Дарья Калинина - Берегись свекрови!
Обзор книги Дарья Калинина - Берегись свекрови!
Дарья Калинина
Берегись свекрови
Глава 1
Утро для Леонтии началось с ее ежедневного ритуала, ставшего уже привычным за эти годы. Подъем детей и обязательное умывание их прохладной водой. Муж настаивал на том, что дети должны закаляться. И Леонтия, никогда открыто старавшаяся не перечить мужу, послушно обливала детей прохладной водой из душа. Старший Мишенька к процедуре относился с пониманием. Зато младшая девочка – Грушенька – откровенно возмущалась и вырывалась из маминых рук. В результате душ приняли все трое. Потом они переоделись, перевели дух и пошли завтракать.
На завтрак Леонтия сварила овсянку. Муж требовал, чтобы дети питались правильно. И непременным условием правильного питания он считал кашу по утрам. Желательно, овсяную. Не дробленую, больше известную в народе под странным названием «Геркулес», а овсянку правильную, настоящую, из цельного, желательно, пророщенного зерна. Против молока, сахара и масла, в качестве добавок в кашу для умягчения ее не слишком приятного вкуса, муж не возражал. Но даже эти вкусные вещи не могли до конца исправить положение дел с овсянкой из цельного зерна.
Сама Леонтия с куда бо#льшим удовольствием сделала бы себе и детям омлет или пожарила бы яичницу с помидорами и колбаской. Овсянку она откровенно не любила, но послушно давилась ненавистной кашей, изображая на лице бурный восторг.
Но сегодня «театра» не получалось. Грушенька упорно не верила, что каша вкусная, и отказывалась ее есть. Ее маленький, крепко сжатый ротик не открывался ни под каким видом. Ни уговоры, ни сказки, ни пляски и танцы не помогали. Миша, как старший и наиболее организованный, уже с горем пополам проглотил свою кашу и теперь колотил в барабан и даже бился – в качестве увеселительной программы для сестрицы – головой о дверцу холодильника, так что тряслись цветы и дрожали искусственные мухи и бабочки, прикрепленные на дверце на магнитах.
Ничего не помогало. Грушенька мотала головой, ловко уклоняясь от ложки с ненавистной кашей. В итоге ей пришлось снова мыться, а каша так и осталась наполовину не съеденной. Сама Леонтия после завтрака чувствовала себя выжатой, словно старый лимон. А ведь ей еще предстояло приготовить обед на сегодняшний день! Муж Леонтии требовал, чтобы еда была свежая и каждый день новая.
– Дорогая, разве ты не знаешь, что витамины гибнут в первые же часы после приготовления пищи? А для наших детей все должно быть только самым лучшим и натуральным. Есть нужно только свежесваренный суп! Овощи в меню должны быть каждый день. И их тоже следует готовить непосредственно перед подачей на стол.
Все робкие возражения Леонтии о вкусных наваристых борщах, которые, пока не настоятся пару часов, не обретут свой настоящий вкус, а также об исконно русской еде – «суточных» щах, которые полагалось есть вообще только на другой день, муж и слушать не хотел.
– Все это от темноты и необразованности, и от бескультурья! Учись у тибетских монахов! Те вообще могут обходиться в день одной рисовой лепешкой.
Но до такой степени просветления Леонтия еще не дошла. И вообще, она любила покушать вкусно. Однако с двумя детьми ей, по большей, части приходилось доедать остатки за ними. Ну, не выбрасывать же еду, в самом-то деле! Воспитанная экономной мамой, Леонтия не могла видеть, как выкидывают еще хорошую пищу в мусоропровод.
Потом они гуляли, потом обедали, а после обеда, с трудом запихнув детей в кроватки, Леонтия почувствовала, что она умирает. Поспать бы часочек, прикорнув рядом с детишками! Но нет – нельзя, нельзя. Нужно трудиться. У нее уйма дел. Впереди еще непочатый фронт работы. А времени на нее остается так мало!
Леонтия была портнихой. И очень неплохой портнихой. Она и сама это знала, и другие много раз ей это говорили. В свое время у них в Доме моды она считалась одной из лучших. А сейчас, оставшись дома с двумя детьми и работая уже на себя, она сама разрабатывала выкройки и могла сшить платье не по готовым трафаретам, а по фантазии заказчицы. Просто предлагала ей несколько эскизов, а потом делала по ним выкройки и сама же шила платье.
Такой труд оплачивался, по мнению Леонтии, очень хорошо. Заказчицы ценили то, что их платье окажется в единственном варианте. И хотя Леонтия понимала, что она не берет с заказчиц и десятой части того, что они заплатили бы за аналогичную работу в Доме моды, но она не роптала. Все равно когда она шила частным образом, то зарабатывала куда больше, чем трудясь в Доме моды на законных основаниях.
