Артур Дойл - Последнее дело Шерлока Холмса (сборник)
– В самом деле? А чьи же?
– Я купил две дюжины гусей у одного торговца в Ковент-Гарден.
– Да ну? Я знаю кое-кого из них. У кого же вы купили?
– Его зовут Брэкинридж.
– А! Нет, Брэкинриджа я не знаю. Ну, за ваше здоровье, хозяин, и за процветание вашего заведения! Доброй ночи!
– А теперь к мистеру Брэкинриджу, – сказал Холмс, выходя на мороз и застегивая пальто. – Не забудьте, Уотсон, что на одном конце нашей цепи всего только гусь, а к другому ее концу прикован человек, которому грозит не меньше семи лет каторги, если мы не докажем его невиновность. Возможно, впрочем, что наши розыски обнаружат, что виноват именно он, но, во всяком случае, в наших руках нить, ускользнувшая от полиции и случайно попавшая к нам. Дойдем же, держась за нее, до конца, как бы печален он ни был. Итак, поворот на юг, и шагом марш!
Мы пересекли Холборн, пошли по Энделл-стрит и через какие-то трущобы вышли на Ковент-гарденский рынок. На одной из самых больших лавок было написано: «Брэкинридж». Хозяин лавки, человек с лошадиным лицом и холеными бакенбардами, помогал мальчику запирать ставни.
– Добрый вечер! Каков мороз, а? – сказал Холмс.
Торговец кивнул головой и бросил вопросительный взгляд на моего друга.
– Гуси, видно, распроданы, – продолжал Холмс, указывая на пустой мраморный прилавок.
– Завтра утром можете получить хоть пятьсот штук.
– Завтра они мне ни к чему.
– Вон в той лавке, где горит свет, кое-что осталось.
– Да, но меня направили к вам.
– Кто же?
– Хозяин «Альфы».
– А, да! Я отослал ему две дюжины.
– Отличные были гуси! Откуда вы их достали?
К моему удивлению, вопрос этот привел торговца в бешенство.
– А ну-ка, мистер, – сказал он, поднимая голову и упирая руки в бока, – к чему вы клоните? Говорите прямо.
– Я говорю достаточно прямо. Мне хотелось бы знать, кто продает вам тех гусей, которых вы поставляете в «Альфу».
– Вот и не скажу.
– Не скажете – и не надо. Велика важность! Интересно, отчего вы кипятитесь из-за таких пустяков?
– Кипячусь? Небось на моем месте и вы кипятились бы, если бы к вам так приставали! Я плачу хорошие деньги за хороший товар, и, казалось бы, дело с концом. Так нет: «где гуси?», «у кого вы купили гусей?», «кому вы продали гусей?» и «сколько вы возьмете за ваших гусей?». Можно подумать, что на этих гусях свет клином сошелся, когда послушаешь, какой из-за них подняли шум!
– Я не имею никакого отношения к тем людям, которые пристают к вам с расспросами, – небрежно сказал Холмс. – Не хотите говорить – и не надо. Но я понимаю толк в птице и держал пари на пять фунтов стерлингов, что гусь, которого я ел, выкормлен в деревне.
– Вот и пропали ваши фунты! Гусь-то городской! – выпалил торговец.
– Быть не может!
– А я говорю – городской!
– Ни за что не поверю!
– Уж не думаете ли вы, что смыслите в этом деле больше меня, хотя я этим делом занимаюсь чуть не с пеленок? Говорю вам, все гуси, проданные в «Альфу», выкормлены не в деревне, а в городе.
– Вы никогда не заставите меня поверить в такую нелепость.
– Хотите пари?
– Это значило бы просто взять у вас деньги. Я не сомневаюсь в своей правоте. Но я согласен поставить соверен только для того, чтобы проучить вас за упрямство.
Торговец мрачно ухмыльнулся.
– Принеси-ка мне книги, Билл, – сказал он.
Мальчишка принес две книги: одну тоненькую, а другую большую, засаленную, и положил их на прилавок под лампой.
– Ну-с, мистер Спорщик, – сказал торговец, – я считал, что сегодня распродал всех гусей, но бог занес ко мне в лавку еще одного гуся. Видите эту книжку?
– Ну и что же?
– Это список тех, у кого я покупаю товар. Видите? Вот здесь, на этой странице, имена деревенских поставщиков, а цифра после каждой фамилии обозначает страницу в большой книге, где ведутся их счета. А эту страницу, исписанную красными чернилами, видите? Это список моих городских поставщиков. Взгляните-ка на третью фамилию. Прочтите ее вслух.
– «Миссис Окшот, Брикстон-роуд, 117, страница 249», – прочел Холмс.
– Совершенно правильно. Теперь откройте 249-ю страницу в большой книге.
Холмс открыл указанную страницу.
– Вот: «Миссис Окшот, Брикстон-роуд, 117 – поставщица дичи и яиц».
– А что гласит последняя запись?
