Лицо в темноте - Робертс Нора

Эмма покачала головой. Она только-только начинала верить, что сможет вернуть свою гордость. Вмешивать полицию, газеты, широкую публику — значит пережить еще одно унижение.

— Ну хорошо, подождем, — сказала Марианна, хотя очень надеялась на то, что ублюдку Дрю не удастся выпутаться из всего этого без ощутимых потерь. — Поверенный будет держать язык за зубами по поводу твоего местонахождения?

— Да. В конце концов, он ведь мой поверенный. Когда я сказала, что развожусь, он сразу приступил к делу. Видимо, после многих лет скукоты с попечительством и всем прочим он с восторгом отнесся к, предстоящему шумному разводу.

«К разводу, — подумала Эмма. — Какое громадное слово. Такое веское».

Некоторое время они шли молча, потом Марианна сказала:

— Рано или поздно он тебя найдет.

— Знаю, но пусть лучше позже, когда я буду уверена, что никакие его слова или действия не заставят меня вернуться к нему.

— Повидайся с адвокатом, — настаивала Марианна.

— Как только взлетит твой самолет.

Марианна нервно сунула в рот таблетку аэрона. Ну и времена настали, в аэропорту даже нельзя курить.

— Слушай, Эмма, мы приехали сюда только пару недель назад. Ты уверена, что не хочешь, чтобы я задержалась на несколько дней?

— Я хочу, чтобы ты вернулась к своей живописи, — и быстро добавила, пока Марианна не успела возразить: — если тебе поступает заказ от члена семьи Кеннеди, твоя карьера обеспечена. Торопись закончить работу, вдруг Каролина передумает.

— Звони мне, — сказала Марианна, услышав, как объявляют ее вылет. — Каждый день.

— Хорошо. — Эмма цеплялась за последнюю минуту. — Когда все останется позади, думаю, я опять буду претендовать на свою половину нашей квартиры.

— Она твоя. Если, конечно, я не выйду замуж за дантиста и не перееду на Лонг-Айленд.

— Какого дантиста?

— Который хочет сровнять мне корни.

Губы у Эммы дрогнули, и Марианна подумала, как хорошо видеть, что подруга снова улыбается.

— У него такие большие карие глаза, хотя руки волосатые.

Не знаю, смогу ли я полюбить волосатые руки.

— Особенно если он сует их тебе в рот. Последний раз объявляют посадку на твой рейс.

— Позвони мне.

— Непременно.

Эмма обещала себе не плакать. Но ревели обе. Еще раз обняв подругу, Марианна унеслась прочь.

Эмма наблюдала в окно, как самолет выруливает на полосу. Теперь она одна и могла полагаться только на себя. Это пугало. Хотя не так уж давно она тоже была в Лондоне одна. Тогда она испытывала такое волнующее чувство свободы. И она любила.

Теперь она не любит. Одно небольшое утешение.

Эмма пошла к выходу, настороженно и испуганно вглядываясь в толпу. Мгновение назад она была совершенно незаметной среди толчеи аэропорта, а теперь, оставшись в одиночестве, чувствовала себя уязвимой.

Эмма не могла избавиться от ощущения, что Дрю притаился где-то за спинами людей, улетающих в Феникс, или среди бизнесменов, ожидающих посадку на рейс в Чикаго. Не поднимая головы, она прошла мимо сувенирного магазинчика. Возможно, он здесь, коротает время у россыпи журналов и сейчас шагнет вперед, окликнет по имени, а затем вопьется пальцами ей в плечо. Эмма заставила себя идти дальше, а не бежать к выходу на посадку, умоляя задержать самолет Марианны, чтобы та снова оказалась рядом.

— Эмма! — Ноги у нее подкосились, сердце остановилось. — Это ты?

Побледнев от ужаса, она глядела на Майкла, видела, как шевелятся его губы, но слышала только рев у себя в голове.

Радость на его лице померкла, и он увлек Эмму к креслу. Пожалуй, ее можно просто уложить в него, такой она казалась безжизненной. Майкл ждал, пока она придет в себя.

— Лучше?

— Да. Со мной все в порядке.

— Ты всегда падаешь в обморок, когда встречаешь в аэропорту друзей?

Эмме удалось выдавить нечто вроде улыбки:

— Дурная привычка. Но ты действительно напугал меня.

— Вижу.

«Напугал — не то слово», — подумал Майкл. На ее лице был написан самый настоящий ужас. Так она выглядела, когда он вытащил ее из воды больше десяти лет назад.

