Итак, моя милая… - Чейз Джеймс Хедли

Ридл затолкал сигарету в песок:

— Да, теперь понимаю вашу настойчивость. Простите меня. Мне так больно. Да, я доверился кое-кому из близких друзей, но они никогда…

— Не сомневаюсь, что ваши друзья не причастны к этой истории, но, возможно, кто-то из них случайно проговорился или еще что-то в этом роде. Вы назовете мне их?

Миллионер потер переносицу:

— Харриет Грин, моя секретарша. Бунгало сняла она на свое имя. Дэвид Бентли, с ним я хожу на регатах, это мой ближайший друг. Терри Томпсон, администратор местной оперы. Он был другом Лиз, знал все и был целиком на нашей стороне. — Ридл помедлил. — Еще Люк Уильямс. Он обеспечивал мое алиби. Считалось, что в пятницу по вечерам мы с ним играем в кегли. Жена одобряла этот спорт. Утверждала, что активно двигаться в мои лета полезно.

Бейглер записал имена в блокнот.

— Вы сказали, что у вас спустило колесо?

— Да, я собрался ехать и вдруг заметил, что правое переднее спущено. Бейтса, моего шофера, я уже отпустил, ставить запаску пришлось самому. В ремонтных работах у меня нет сноровки, и пришлось повозиться. Обычно в бунгало я приезжал к девяти. На этот раз задержался на тридцать пять минут. Тревоги никакой не испытывал, знал, что Лиз будет ждать. Вошел в спальню и увидел ее там, убитую. Вот и все. Еще что-нибудь?

Бейглер заколебался. Имя убийцы только на первый взгляд казалось очевидным. А что, если Ридл поссорился с любовницей? Убил ее в приступе ревности или гнева и написал на ее спине «Палач», чтобы отвести от себя подозрение? Но на лице Ридла было столько неподдельной скорби, что сержант отмел подозрения.

— Нет, мистер Ридл, у меня больше нет вопросов. — Он поднялся. — С вами захочет встретиться шеф. Езжайте домой, а я пошлю пару человек, чтобы не подпускали к вам журналистов.

— Спасибо. — Ридл тоже встал. — Да, ну и каша заварилась. Как прореагирует моя жена, даже не представляю, ну да бог с ней! — Он на минуту замешкался, потом протянул руку. Бейглер ответил рукопожатием. — Спасибо, что отнеслись с пониманием.

— Все как-нибудь образуется, — попытался утешить его Бейглер. — К сожалению, мы все смертны.

— Да, наверное.

Ридл сел в машину и уехал.

Бейглер последовал его примеру.

Пок Тохоло смотрел телевизор — с экрана вещал комментатор. Чак и Мэгги уехали на танцы. Он велел Чаку не спешить с возвращением. Возбужденный толстячок размахивал микрофоном на фоне любовного гнездышка и трещал без умолку. Несколько мгновений назад тело Лизы Мендоса, укрытое простыней, вынесли на носилках из бунгало и поместили в стоявшую карету «Скорой помощи».

— Итак, Палач нанес новый удар, — с наигранным волнением говорил комментатор. — Сначала его жертвой стал Дин Маккин, один из самых известных жителей нашего города. Он был застрелен вчера на ступеньках собственного дома, и вот теперь от его руки пала Лиза Мендоса. Наши любители симфонической музыки хорошо знали эту замечательную скрипачку. Она зверски задушена, а ее нагое тело патологический садист-убийца замарал собственной подписью. Жители Парадиз-Сити терзаются лишь одним вопросом, и он заключается вовсе не в том, нанесет ли маньяк следующий удар, их волнует другое: когда он его нанесет и кто будет следующей жертвой? Сейчас на этот вопрос попытается ответить шеф полиции Террел…

Пок довольно потер ладони. Что ж, атмосфера нагнетается лучше не придумаешь. Он слушал, как капитан Террел призывал горожан сохранять спокойствие и не паниковать, и знал, что это приведет к обратному результату. Толстосумов пустыми обещаниями и призывами успокоить не удастся. А добавить еще одно убийство — и начнется повальная паника. Именно это ему нужно, и тогда можно взять за горло весь город.

На сей раз Чаку отводилась роль посерьезнее. Пока его вклад в общее дело был невелик: он помог украсть винтовку и проколол колесо Ридла. Семинолу требовалось время, чтобы добраться до бунгало раньше миллионера, тогда он застанет его любовницу в одиночестве. Но третье убийство будет обставлено иначе, чем первые два. Пора и Чаку поработать за обещанные денежки: пусть птичка завязнет как следует, тогда уже не захочется рвать коготки, когда приспичит.

