвистел в сторону закрытой балконной двери!
— Дзин-н-н-нь!
— Ё-к-л-м-н!
— Ой, мамочки!
— М-м-м-м!
Разноголосые вопли, звон бьющегося стекла и шум падения невидимых в темноте предметов слились в единую какофонию. Матерился Саша, мамочку звала его жена Надя, а мычала я сама: дезориентированный спросонья Колян, пережив мое неожиданное падение, набросил на меня одеяло и уже после этого присовокупил свой голос к общему хору:
— Вот он, тут, я его держу!
Не в силах вырваться из плена верблюжьего одеяла, я невнятно мычала оправдательную речь и с ужасом думала, что вот-вот умру от удушья в руках собственного мужа! Ну, чисто Дездемона! Спасибо производителям одеял из натуральной верблюжьей шерсти, не обманули, изделие и впрямь пропускало некоторое количество воздуха, так что я смогла продержаться в шерстяном плену пару минут, пока мои тюремщики включили в комнате свет и оценили обстановку.
— Он меня за ногу укусил, гадина! — провозгласил Саша, энергично помогая Коляну распутать верблюжий кокон, содержащий предполагаемого злоумышленника.
— А мне глаз подбил! — мрачно сообщил мой муж.
— И еще стекло расколотил! — прибавила Сашина жена Надя.
— А я-то тут при чем?! — заорала я, едва выпутавшись из кокона. — Я никого не кусала, никого не била, стекол не трогала!
— Здрасьте! — удивленно сказал Саша, почесав в затылке. — Это, оказывается, Ленка! Колян, ты зачем жену в одеяло спеленал?
— Кыся, это никак ты?! — обиженно воскликнул муж. — Зачем ты двинула меня в глаз, что я такого сделал?
— Ты тапки свои бросил поперек дороги! — плаксиво сообщила я. — И я об них споткнулась, и упала, и ударилась макушкой о твою физиономию, и еще руку о стенку ушибла, и-и-и-и…
— Не плачь, Леночка! — Надя присела рядом со мной на кровать и обняла меня за плечи.
— Больно, — пожаловалась я, потирая запястье.
На нем красовался широкий медный браслет. Впрочем, уже не красовался: падая, я сильно ударилась рукой о стену и помяла металлическое украшение, оставившее на моем запястье багровый след, обещающий в самом скором времени превратиться в большой синяк.