— Обождешь минутку? Я только скажу родителям, почему сбежал от них. — Эмма кивнула, и он повторил: — Жди.

— Да, я подожду.

Выполнить обещание было просто, так как она сомневалась, что сможет подняться на ноги. Эмма начала медленно, глубоко дышать. Она уже и так опозорилась, поэтому ей не хотелось выглядеть лепечущей идиоткой, когда вернется Майкл. Он отсутствовал всего несколько минут, но Эмма была уверена, что уже вновь обрела самообладание.

— Куда ты летишь? — спросила она.

— Я? Никуда. Это мать отправляется на конгресс, а отец потащился вместе с ней. Он не любит оставлять машину у аэропорта, и я подбросил их. Ты только что прилетела?

— Нет. Я здесь недели две. Сейчас провожала подругу.

— Ты здесь по делам?

— Нет. В общем, и да, и нет.

Прибыл еще один самолет, и мимо двинулись новые потоки людей. Эмма опять стала вглядываться в них, борясь с охватившей ее паникой.

— Мне пора.

— Я провожу тебя. Майк не предложил ей руку, интуитивно чувствуя, что она избегает прикосновений. — Значит, ты здесь с мужем?

— Нет. Он в Нью-Йорке. Мы… — Ей нужно почаще произносить это вслух, чтобы привыкнуть. — Мы разошлись.

— О… Извини. — Майкл чуть не улыбнулся, но тут вспомнил ее реакцию в аэропорту. — Полюбовно?

— Надеюсь. — Эмма поежилась— Господи, как здесь холодно.

Майкл открыл было рот. «Не твое дело, — напомнил он себе, — каким был этот брак и чем завершился».

— Долго собираешься пробыть в городе?

— Еще не знаю.

— Как насчет того, чтобы пообедать или выпить вместе?

— Не могу. Через час у меня встреча.

— Тогда поужинай со мной.

— Здесь я стараюсь особенно не высовываться, в рестораны не хожу.

— Как насчет жареного мяса во дворе моего дома?

— Ну…

— Вот мой адрес. — Достав визитную карточку, Майкл быстро записал, — Заедешь к семи, и мы приготовим пару кусочков. Не волнуйся, тебя никто не увидит.

Эмма внезапно поняла, как ей было бы страшно сидеть в номере, уткнувшись в принесенный ужин и переключая телевизионные каналы в надежде отвлечься от дум.

— Согласна.

Майкл хотел предложить ей свои услуги, но увидел у тротуара белый лимузин.

— В семь часов, — напомнил он.

Эмма улыбнулась на прощание, и они разошлись в разные стороны. Майкл гадал, сможет ли найти уборщицу днем да еще в пятницу. А Эмма прошла мимо лимузина, встала в очередь на такси и машинально перевернула карточку.

Детектив М. Кессельринг

Отдел по расследованию убийств

Вздрогнув, Эмма уронила ее в сумочку. Странно, она забыла, что Майкл полицейский. Как и его отец.

Кипу газет за две недели Майкл запихнул в шкаф. Взглянув на забитые до отказа баки, он не мог поверить, что столько мусора способны оставить после себя один человек и одна собака. Но больше всего Майкла возмущало то, что в Лос-Анджелесе в пятницу вечером нельзя найти уборщицу.

Сначала он разлил на кухне целый флакон «Топ джоб», одолженный у соседки, и теперь здесь пахло, как в сосновом бору. Потом он заманил Конроя в ванную, помахивая у него перед носом колбасой, и закрыл стеклянные двери.

— Улыбнись и терпи, парень, — сказал Майкл ощетинившемуся от негодования псу.

Он истратил на Конроя полфлакона шампуня, но тот снес все как солдат. Пробовал, конечно, подвывать, но, возможно, это было ответом на пение хозяина. Когда оба завернулись в махровые полотенца, Майкл стал искать в бельевом шкафу фен, заодно отыскал и сковороду, которую давно считал потерянной.

В первую очередь он высушил Конроя.

— Ты должен благодарить своего хозяина, — возвестил Майкл. — Твоя приятельница понюхает тебя и больше не взглянет в сторону этого заносчивого кобеля немецкой овчарки.

Еще полчаса ушло на то, чтобы устранить следы потопа и собачью шерсть. Майкл уже готовился испробовать свои силы в приготовлении салата, когда подъехала машина. Он ожидал, что Эмма приедет в своем лимузине или в шикарном автомобиле, взятом напрокат, но увидел, как она расплатилась с таксистом.