Патрик Квентин - Головоломка для дураков. Алый круг. Семеро с Голгофы (сборник)
Детские голоса в церкви! В одно мгновение у меня в голове все встало на свои места.
Я резко повернулся к Фэншоу.
– Наши дети! – крикнул я. – Бобби и Дон. Они в старой церкви!
Фэншоу уставился на меня как на окончательно выжившего из ума.
– В церкви?
– Идемте же! Надо забрать их оттуда.
Я ухватился за его руку. Он все еще плохо соображал, но, не возразив мне больше ни словом, бегом устремился за мной к двери.
– Вирджил! – вдруг раздался пронзительный голос Мэрион. А я со странным ощущением понял, что жена впервые при мне обратилась к мужу по имени. Она вцепилась в другую руку Фэншоу. – Вирджил, ты не можешь быть уверен, что дети там. Тебе не следует выходить из гостиницы. Только не в такой ураган. Ты рискуешь погибнуть!
Но Вирджил вырвал руку из ее пальцев и присоединился ко мне у входной двери. Вместе мы стали в лихорадочной спешке отодвигать засов.
– Вирджил! – Голос Мэрион зазвенел снова, высокий и напряженный. – Сержант Барнс говорит, что весь церковный двор уже почти смыло. Тебя унесет в открытое море. Ты… Вернись, вернись немедленно!
Не сдерживаемая засовом, дверь резко распахнулась внутрь. Склонившись как можно ниже, чтобы легче преодолевать сопротивление ветра, мы двинулись вперед, оставив дверь беспорядочно болтаться на петлях у нас за спинами.
Голос Мэрион тихо донесся в последний раз и окончательно пропал в шуме ветра и волн. Мы оказались среди хаоса, в который превратились дюны мыса Талисман.
Мое сердце бешено колотилось. Тревога грызла меня изнутри, как поселившаяся в кишках крыса. Дочь была где-то там, в старой церкви. А церковь грозило вот-вот снести океанскими волнами.
Я должен был спасти Дон…
XXII
Свирепый порыв ветра, за которым последовал сокрушительный удар волны, заставил меня покачнуться в сторону. Когда же я снова обрел равновесие, Фэншоу пропал из вида за сплошной стеной дождя. Я с трудом продвигался вперед, определяя направление чисто инстинктивно. Еще более мощная волна все же сумела сбить меня с ног, а потом с шипением потащила за собой в сторону океана. Но, цепляясь за камни и любую попадавшуюся под руки скудную растительность, мне удалось подняться и продолжить путь.
Фут за футом я шел дальше, подгоняемый страхом за Дон. При этом где-то на задворках моего сознания шевелилась мысль о том, что буря, превратившаяся в подлинное бедствие и испытание для семьи Фэншоу и для меня, грозила убийце все изменить. Она вполне была способна сделать смерти трех женщин совершенно бессмысленными и унести с собой вожделенный успех плана, который казался так близок.
Но она могла помешать и мне завершить раскрытие этого дела.
Редкие просветы в пелене дождя давали возможность увидеть огромные океанские валы да дрожавшие, лишившиеся листвы кусты и практически ничего больше. Казалось, у меня нет ни шанса добраться до старого кладбища, не говоря уже о том, чтобы оказаться там вовремя.
Когда я почти лишился последних надежд, совершенно неожиданно натолкнулся на сильно покосившееся надгробие. Я достиг нужного места.
Море грохотало и злобно шипело всего в нескольких футах от меня. Еще вчера последние из уцелевших могильных камней стояли в десятках ярдах от оконечности выступа. Но сейчас волны уже перекатились через него и свободно гуляли в той самой важной для нас части погоста, где находились захоронения мистера Митчелла, мистера Фэншоу и Ирен Кейси, куда прошлой ночью Лена Дарнелл пришла, чтобы забрать свою вполне заслуженную награду.
Во мне зародилось отчаяние. Старая церковь стояла как раз между границей кладбища и этими пока еще державшимися надгробиями. Значит, и она уже находилась посреди пенившихся бурунов.
Я заставил себя двигаться дальше, хотя дышал как полностью истощенный бегун на длинные дистанции. Неожиданно прямо перед собой я разглядел темную фигуру Фэншоу. Никогда прежде не встречал настолько промокшего человека, если не считать меня самого. Его лицо, по которому струями стекала вода, было призрачно белым.
Он что-то выкрикнул и начал тащить меня прямо в сторону того места, где о землю разбивались гребни волн.
Но я уже даже не ощущал воды, которая порой доходила мне до пояса. Стерев с глаз влагу, сумел разглядеть очертания старой церкви. Крышу с нее сдуло полностью. И что-то явно ненормальное происходило с колокольней – с той самой башней, откуда разнесся маниакальный набат, возвестивший о смерти мисс Хейвуд. Она накренилась под очень опасным углом.