А на экране комментатор оживленно перешептывался с подошедшим к нему человеком. Пок услышал взволнованный шепот комментатора:

— Господи! Это точно?

Мужчина кивнул и вышел из поля зрения.

Толстячок вытер побагровевшее лицо платком и снова повернулся к телезрителям.

— Друзья… Мне только что сообщили, что умер Малькольм Ридл Вы, конечно, потрясены этой печальной новостью, как и я. Ответив на вопросы полиции, он возвращался домой и, видимо, не вписался в поворот. Его машина рухнула с обрыва в океан в районе Вест-Пойнта. Мистер Ридл…

Пок поднялся на ноги и потянулся. На такое он не рассчитывал даже в сладких грезах. Тохоло взглянул на часы — едва перевалило за полночь. Он выключил телевизор и лег на кровать.

Мысли его вернулись на два часа назад. Открыть замок на задней двери бунгало оказалось делом простым. Пок затаился в темноте и стал ждать. Лиза приехала в 21.25, как он и предполагал: слышал, как Люк Уильямс по секрету поведал об этом другому члену клуба. Великосветские трепачи сидели за стойкой в баре, а Пок разливал им напитки.

Индеец прятался за шторами в большой спальне. Женщина разделась. Беззаботно швырнула чулки, и они спланировали на пол в двух шагах от его укрытия. Пок надеялся на свои руки, но жертва сама подбросила орудие убийства…

Шум отвлек его от воспоминаний. В соседний гараж заехала машина. Он выскользнул из-под одеяла и выглянул наружу, чуть отодвинув занавеску.

Чак и Мэгги направлялись к своему домику. Хлопнула дверь послышался невнятный разговор.

Семинол снова растянулся на кровати.

Завтра последнее убийство, а потом уборка обильного урожая. Какое-то время он лежал без сна, строя планы. Что ж, все идет, как задумано. Через неделю в его карманы потекут денежки. Много денежек. Только подставляй.

С этими мыслями Пок погрузился в сон.

В пентхаузе мэра Хэдли, на крыше здания городского муниципалитета, горел свет.

Половина третьего ночи.

Хэдли только что избавился от присутствия Гамильтона и других газетчиков. Они его здорово допекли — Лоусон был взбешен, на лбу выступил пот.

Моника, сорокатрехлетняя жена мэра, трезвая, разумная и, как ни удивительно, весьма приятной наружности, занимала кресло чуть в стороне от мужчин. А напротив мэра расположился шеф полиции Террел.

— Лоусон, дорогой, постарайся взять себя в руки, — увещевала мужа Моника. — Тебе нельзя волноваться. Ты ведь знаешь, какое у тебя давление. Не дай бог, наступит гипертонический криз.

— Я должен не волноваться?! — взорвался Хэдли. — Как же! Ты что, не понимаешь, что из-за поднятого бедлама я могу лишиться работы? Какой тут к черту покой! По городу разгуливает маньяк-убийца!

Моника переглянулась с Террелом.

— Но, милый, стоит ли так убиваться? В конце концов с твоими связями найдешь другую работу.

Хэдли сжал кулаки:

— Ты не понимаешь создавшегося положения, Монни. Прошу тебя, иди спать. Мне надо поговорить с Фрэнком наедине.

— Понимаю тебя, Лоусон, но…

— А я говорю: нет! Ты что не в состоянии понять простую вещь: город гудит как растревоженный улей!

— В самом деле? — Моника поднялась и подошла к окну, из которого открывался вид на центр, застроенный жилыми небоскребами. Свет горел лишь в нескольких окнах. — А мне представляется, что почти все мирно спят. Если кто и растревожен, то это горстка журналистов да ты.

— Моника, прошу тебя, отправляйся в спальню!

— Да, разумеется. — Она улыбнулась Террелу, направляясь к двери. — Видишь, Фрэнк, для Лоусона нет ничего важнее благополучия жителей Парадиз-Сити.

После паузы Хэдли заговорил:

— Как всякая женщина, Моника не в состоянии оценить возможные последствия. Ты понимаешь, Фрэнк, что завтра нас с тобой могут запросто вытряхнуть из наших кресел?

Террел достал из кармана трубку и коробку с табаком.