Сандра Браун - Чужие интриги
– Это правда, – обернулась к ней Барри. – А потом он зверски избил молодую женщину. Но один урок он тогда усвоил накрепко. И с тех пор действует осторожнее.
– Это правда, папа? – Ванесса бросила на отца отчаянный взгляд. – Ты все знал?!
Сенатор смахивал на воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Сделав несколько нетвердых шагов, он без сил упал на стул. Казалось, груз вины, который он нес на своих плечах почти двадцать лет, вот-вот раздавит его.
– Боже… так это правда?! – Ванесса съежилась и стала похожа на смертельно раненное животное. – Но почему ты позволил мне выйти за него? Почему уговаривал родить от него ребенка? – Она застонала. – Господи, я же просто хотела иметь ребенка… – Ванесса с таким ужасом посмотрела на мужа, словно перед ней был сам дьявол. – Как ты мог убить его? Он был такой маленький… такой беспомощный…
С губ Меррита сорвался смешок.
– Ванесса, ты просто сентиментальная дура! Глупая, лживая и бесполезная. Этот ребенок сводил тебя с ума. Помнишь, как ты бесилась, когда он плакал? Ты ведь была не способна даже успокоить его… впрочем, ты вообще ни на что не способна! И ты не любила его. Семя, которое посеял в тебе Грей, – господи, как же я ненавижу эти твои идиотские сантименты! – всего лишь сперма… слизь! Лучше бы ты смыла его под душем. Скольких проблем удалось бы избежать.
Барри онемела, жестокость этих слов поразила ее в самое сердце. Амбрюстер, похоже, тоже утратил дар речи.
Но не Ванесса. В глазах ее вспыхнула злоба. Вскочив с дивана, она покачнулась и схватилась за подлокотник, чтобы не упасть.
– Сукин ты сын… Грей тут ни при чем! – закричала она. – Это был Спенс!
– Спенс?! – ахнул сенатор.
Спенс?! У Барри все поплыло перед глазами. Ощущение было такое, словно она сходит с ума.
Забыв о капельнице, Ванесса ринулась к мужу, волоча ее за собой.
– Да, Спенс, Спенс! – выплюнула она. – А ты решил, что мой любовник Грей – просто потому, что тебе этого хотелось. Ну, конечно, Грей Бондюран, человек чести, спит с женой лучшего друга! – Она истерически захохотала. – Очнись, Дэвид! Грей просто жалел меня, зная о твоих многочисленных любовницах. А тебе даже не приходило в голову, что это Спенс наставляет тебе рога! – торжествующе бросила она ему в лицо. Заметно было, как она счастлива, что может наконец развеять его иллюзии относительно человека, которому он всецело доверял. – Это чистая правда. Он меня трахал. Я сама этого хотела. Вот только судьба жестоко надо мной подшутила. Потому что он был не лучше тебя. Холодный, расчетливый мерзавец. Думаю, он обрадовался, когда узнал о смерти ребенка. – В голосе Ванессы что-то дрогнуло. – Спенсу ребенок был не нужен, и это разбило мне сердце. Что ж, по крайней мере, мой сын был не от тебя. Уже счастье.
Меррит поднял руку и с размаху отвесил жене пощечину.
Это привело сенатора в чувство. Взревев, как раненый буйвол, он с кулаками налетел на зятя, но тот отшвырнул его в сторону.
– Вы просто шут! – зло рассмеялся Меррит. – Ничтожество. Нет у вас никакой власти. Думали, что заставили меня плясать под вашу дудку? Кишка у вас для этого тонка!
Он снова повернулся к жене.
– Я передумал, дорогая. Не относительно развода – относительно причины его. Думаю, пришло время нашим избирателям узнать, что их нежно любимая первая леди – просто-напросто шлюха! Что же до вас, – он повернулся к Барри, – если у вас есть хоть капля мозгов, то вы будете держать язык на привязи. Лучше всего затащите в постель Бондюрана. Впрочем, вы уже наверняка это сделали.
Ринувшись к двери, он толкнул ее. И застыл на пороге, оказавшись лицом к лицу с Бондюраном, за спиной которого маячил министр юстиции Йенси в окружении десятка федералов.
– Господин президент, вы имеете право хранить молчание…
– Вы спятили, Билл?! Что вам тут нужно?
Оттеснив Меррита в сторону, Грей бросился к женщинам.
– С вами все нормально?
Прижимая к груди рыдающую Ванессу, Барри кивнула.
– Она в порядке.
– А ты?
– И я в порядке. Просто струхнула. У него было такое лицо, словно он готов придушить меня собственными руками.
– Пусть только попробует. Я сам его убью, – буркнул Грей.
Взгляды их на мгновение встретились. Потом, спохватившись, Грей отвернулся. Подойдя к сенатору Амбрюстеру и президенту, он коротко объявил, что они оба арестованы.
Сказать, что Меррит отреагировал на это спокойно, было бы преувеличением. Ощущение было такое, словно он разом сошел с ума. Сжав кулаки, он выкрикивал какие-то безумные угрозы в адрес Йенси, пока тот невозмутимо зачитывал ему права. Потом Меррит как будто сломался – стал рваться к Ванессе, крича, что это она убила своего ребенка, а он всего лишь пытался защитить жену.
