Сара Джио - Соленый ветер
– Китти! – закричала я, инстинктивно одернув подол ее голубого платья.
– Нюхательную соль! – скомандовала сестра Гильдебрандт, проталкиваясь сквозь столпившихся вокруг девушек. Она поднесла к носу Китти пузырек из зеленого бутылочного стекла.
– Это все солнце, – спокойно объяснила она. – Привыкнет со временем.
Рядом с сестрой Гильдебрандт появился полковник Донехью.
– Принесите носилки! – распорядился он. – Быстрее!
– Полковник Донехью, – вмешалась сестра Гильдебрандт, – это просто тепловой удар. Все обойдется.
Он осмотрел Китти собственническим взглядом:
– Я хочу убедиться в этом лично.
– Как вам угодно.
Вскоре появилось двое мужчин с носилками и положили на них Китти – она уже пришла в сознание, но все еще была очень слаба.
– Анна, что случилось? – спросила у меня Китти.
Прежде чем я успела что-то ответить, подскочил полковник Донехью.
– Самые красивые девушки всегда падают в обморок в тропиках, – с улыбкой произнес он.
Мне его тон не понравился, но Китти просияла:
– Мне очень неловко… Надолго я отключилась?
Полковник широко улыбался. Вокруг нас собралась такая толпа, что я уже ничего не видела.
– Достаточно долго, чтобы прослушать, что сегодня вечером будут танцы в честь вашего приезда, – ответил Донехью, словно танцы проводились лично для Китти.
Китти одарила полковника улыбкой – слишком игривой для его чина.
– Танцы? – вяло пробормотала она.
– Да, танцы, – подтвердил он и повернулся к толпе: – Все слышали? Сегодня, в восемь часов.
– Спасибо, – не переставая улыбаться, ответила Китти.
– Очень рад, – галантно ответил полковник, – только у меня будет к вам одна просьба.
– Конечно.
– Подарите мне один танец.
– С удовольствием, – мечтательно пробормотала она, пока двое мужчин уносили ее, пробираясь сквозь толпу.
Китти всегда умела эффектно обставить свое появление.
Толпа задвигалась. Я посмотрела на свой чемодан и огромную сумку Китти и застонала. Солдаты куда-то исчезли, и мне предстояло нести все это добро самой.
– Ты поверила? – спросила меня какая-то девушка сзади. Я обернулась и увидела одну из медсестер. Золотисто-каштановые волосы, лежащие мягкими волнами, напоминали Риту Хейворт из журнала «Лайф», но на этом сходство заканчивалось.
– Простите? – переспросила я, не понимая, что она имеет в виду.
– Твоя подружка разыграла неплохую сцену, чтобы привлечь внимание полковника, – с ухмылкой заявила она. Над верхней пуговицей ее платья виднелось кружево. Вероятно, не случайно.
Через секунду появилась другая медсестра, с блестящими темными волосами и мягкой улыбкой, и с согласием посмотрела на подругу.
– Вы же не хотите сказать, что Китти сделала это специально?
– Именно это я и имею в виду, – ответила девушка с каштановыми волосами, видимо, лидирующая в этой паре. – Такие вещи случайно не происходят. Она все разыграла.
– Разумеется, нет, – запротестовала я, – вы просто завидуете.
Темноволосая медсестра открыла рот, а вторая просто пожала плечами:
– Однажды ты скажешь нам спасибо.
– За что? – с подозрением спросила я.
– За предупреждение. Твоя подружка на многое способна. Я бы не стала ей доверять и подпускать к своим мужчинам.
Я покачала головой и пошла вперед – быстро, насколько это получалось с двумя тяжелыми, большими сумками.
– Как-то неловко… – будто опомнилась девушка с каштановыми волосами. Но ожидаемого извинения не последовало. – Я чуть не забыла представиться. Стелла, а это Лиз, – сообщила она, указывая на брюнетку.
Я упорно продолжала свой путь.
– А тебя как зовут?
– Анна, – буркнула я, не оборачиваясь.
* * *Наши комнаты в казармах медсестер были очень простыми, если не сказать, бедными – две грубо сколоченные кровати, туалетный столик и один шкаф на двоих. Тонкие хлопковые занавески, выжженные солнцем до бледно-желтого цвета, казалось, не могли скрыть нас от солнца или взглядов мужчин. Зайдя в комнату, я обнаружила, что Китти забралась на кровать и ковыряет ногтем стену.
– Как ты думаешь, можно повесить здесь картину? – спросила она, наклонив голову. – Но, честно говоря, я хотела повесить фотографию родителей.
Я со вздохом опустила на пол ее сумку и вытерла лицо.
– Можно, – вяло согласилась я, – вижу, тебе уже лучше.