Да, все бы вроде неплохо. И денег можно было бы зарабатывать больше. Вот только время! Времени ей катастрофически не хватало! Прошивая строчку, Леонтия прислушалась. Вроде бы Грушенька проснулась? Ах, как не вовремя! Леонтии стоило большого труда вытащить запрятанную от детей машинку, расчехлить ее и наладить. А теперь придется все сворачивать. Грушенька не даст ей поработать. Будет виться рядом, ныть и дергать из-под «лапки» материал или нитки.
Со вздохом Леонтия прибрала все на рабочем столе, чтобы дети не могли стянуть вниз ножницы или подушечку с булавками, или что-то столь же опасное. А ведь клиентка собиралась прийти за готовым платьем уже завтра! А там работы еще целая уйма! Леонтия очень не любила задерживать заказы. Может быть, муж вернется сегодня домой пораньше? Хоть бы пришел!
И, словно почувствовав, что она о нем думает, муж позвонил.
– Привет, солнышко! – весело пропел он в трубку. – Как ты? Как наши детишки?
Как всегда, от звука его голоса у Леонтии поднялось настроение.
– Отлично! У нас все отлично. Только я очень уж сегодня устала. Дети капризничают, а мне заказ сдавать.
Но муж услышал лишь первую половину ее торопливых фраз.
– Значит, все отлично? – повторил он. – Очень рад. Кстати, дорогая, я сегодня задержусь немного.
Сердце у Леонтии так и упало.
– Задержишься? – убитым голосом пробормотала она. – Надолго?
– Ну, часика на два или на три.
– На три?!
– Только не надо делать из этого трагедию! – тут же возмутился муж. – Что, я часто куда-то хожу? Посмотри на других мужчин! Они не сидят дома, как я!
Леонтия очень не любила, когда на нее кричат. Стоило человеку повысить на нее голос, как она тут же скукоживалась и уступала. Что угодно, как угодно, только бы на нее не кричали! Она все вынесет, только бы муж был ею доволен и любил бы ее.
– Хорошо, мы будем тебя ждать, – упавшим голосом произнесла она.
Мужу уже третий месяц не выплачивали зарплату, и она так надеялась на деньги заказчицы! Деньги были нужны позарез! У Миши прохудились ботинки. А Грушеньке пришла пора покупать курточку. В чем дети будут ходить наступающей весной, если мужу и дальше будут задерживать деньги?
У Леонтии была надежда, что дети лягут спать пораньше. И она сможет посидеть до двенадцати, до часу ночи, но все же закончит наконец платье заказчицы. Но все пошло кувырком. Сначала Грушенька поскользнулась на кафельной плитке, ушиблась и рыдала по этому поводу целый час. Потом Миша разлил воду, рисуя акварель. Вода моментально впиталась в палас. И Леонтия потратила много времени, приводя ковровое покрытие в порядок.
За это время Грушенька умудрилась своими цепкими пальчиками справиться с задвижкой на дверце в кухонном шкафчике. Пока мать чистила ковер, девочка повеселилась всласть! Весь пол в кухне был засыпан сахаром, манной крупой, гречкой и той самой овсянкой, которую так любил муж Леонтии. Спасать тут было нечего. И Леонтия просто смела все в ведро. Теперь нужно было идти за продуктами, иначе с чем завтра варить на завтрак кашу? А это значит, снова одеваться всем троим, спускаться с коляской и тащиться в магазин.
И все же Леонтия совершила этот подвиг. Вот уже и вечер. Ужин – и спать. Скорей бы спать! Но, как на грех, спать хотелось одной Леонтии. Оба ее ребенка капризничали, но совершенно не желали ложиться. Понимая, что сегодня она уже вряд ли сможет поработать, Леонтия надеялась, что муж все же придет, и они лягут пораньше. А завтра… Завтра она встанет часиков в шесть. И до девяти или десяти сумеет закончить (или почти закончить) платье.
Муж задержался больше чем на три часа. Обычно он возвращался с работы в шесть вечера. А сегодня пришел к половине двенадцатого. Леонтия уже семь раз позвонила ему на трубку, умоляя мужа прийти домой и хоть чуть-чуть помочь ей. Но тот все не шел. Леонтия уже почти плакала, когда он все же появился.
Настроение у Леонтии, которое и так было на нуле, упало еще ниже, едва она увидела своего мужа. Супруг был хоть и не пьян, но и не трезв. Весел же он был необычайно.
– Ну, как вы тут поживаете? – спросил он, проходя в дом и мимоходом целуя падающую от усталости Леонтию и одновременно сбрасывая ей на руки свое пальто и шарф.
Пока Леонтия устраивала вещи в шкаф, ей показалось, что левый карман его пальто как-то подозрительно оттопыривается.
«Наверное, шоколадка, – решила Леонтия. – Мне или детям. Или другой подарочек».
