Кэрол Дуглас - Железная леди
– Просчитались? Мы?
– Не мы с тобой, а он и я.
– Он?
– Шерлок Холмс.
– Не знала, что вы сотрудничаете.
– Мы и сами не знали. И оба допустили грубую ошибку. Ни он, ни я и представить себе не могли, что полковник Себастьян Моран будет столь безжалостен к своему противнику, лишь только его загонят в угол. Мы не предполагали, что Моран нападет на того, кто много лет назад сорвал его коварные планы в Афганистане. Каждый из нас чересчур самонадеянно мнил себя личным врагом Тигра. А могли бы и догадаться, что, стоит нам помешать негодяю, как он тотчас обрушит свой гнев на своего старейшего противника.
– Мистера Холмса тоже преследуют укоры совести?
Губы Ирен растянулись в печальной улыбке.
– Трагический исход этого дела ему неизвестен. Он даже не знал настоящего имени Квентина.
– Квентин мертв, – произнесла вдруг я.
– Похоже на то.
– И Тигр.
– Вероятно.
Впервые за последнее время я посмотрела ей прямо в глаза:
– Ты правда так считаешь?
Последовала пауза. Ирен смахнула вуаль с лица, словно выбившуюся прядь волос:
– Коль скоро ты сомневаешься, я тоже не стану делать поспешных выводов.
Я подняла лицо навстречу влажному соленому бризу:
– Пожалуй, я еще не решила.
Глава тридцать четвертая
Посылка
Говоря о французском небе, с уверенностью можно утверждать лишь одно: в отличие от английского, оно не так часто затянуто облаками.
К несчастью, представители царства животных тоже стремятся занять свое место под солнцем на райском лоне природы, поэтому в августе наш сад на вилле в Нёйи гудел от назойливого стрекота сверчков, а птицы хлопотливо сновали в поисках зерен меж клумб увядающих роз.
В тот день я уговорила Андре вынести клетку Казановы в сад и, устроившись под сенью платана, безмятежно наблюдала за птицей и мангустом. Люцифер не доставлял им хлопот: я занялась вышивкой, и пушистый проказник резвился у меня в ногах, то пытаясь распутать клубок крученых ниток, то хватая меня за платье.
Мессалина хорошо приспособилась к загородной жизни: она нагуляла жирок, шерсть ее лоснилась; к тому же, как оказалось, наша гостья готова ежечасно охранять сад, лишь изредка удаляясь в свою клетку, что стояла у входа в кухню.
Месси представлялась мне чем-то средним между котом и попугаем. С одной стороны, она была гораздо умнее и шустрее Люцифера, однако еще более свободолюбива, чем Казанова. По крайней мере, я не заметила, чтобы она тосковала по почившему хозяину. Но кто же знает, что на уме у этих мангустов?
В августе во Франции царило затишье. Большинство парижан уехало за город, спасаясь от палящего зноя. Казалось, все застыло в безмолвии. Тишину нарушали лишь жужжание насекомых и чириканье птиц, сливаясь в монотонный хор. Время будто остановилось: вечера тянулись бесконечно долго, и даже солнце не спешило скрыться за горизонтом.
По мощеной дорожке неспешно прогуливался Годфри.
– Чем занимаешься? – осведомился Нортон, приблизившись ко мне.
– Тем же, чем и вчера.
– Кажется, сегодня на тебя снизошло вдохновение.
Я взглянула на свою работу:
– Это декоративная наволочка для подушки Месси. Вышиваю на новый манер – французским узелком. Неудивительно, что его придумали французы. Сплошная морока. Но в результате получается довольно яркий, затейливый узор.
– Ах вот как. Уверен, мангуст по достоинству оценит твои старания.
Я положила наволочку на колени:
– Да полно тебе, Годфри. Мы даже не знаем, захочет ли он полакомиться мышью за обедом. Так что я просто коротаю время.
– Я так и не рассказал тебе о том, чт́о мы с Ирен выяснили, прежде чем уехать из Лондона, – промолвил Годфри, усаживаясь подле меня.
Я недоуменно на него уставилась.
– После того… инцидента на Хаммерсмитском мосту, – прибавил адвокат.
– По-моему, мы исследовали Темзу вдоль и поперек. Вам и этого показалось мало?
Годфри сложил руки в замок и опустил глаза. Казалось, ему не по себе, – впрочем, с тех пор, как случилось то, что Годфри сейчас назвал «инцидентом на Хаммерсмитском мосту», все вокруг выглядели чрезвычайно обеспокоенными – кроме разве что наших домашних питомцев, присутствие которых меня, как обычно, раздражало, и в то же время приносило некоторое облегчение.
– Я несколько раз наведался в клуб, завсегдатаем которого был полковник Моран, на случай если тот выжил и решил вернуться.
– Правда? Я и не знала.
– Ирен была непреклонна, – робко промолвил Нортон. – Она никогда не сдается.
– Знаю, – вздохнула я. – Слишком уж она самонадеянна.
– Как бы там ни было, – продолжил Годфри, силясь казаться веселым, – Моран так и не вернулся. В конце концов я представился его адвокатом и получил доступ к апартаментам, которые он там занимал. Кроме того, мне удалось выяснить, что в тот день, когда Моран исчез, в клубе произошел страшный переполох. Высокий худощавый господин пришел к полковнику по какому-то личному делу и в итоге чуть не выгнал его из клуба. Ты, конечно же, догадалась, кем был тот вспыльчивый посетитель.
– Боюсь, что нет.
Годфри окинул меня недоверчивым взглядом.
– Честно говоря, в последнее время я почти не вспоминаю о прошлом, – пояснила я. – Так мне спокойнее.
– Что ж, тем господином был не кто иной, как Шерлок Холмс. Я и не предполагал, что он обладает столь бурным нравом.
– Я не удивлена, – промолвила я, вспоминая, как доктор Уотсон описал темперамент и привычки знаменитого сыщика в своих дневниках. Столь холодный, педантичный человек вряд ли станет скрывать свои эмоции, особенно после немалой дозы кокаина.
Откинувшись на спинку скамейки, Годфри продолжил:
– Думаю, ты будешь просто в восторге, когда узнаешь, чт́о я обнаружил в комнате Морана, куда, кстати сказать, не смог проникнуть даже Холмс.
– Быть может.
Я закрепила очередной узелок и откусила остатки нитки зубами, что, очевидно, несколько смутило Годфри. Впрочем, женщина я практичная и к тому же никого не приглашала посмотреть на то, как провожу свободное время.
– Военные дневники доктора Уотсона, – гордо промолвил Годфри. Именно с таким видом Люцифер обычно приносит мне дохлую мышь.
Последовала пауза.
– Значит, Квентин был прав, заявив, что Тигр сумел заполучить их, когда был в Индии, – сказала я наконец.
– Пожалуй, что так, но их содержание весьма странно. Записки повествуют о том, что нам уже и без того известно: как Уотсон получил ранение в Майвандской битве и впоследствии заболел горячкой, а верный ординарец Мюррей спас ему жизнь; о его пребывании в Кандагаре, переезде в Синджини и оттуда в Пешавар…
– Если честно, Годфри, сейчас я не хотела бы пускаться в путешествие по приграничным поселениям Индии.
Воспоминания о Квентине по-прежнему причиняли мне боль, так что даже на гадкий портрет, приобретенный подругой на Монмартре, я могла взглянуть лишь украдкой.
– Прости, Нелл, – промолвил Годфри столь кротко, что я тотчас устыдилась сорвавшемуся с моих уст колкому замечанию. – Однако мне все же удалось выяснить кое-что любопытное: в одном из документов рассказывается о том, как в койку одного из пациентов госпиталя Пешавара заползла кобра. Змею удалось изловить, прежде чем та успела укусить несчастного, но не в меру старательный охранник набросился на нее с мечом и случайно ранил пациента в ногу.
– Неужели тем пациентом был доктор Уотсон? – спросила я, откладывая вышивку в сторону.
Годфри согласно кивнул:
– Странно, правда? В тот момент Уотсон еще не оправился от горячки и по-прежнему бредил. Должно быть, он и не помнит сего инцидента. А наш старый знакомый Тигр, очевидно, вновь попытался совершить покушение на хлебнувшего лиха доктора. Вот тебе и доказательство того, что полковник Моран и раньше использовал змей.
– Только представь! Ранен неуклюжим стражем порядка, – сказала я и поежилась, несмотря на жаркий день. – Что ж, по крайней мере, нам удалось защитить доктора Уотсона.
– Безусловно.
– А Квентин добился того, о чем мечтал, – задумчиво проговорила я, уставившись на раскачиваемые ветром тополя.
– Именно. Избавив мир от сего отъявленного негодяя, он спас чью-то жизнь – быть может, и не одну.
– Наверное, я должна утешиться этой мыслью, но, увы, мне от нее ничуть не легче.
– Дорогая моя Нелл, – начал Годфри, потянувшись к моей руке. Голос его сделался приторно-нежным, и я было забеспокоилась, как вдруг…
Деревянная дверь кухни с грохотом распахнулась. Мы тут же развернулись, точно сторожевые псы. Одна лишь Ирен с присущей ей импульсивностью могла столь картинно выйти из нашего коттеджа. Стремительной походкой примадонна направилась прямо к нам, не утруждая себя придерживаться извилистых плит мощеной дорожки.
