Плач - Сэнсом Кристофер Дж.

— У меня тоже ни братьев, ни сестер. Да, в этом есть своя тяжесть, хотя мне никогда не было так тяжело, как тебе.

Николас обвел взглядом комнату, посмотрел на неряшливые книги по юриспруденции.

— Иногда право казалось мне интересным, хотя порой это напоминает крыс, грызущихся в мешке. Дело Изабель Слэннинг…

Я улыбнулся:

— К счастью, такие случаи редки. А какие дела тебе кажутся интересными?

— Такие, где можно посочувствовать клиенту, где видишь, как можно исправить несправедливость.

— Нельзя помогать только тем, чье дело ты одобряешь. Однако в осеннюю сессию, возможно, ты сможешь ассистировать мне по делам в Суде по ходатайствам.

Парень состроил гримасу.

— Мужичье судится с джентльменом, который является их естественным правителем?

— Разве не все имеют равные права прибегнуть к закону, как они должны иметь равные права на свои религиозные воззрения?

Николас пожал плечами.

— Возможно, ты увидишь все по-другому, если поработаешь над такими делами, — добавил я.

— Не знаю. Сейчас я хочу одного — активной жизни в стремлении к благородной цели. Даже если это означает новое похищение. — Овертон улыбнулся, и его большие зеленые глаза засияли.

— Хочешь чего-нибудь осмысленного?

Он поколебался, а потом сказал:

— Да, мне нужно что-то осмысленное.

Теперь я понял, что Николасу была нужна жизнь в приключениях еще и для того, чтобы избавиться от воспоминаний о том, что сделали его недостойные родители. Я вспомнил историю, как он дрался с кем-то на мечах из-за проститутки, и подумал: если этот парень не найдет нужных ему приключений со мной, он может найти их где-нибудь еще и закончит с мечом в брюхе. А если он будет со мной, я смогу направлять его и сдерживать саморазрушительные порывы, которые заметил в нем.

— Ты думаешь, дело, которому я служу, справедливо? — спросил я.

Ник серьезно ответил:

— Если оно положит конец преследованиям, которые я вижу с тех пор, как приехал в Лондон, то да.

— Чтобы я сказал тебе, на кого я работаю, и рассказал детали всего этого дела, ты должен сначала поклясться клятвой джентльмена, что не скажешь об этом никому — никому на свете.

— У меня здесь нет Библии.

— Хватит твоего слова.

— Тогда клянусь.

— Мой наниматель — благородная леди, Ее Величество королева Екатерина.

Овертон вытаращил глаза:

— Скелли говорил мне, что вы выполняли для нее юридическую работу.

— Я знал ее еще до того, как она стала королевой. Это добрая и великодушная леди.

— Многие говорят, что у нее неприятности.

— Да. Она в беде. Но она никого не преследует.

— Тогда я помогу вам.

— Спасибо. Но, Николас, делай все как я скажу, осторожно, без всякого героизма.

Молодой человек покраснел под своими синяками:

— Хорошо.

Я пожал ему руку:

— Тогда спасибо.

Глава 26

Я пошел из Амен-корнер обратно на Нидлпин-лейн. В свете дня узкий переулок выглядел еще грязнее и противнее — на стенах старых домов облупилась штукатурка, а из сточной канавы посредине воняло мочой. Было воскресенье, однако у таверны с флагом стояли на солнцепеке люди, жадно глотая пиво из деревянных кружек. Среди них я увидел пару ярко накрашенных девиц в платьях с глубоким вырезом. Указом короля этой весной Саутваркские бордели были закрыты, но хотя проституция и так была запрещена в Сити и нарушение запрета могло привести к порке, многие шлюхи перебрались на северный берег реки. Одна девица, сильно навеселе, поймала мой взгляд и закричала:

— Не гляди на меня так, горбун, я уважаемая леди!

Мужчины посмотрели на меня, и некоторые захохотали.

Не обращая на них внимания, я постучал в дверь дома с зелеными ставнями, отметив про себя, что дом этот был новым и крепким. Стайс тут же открыл мне.

— Вы быстро вернулись.

— У меня сообщение для вашего хозяина. — Я кивнул ему за спину. — Мне лучше войти, а то я привлекаю внимание этих у таверны.

— Это просто болваны, они всегда орут на прохожих.