– «Декабрь, двадцать второго. Двадцать четыре гуся по семь шиллингов шесть пенсов».
– Правильно. Запомните это. А внизу?
– «Проданы мистеру Виндигету, „Альфа“, по двенадцать шиллингов».
– Ну, что вы теперь скажете?
Шерлок Холмс, казалось, был глубоко огорчен. Вынув соверен из кармана, он швырнул его на прилавок, повернулся и вышел молча, с расстроенным видом. Пройдя несколько метров, он остановился под фонарем и рассмеялся своим особенным – веселым и беззвучным – смехом.
– Если вы видите человека с такими усами и с таким красным платком в кармане, вы можете выудить из него все что угодно, предложив ему любое пари, – сказал он. – Я утверждаю, что и за сто фунтов мне никогда не удалось бы получить у него такие подробные сведения, какие я получил, побившись с ним об заклад. Итак, Уотсон, мне кажется, что мы почти до конца распутали загадочную нить. Единственное, что нам осталось решить, – пойдем ли мы к этой миссис Окшот сейчас или отложим наше посещение до утра. Из слов того грубияна ясно, что этим делом интересуется еще кто-то, кроме нас, и я…
Громкий шум, донесшийся внезапно из лавки, которую мы только что покинули, не дал Холмсу договорить. Обернувшись, мы в желтом свете качающейся лампы увидели маленького краснолицего человечка. Брэкинридж, стоя в дверях лавки, яростно потрясал перед ним кулаками.
– Хватит с меня и вас и ваших гусей! – орал Брэкинридж. – Провалитесь вы все к дьяволу! Если вы еще раз сунетесь ко мне с вашими дурацкими расспросами, я спущу на вас цепную собаку. Приведите сюда миссис Окшот, ей я отвечу. А вы-то тут при чем? Ваших, что ли, я купил гусей?
– Нет, но все же один из них мой, – захныкал человечек.
– Ну и спрашивайте его тогда с миссис Окшот!
– Она мне велела узнать у вас.
– Спрашивайте хоть у прусского короля! С меня хватит! Довольно! Убирайтесь отсюда!
Он яростно бросился вперед, и человечек быстро исчез во мраке.
– Ага, нам, кажется, не придется идти на Брикстон-роуд, – прошептал Холмс. – Пойдем посмотрим, не пригодится ли нам этот субъект.
Пробираясь между кучками ротозеев, бродящих вокруг освещенных ларьков, мой друг быстро нагнал человечка и положил ему руку на плечо. Тот порывисто обернулся, и при свете газового фонаря я увидел, что он сильно побледнел.
– Кто вы такой? Что вам надо? – спросил он дрожащим голосом.
– Извините меня, – мягко сказал Холмс, – но я случайно слышал, какой вопрос вы задали этому торговцу. Я думаю, что могу быть вам полезен.
– Вы? Кто вы? Откуда вы могли узнать, что мне нужно?
– Меня зовут Шерлок Холмс. Моя профессия – знать то, чего не знают другие.
– Но о том, что мне нужно, вы ничего не можете знать.
– Прошу прощения, но я знаю все. Вы пытаетесь разыскать следы гусей, проданных миссис Окшот с Брикстон-роуд торговцу по имени Брэкинридж, которых он продал мистеру Виндигету, владельцу «Альфы», а тот, в свою очередь, своему «гусиному клубу», членом которого является Генри Бейкер.
– О сэр, вы как раз тот самый человек, с которым я жаждал встретиться! – вскричал человечек, протягивая дрожащие руки. – Я просто не могу выразить вам, как все это важно для меня!
Шерлок Холмс остановил проезжавшего извозчика.
– В таком случае, лучше разговаривать в уютной комнате, чем тут, на ветреной рыночной площади, – сказал он. – Но прежде чем мы отправимся в путь, скажите мне, пожалуйста, кому я имею удовольствие оказывать посильную помощь?
Человечек заколебался на мгновение.
– Меня зовут Джон Робинсон, – сказал он, отводя глаза в сторону.
– Нет, нет, как ваше настоящее имя? – ласково сказал Холмс. – Всегда гораздо удобнее действовать под собственным именем.
Бледные щеки незнакомца загорелись румянцем.
– В таком случае, – сказал он, – мое настоящее имя Джеймс Райдер.
– Вот это правильно. Вы служите в отеле «Космополитен». Садитесь, пожалуйста, в кеб, и вскоре я расскажу вам все, что вы пожелаете знать.
Маленький человечек не двигался с места. Он смотрел то на одного, то на другого из нас, и в глазах его надежда сменялась испугом. Видно было, что он не знал, ждет ли его беда или великое счастье. Наконец он сел в экипаж, и через полчаса мы уже были в гостиной на Бейкер-стрит.
Дорогой не было произнесено ни единого слова. Но спутник наш так громко дышал, так крепко сжимал и разжимал ладони, что и без слов было ясно, в каком нервном возбуждении находился он во время пути.