Теперь я был одержим только одной мыслью – о Дон и Бобби, спрятавшихся где-то внутри обреченного здания и окруженного водой со всех сторон. После того как разразилась буря, шансов уйти отсюда у них уже не оставалось. Этим ветром любого ребенка подхватило бы и понесло как перышко.
Прилагая неимоверные усилия, мы с Фэншоу двигались, преодолевая водную преграду. По мере приближения я все отчетливее видел темное пятно в белой стене церкви на том месте, где еще вчера находился портик при входе. От него не осталось и следа. Только черное пятно, зияющая дыра…
Я из последних сил бросился к ней. Выбросив руку вперед, вцепился в неровный край стены и втолкнул себя внутрь церкви. За мной с огромным трудом поспевал Фэншоу.
Внутри церкви царило безумие, какое не смог бы отобразить никакой Дали. Грязно-серая морская вода плескалась по всему полу. Нам она доходила до коленей. Над головой вместо крыши зияло черное небо, с которого лились все новые потоки дождя. А по сторонам при каждом порыве ветра даже каменные стены содрогались как картонные.
Это больше не было церковью. Таким мог увидеть в своем воспаленном воображении плавательный бассейн пациент из сумасшедшего дома.
– Дон!
Грозившие в любой момент рухнуть стены отразили мой голос пугающим эхом.
Я попытался убедить себя, что детей здесь никогда и не было, а все происходившее являлось не более чем наваждением, навеянным случайным замечанием Барнса о детских призраках, распевавших внутри церкви.
– Дон!
Старая драпировка, промокшая и надорванная, хлестала по одной из стен. Мне вспомнилась крохотная комнатка у основания башни, на пол которой свисала веревка от колокола. Я кинулся к драпировке и откинул в сторону с такой силой, что ее сорвало с карниза, а потом сделал шаг сквозь почти клейкий слой воды.
– Дон! – снова выкрикнул я.
И в то же мгновение увидел детей.
Поперек небольшого помещения у подножия колокольни проходила деревянная балка, располагавшаяся на высоте пяти футов от пола. Ее дополнительно установили там, чтобы, по всей видимости, придать строению немного прочности. И на этой балке над бурлящей водой пристроились Дон и Бобби. Они смотрели на меня как два нахохленных совенка.
Их одежда превратилась в нечто неописуемое. Скромное, хотя и праздничное розовое платьице Дон, специально выбранное для визита к тете Мейбл, стало подобием облегавшего тело костюма, разорванного на полосы, такое одеяние современные театральные художники создают для образов ведьм в мюзиклах. Верхнюю часть тельца Бобби покрывали жалкие остатки матросской курточки, но какая-то неведомая причина полностью лишила его брюк. Ниже пупка виднелись только голые ноги и клочья от трусов.
– Слава богу! – пролепетал я. – Слава богу, я вас нашел! – а потом крикнул: – Сюда, Фэншоу, быстрее! Они здесь. Они в порядке.
А дети смотрели на меня как на дурачка. В их взглядах читалось только радушие хозяев, принимавших гостей на чашку чая.
– Привет, папочка! – сказала Дон.
А потом она сделала нечто, выглядевшее полным безумием: высвободила руку, которую держала за спиной, и в ней оказался какой-то предмет, настолько для девочки дорогой, что она прижала его к груди с искренней нежностью. Предмет выглядел длинным, липким и отвратительным.
Я присмотрелся и увидел, что это батон вареной болонской колбасы.
У меня вместо слов вырывались лишь нечленораздельные звуки. Не осталось сил ни на вопросы, ни на удивление при виде колбасы – слишком велико было чувство облечения. А Дон улыбнулась. И тут же расплылся в улыбке Бобби.
– Я – Ной, папа, – провозгласила моя дочь. – Ты в моем ковчеге, а это, – она взмахнула куском колбасы, – последний запас провизии, который у меня остался, – Дон прервала свою речь, подумала и добавила: – Кстати, а Бобби у нас Сим[9].
Бобби развернулся на балке и окинул ее одним из самых своих презрительных взглядов.
– Глупая, – пробасил он. – Я не Сим. Я – Хам.
– Нет, ты Сим, – упрямилась моя дочь.
– Я – Хам! – завопил Бобби и слегка пристукнул ее.
В этот момент вошел Фэншоу. Он уставился на детей так, словно не мог поверить своим глазам. А потом его лицо оттаяло, и выражение жуткого страха пропало. Он протянул руки и снял с балки Бобби, заключив его в объятия.
– Слава Всевышнему, – бормотал он. – Я… Я уже почти ни на что не надеялся. Даже не смел думать…