Одноухий посторонился, и я вошел в пустую комнату. Когда Стайс закрыл дверь и подошел к столу, моя рука инстинктивно сжала нож. Он же сел с наглой улыбкой. Меч, которым этот человек чуть не убил Николаса прошлой ночью, лежал на столе — видно, с утра Стайс начищал его. На остром как бритва клинке сияло солнце. На столе также стоял кувшин с пивом и несколько оловянных кружек.

— Никаких обид, а, мастер Шардлейк? — заговорил Стайс. — Все мы служим тем, кому обязались служить. — А потом вдруг спросил резким голосом: — У вас готов ответ моему господину?

— Да, — ответил я. — Те, на кого я работаю, согласны сотрудничать в розыске пропавших людей и записей Анны Эскью. Я буду держать с вами связь. У нас есть еще один человек, юрист по имени Уильям Сесил, который наблюдал за портом. Вот список людей, которым заплатили, чтобы они следили, если кто-то попытается тайно вывезти рукопись. — Я протянул нашему новому сообщнику копию списка.

Тот быстро пробежал список глазами и кивнул.

— Что ж, похоже, вместе мы перекрыли порт и таможню.

— Сколько человек там у вас?

— Мы платим двум старшим чиновникам. — Стайс написал внизу листка два имени, оторвал полоску с ними и дал ее мне.

— Сэр Ричард сказал, что Бойл ждет посылку. Будем надеяться, мы успеем.

— Аминь!

— Одно важное условие, мастер Стайс. Если какая-либо из сторон получит известие о грузе, то моментально предупреждает другую.

— Разумеется. — Одноухий улыбнулся и развел руками. — Кстати, если придется драться — например, с оставшимися людьми Грининга, если они вернутся, — сколько человек вы сможете выставить?

— Как минимум двоих. И, вероятно, еще двоих-троих.

— Первые двое — это Барак и тот молодой парень?

— Да.

Стайс одобрительно кивнул:

— Оба ловкие ребята.

— Сесил, наверное, наберет еще.

— А у меня трое, включая Гоуэра, с которым вы вчера познакомились. Сейчас он присматривает за портом. Я уверен, мой хозяин примет ваши условия. — Мой собеседник рассмеялся. — Кто бы мог подумать, когда вы пришли вчера, что мы будем работать вместе… Садитесь, выпьем пива!

Я неохотно сел за стол напротив него. Чем больше я узна́ю об этих людях, тем лучше. Я не сомневался, что если к ним попадет «Стенание», Рич предаст нас в то же мгновение.

Стайс налил мне пива и откинулся на спинку стула. Я прикинул, что ему, должно быть, было лет двадцать пять. Он был хорошо одет — из-под рукава его камзола снова виднелась кружевная манжета вроде той, которую он порвал при неудавшемся налете на жилище Грининга. У него было красивое суровое лицо, хотя и изуродованное поврежденным ухом. Я удивился, почему он не отращивает волосы, чтобы скрыть обрубок.

Он же заметил мой взгляд и поднес руку к уху:

— Не могли не заметить, а? Привлекает взгляды, как, пожалуй, и ваша спина. Я этого не стыжусь — сие случилось в честном поединке с одним паршивым псом, который засомневался в моем происхождении. А в делах, которые мне порой поручает мастер Рич, это показывает людям, что со мной шутки плохи.

— Давно вы работаете на Рича? — поинтересовался я.

— Два года. Я приехал из Эссекса, где у сэра Ричарда много владений. Земли моего отца примыкают к его, и отец послал меня в Лондон попытать счастья. А сэр Ричард искал молодых джентльменов без связей, но склонных к приключениям. — Одноухий снова улыбнулся.

Еще один молодой джентльмен, подумал я, как Николас, в поисках приключений. И все же Стайс, как я догадался, пойдет на все вплоть до убийства, чтобы возвыситься на службе у Рича. Несомненно, потому тот и взял его.

Он рассмеялся:

— Святая Мария, сэр, у вас такой мрачный вид! Сэр Ричард говорил, что у вас манеры лицемерного лютеранина, хоть вы и не лютеранин.

— Надеетесь сделать у Рича карьеру?

— Надеюсь. Сэр Ричард честен с теми, кто ему служит. Это всем известно.

Теперь рассмеялся я: