Дай мне руку, тьма - Лихэйн Деннис

Я провел месяцы в бездействии, пока люди, подобные Эвандро с его подельником, подобные Хардимену, Джеку Раузу и Кевину Херлихи, творили насилие над невинными жертвами просто так, ради развлечения. Только потому, что им нравилась видеть боль других. Потому, что они сильнее.

И вдруг я почувствовал, что я зол не лично на Джека, Кевина или Хардимена, моя ярость обжигала каждого, кто совершал насилие просто так. На тех, кто взрывал клиники, где делались аборты, воздушные лайнеры, кто вырезал целые семьи или пускал в подземные туннели ядовитый газ, кто убивал заложников или женщин, похожих на тех, кто отверг их когда-то.

Убивал во имя их боли. Или их принципов. Или к их радости.

Что ж, я был по горло сыт их насилием, ненавистью и своим дурацким моральным кодексом, который в последний месяц мог стоить людям жизни. Меня выворачивало наизнанку.

Джек смотрел на меня вызывающим взглядом, а я чувствовал, как во мне закипает кровь, хотя рядом все еще слышалось шипение Кевина сквозь стиснутые зубы от боли. Наши с Буббой взгляды встретились, и я увидел в его глазах блеск, который вдохновил меня.

Я почувствовал себя всемогущим.

Не спуская глаз с Джека, я вытащил пистолет и всадил рукоятку в стиснутые зубы Кевина.

Крик, вырвавшийся из него, выражал недоверие и внезапный, истинный страх.

Не сводя глаз с Джека, я схватил другой рукой волосы Кевина, жирные и скользкие, и, приставив ствол пистолета к его виску, оттянул курок.

– Если у тебя есть хоть какое-то чувство к нему, колись, Джек.

Джек посмотрел на Кевина, и я видел, что он страдает. Меня вновь удивило, что между двумя людьми, которые так мало знают о любви, могут существовать какие-то узы.

Рот Джека открылся, и он за одно мгновение сильно постарел.

– У тебя пять секунд, Джек. Один, два, три...

Кевин застонал, и его сломанные зубы под давлением проволоки затрещали.

– Четыре.

– Твой отец, – тихо начал Джек, – сжег Рагглстоуна с ног до головы за четыре часа.

– Знаю. Кто еще был там?

Его рот вновь широко открылся, и он посмотрел на Кевина.

– Кто еще, Джек? Не то начну считать по новой. С цифры "четыре".

– Все мы. Тимпсон. Мать Кевина. Дидра Райдер. Бернс. Климстич. И я.

– Что произошло?

– Мы нашли Хардимена и Рагглстоуна, спрятавшихся на том складе. Мы всю ночь искали фургон, а наутро нашли его совсем близко, в нашей округе. – Джек облизнул верхнюю губу бледным, почти белым языком. – Твоему отцу пришла идея привязать Хардимена к стулу и заставить его смотреть, как мы расправляемся с Рагглстоуном. Сначала мы собирались всыпать ему хорошенько, каждый по несколько хороших тумаков, затем поработать над Хардименом, после чего вызвать полицию.

– Что же вам помешало?

– Не знаю. С нами там что-то случилось. Твой отец нашел холодильник, спрятанный под досками пола. А в нем был ящик. Там лежали части человеческих тел. – Он взглянул на меня диким взглядом. – Части тел. Детей. Взрослых тоже, но, Господи, там была детская ступня, Кензи. Все еще в маленьком красном кеде в синий горошек. О, Господи! Мы увидели это и потеряли голову. Тогда твой отец и принес бензин. А мы взяли в руки короткие ножи и бритвы.

Я замахал рукой, показывая, что не желаю больше выслушивать подробности о добропорядочных горожанах из ОАЭЭ и их зверском убийстве Чарльза Рагглстоуна.

– Кто сейчас убивает для Хардимена?

Джек, казалось, смутился.

– Как там его имя... Аруйо. Его же прошлой ночью убила твоя напарница, верно?

– У Аруйо был напарник. Ты его знаешь, Джек?

– Нет, – сказал он. – Не знаю. Кензи, мы совершили ошибку, оставив Хардимена в живых, но...

– Почему?

– Что "почему"?