– Да, милая, спасибо, – отозвалась она. – Мне неудобно, что пришлось там тебя бросить. Но полковник Донехью настоял.
Меня начинало передергивать от имени полковника, но виду я не подала.
– Я рада, что все в порядке.
Китти вскочила и начала порхать по комнате, словно весенняя пташка. Она щебетала о том, как мы здесь устроимся. Запасная простыня послужит отличным балдахином, а еще мы сможем поставить журнальный столик для чая. Ага, конечно. И какого замечательного, спокойного цвета стены! Да, бежевые, как в лазарете, – очень успокаивает.
Мне же комната показалась сырой и какой-то странной. Два голых матраса, голубых в белую полоску, были изрыты вмятинами. На каждом лежала аккуратная стопка изношенного белья. Мне очень не хватало Максин, хотя от этих мыслей я почувствовала себя ребенком. Она бы, конечно, тут же прибежала бы и застелила кровати, вручив нам по чашке расслабляющего чая.
Теперь я все делала сама.
– Анна, поверить не могу, сегодня будут танцы! Танцы! И полковник Донехью будет танцевать со мной!
Опять это имя. Почему оно на меня так действует? Я не доверяю этому человеку? Или я просто раздражена? Я помнила, что Лиз и Стелла сказали мне на аэродроме. Они завидовали. Меня пугала мысль, что я, возможно, тоже завидовала своей подруге.
Я никогда не научусь держаться с мужчинами так, как Китти. Я вспомнила о Герарде и покрутила на опухшем от жары пальце помолвочное кольцо.
– Да, будет здорово! – подхватила я, изо всех сил стараясь изображать веселье.
– Надену желтое платье, – сообщила Китти и бросилась к чемодану. Ей очень шел желтый цвет. Это платье она уже надевала раньше – в последний раз вокруг ее талии крепко сомкнулись руки мистера Гельфмана. Забавно – когда мы уезжали из Сиэтла, сердце Китти было разбито, но, похоже, остров уже стер все воспоминания о былой любви. Я поклялась себе, что у меня все будет иначе.
Китти смотрелась в зеркало, прижимая к себе платье, разглаживая складки, которые вскоре расправил влажный воздух острова.
– Даже не знаю, может, лучше надеть голубое, которое мы купили во «Фредерик и Нельсон» прошлой весной? Оно более строгое.
Я покачала головой, вспомнив Лиз и Стеллу:
– Нет.
Я хотела доказать себе, что не завидую, и старалась быть для Китти самой лучшей подругой. Ведь именно поэтому я здесь.
– Надень желтое. В нем ты выглядишь сногсшибательно.
На танцах Китти будет самой красивой. Она чудесно проведет время, и я за нее порадуюсь.
* * *Лазарет, белое здание с красным крестом над входом, издавал запах мыла, ипекакуаны и немного – медицинского спирта. Мы с Китти пришли последними и устроились среди девушек, наблюдавших, как сестра Гильдебрандт демонстрирует на руке одной из медсестер искусство перевязки в условиях тропиков. Она рассказала, что повязки нужно накладывать против часовой стрелки, не слишком пережимая, но достаточно туго, чтобы остановить кровь.
– Рана должна дышать. Если воздуха будет слишком много или же, наоборот, мало, может возникнуть инфекция. – Она замолчала, глядя в окно, на дальние холмы. – Особенно в этом богом забытом месте.
Остальную часть времени мы провели, скручивая бинты в маленькие тугие свертки и упаковывая их в ящики из самолета. Я выкладывала на стол большие рулоны темно-серого полотна, стараясь не думать о ранах, к которым оно однажды прикоснется. Китти начала с одного конца, я с другого. Через час заболели пальцы.
Мы работали молча, главным образом из страха перед сестрой Гильдебрандт – нам всем хотелось поговорить. Но когда она вышла по делам в столовую, девушки начали щебетать.
– Какая строгая эта сестра Гильдебрандт, – сказала наша соседка слева. На несколько лет старше нас с Китти, с соломенными волосами, веснушками на носу и большими, дружелюбными глазами. Улыбаясь, она сжимала губы, безуспешно пытаясь скрыть неровные зубы.
– Да, – согласилась я. – Не понимаю, раз она так ненавидит это место, зачем пошла добровольцем?
– Ее прошлое связано с этим местом, – ответила девушка.
– Что ты имеешь в виду?
– Мне рассказывала другая сестра, еще на континенте, – она перешла на шепот, – она бывала здесь раньше, очень давно. И случилось нечто ужасное.
– Что?
– Точно не знаю, какой-то скандал.
– Ты же не хочешь сказать, что она преступница! – воскликнула Китти.
Наша собеседница пожала плечами.
– Кто знает? Но я бы не рискнула с ней конфликтовать. Я Мэри, – представилась она, кивнув нам с Китти.