– Это она его придушила! Я тут ни при чем. Это все она, она! Она чокнутая!
– Ничего не говорите, господин президент, – оборвал его Йенси. – Вы так же обвиняетесь еще в одном убийстве – в штате Миссисипи.
– Не понимаю, о чем вы говорите! Клит! Клит, скажите же им… вы ведь не хуже меня знаете, что Ванесса сумасшедшая!
Сенатор открыл было рот, но язык не слушался его. У него затряслись губы, он явно пытался что-то сказать, но так и не смог.
– У сенатора еще будет возможность дать показания, – невозмутимо проговорил Йенси. – Думаю, они окажутся не менее ценными, чем показания единственного свидетеля.
– Но в детской не было никого – только я сам, Спенс и Ванесса! Спенс мертв, а моя жена лжет.
– Я сейчас говорил не о смерти Роберта Раштона Меррита, – возразил Йенси. – У нас есть свидетель убийства, совершенного вами в штате Миссисипи.
Наконец слова министра юстиции проникли в сознание разъяренного Дэвида Меррита. Кажется, только сейчас до него дошло, что все кончено. Он долго смотрел в глаза Йенси, потом повернулся к сенатору. И замер, наткнувшись на взгляд Амбрюстера. Сенатор с ненавистью смотрел на человека, которого он поднял из грязи и которого он только что уничтожил ценой крушения собственной жизни.
Глаза Меррита сузились.
– Ты… сукин сын! – прохрипел он. – Что ты наделал?!
Эксклюзивное интервью– Когда я пришла в себя, возле меня стоял сенатор Амбрюстер. – негромкий голос Бекки Стерджис был слышен во всех уголках студии. Стояла мертвая тишина, операторы, не осмеливаясь дышать, прильнули к камерам. Они так же боялись упустить хоть слово из ее показаний, как и миллионы затаивших дыхание телезрителей по всему миру, которые смотрели этот репортаж.
Бекки опустила глаза на сцепленные на коленях руки.
– Потом я очнулась… помню, как надеялась, что это просто страшный сон… проснусь – и все будет хорошо. Но это был не сон, а страшная реальность. Мой малыш был мертв. Его тельце так и лежало на полу, где его бросил Дэвид. А еще там была кровь… много крови. Моя, наверное. Дэвид меня избил.
– Дэвид Меррит? Президент?
– Да, мэм. Только тогда он еще не был президентом.
Сегодня на голове у нее был платок, закрывающий вмятину на виске в том месте, где скальп просто натянули на проломленный череп, а после грубо заштопали. Бекки до сих пор очень стеснялась своего уродства. Когда Барри видела ее первый раз, на ней была тюремная роба. Сегодня ее сменило простенькое платье. Если не считать платка, других украшений на ней не было.
– После того, как он ударил меня в первый раз, я упала и больше уже ничего не помню. Когда я очнулась, сенатор Амбрюстер сидел возле меня на корточках, пытаясь нащупать мой пульс. Он был потрясен, обнаружив, что я жива, – ведь Дэвид сказал ему, что я умерла.
– А еще он сказал сенатору, что вы убили собственного ребенка.
– Я этого не делала! – яростно выкрикнула она. – Его убил Дэвид. А я рассказала сенатору, как было дело. Он был очень добр ко мне, велел мне ни о чем не беспокоиться – он, мол, сам обо всем позаботится.
– И что он сделал?
– Позвонил доктору – тот приехал, заштопал меня, а после вколол мне обезболивающее.
– То есть он даже не отвез вас в больницу?
– Нет, мэм.
– А когда он позвонил в полицию?
– Не в полицию – в офис шерифа. А когда потом приехали офицеры… – Она расплакалась. Барри молчала, давая ей время успокоиться. – Сенатор им солгал. Сказал, что я убила собственного ребенка. Велел им меня арестовать. Они забрали меня с собой и принялись допрашивать. Хотели, чтобы я подписала признание, мол, это убийство по неосторожности. Я не соглашалась… какое-то время.
– А потом подписали.
– Да, мэм. Просто чтобы меня оставили в покое. Понимаете, голова ужасно болела. Пару раз меня вырвало… а потом стало совсем плохо. Ну, я и подписала бумагу, где говорилось, что это я убила своего малыша. Но я этого не делала! Это Дэвид Меррит его убил – вернее, нас обоих, так он думал.
Барри почти не вмешивалась, предоставив Бекки Стерджис возможность рассказать, как сенатор Амбрюстер, воспользовавшись своим влиянием, грубо попрал закон. Не прошло и нескольких дней, как Бекки предстала перед судьей, который приговорил ее к пожизненному заключению. Из окружной тюрьмы ее перевезли в тюрьму штата – и не будь Шарлин, которая два дня назад рассказала о ней Барри, сидеть бы ей там до конца ее дней. Министр юстиции Йенси лично убедил власти штата Миссисипи привезти ее в Вашингтон.