– Почему вы оставили его в живых?

– Потому что это был наш единственный шанс после того, как нас прищучил Д. Таково было его условие.

– "Д"? О ком ты говоришь, черт побери?

Джек вздохнул.

– Мы попали в ловушку, Патрик. Ведь мы стояли вокруг Рагглстоуна, глядя на его тело, объятое пламенем, и вся наша одежда была в крови.

– Кто поймал вас?

– Д. Я же сказал.

– Кто он такой, этот "Д", Джек?

Он ухмыльнулся.

– Джерри Глинн, Кензи.

Я почувствовал внезапное головокружение, будто вновь попробовал затянуться сигаретой.

– И он не арестовал вас? – спросил я Джека.

Джек слегка кивнул.

– Он сказал, это можно понять. По его словам, большинство людей поступило бы так же.

– Джерри сказал такое?

– А о ком я тут, на хрен, распинаюсь? Да. Джерри. Он дал понять каждому из нас, что теперь мы перед ним в долгу, после чего распустил нас по домам и арестовал Алека Хардимена.

– Как это понимать – в долгу?

– Так и понимай. До конца жизни мы должны были оказывать ему услуги. Твой отец потянул за нужные нити и раздобыл ему помещение под бар с лицензией. Я подсказал ему выгодные вложения. Другие постарались в иных областях. Нам запретили это обсуждать, поэтому не знаю, кто и чем еще ему услужил.

– Вам запретили разговаривать друг с другом? Кто, Джерри?

– Конечно, он. – Джек смотрел на меня, и вены на его шее напряглись и стали выпукло-синими. – Ты ведь не представляешь, с кем имеешь дело в лице Джерри, ведь так? О, Господи. – Он громко засмеялся. – Святая простота! Купился на этот спектакль под названием "Хороший Полицейский", да? Кензи, – сказал он, петля натянулась, – Джерри Глинн – не человек, он монстр. По сравнению с ним, я – святой. – Он вновь засмеялся, и в этом смехе было что-то хриплое, страшное. – Думаешь, такси, что он держит у входа, всегда везет людей, куда им надо?

Я вспомнил ту ночь в баре, пьяного подростка, которого Джерри послал к такси, дав ему десять баксов. Добрался ли он домой? И кто был таксистом? Эвандро?

Отняв пистолет от головы Кевина, я увидел приближающихся Буббу с Филом и посмотрел на них.

– Вы, ребята, знали об этом?

Фил покачал головой.

Бубба сказал:

– Я знал, что Джерри парень скрытный, что он приторговывал травкой и держал девочек, но это все.

– Он одурачил всех вас, бойскауты недоношенные, – сказал Джек. – Всех до одного. Господи.

– Конкретнее, – сказал я. – Конкретнее, Джек.

Он улыбнулся нам, и его глаза оживились.

– Джерри Глинн – один из самых подлых негодяев, когда-либо промышлявших в нашей округе. У него умер сын. Вы знали об этом?

– У него был сын? – спросил я.

– Да, бля, был у него сын. Брендон. Умер в шестьдесят пятом. Какое-то там кровоизлияние в ствол мозга. Парнишке было четыре года, играл во дворе с женой Джерри и вдруг схватился за голову да и рухнул замертво. После этого Джерри сломался. Он убил свою жену.

– Чушь, – сказал Бубба. – Он же был полицейский.

– Ну и что? Джерри вбил себе в голову, что это ее вина. Что ей было наплевать на него, и бог наказал ее тем, что убил их ребенка. Он забил ее до смерти, ложно обвинив в этом другого. Затем этот другой был избит до смерти в тюрьме Дэдхем спустя неделю после ареста. Дело закрыли.

– Интересно, как Джерри смог добраться до человека в закрытой камере?

– Когда-то Джерри работал полицейским в Дэдхеме. Это было в старые времена, когда полицейским разрешали работать на двух работах в одной системе. Так вот, был свидетель, констебль, который вроде прознал, что это дело рук Джерри. Через неделю после своего освобождения Джерри убил этого парня в Сколлэй Сквер.

Джамаль Купер. Жертва Номер Один. Боже.

– Джерри – один из самых жутких уродов на этой планете, придурок.

– А тебе никогда не приходило в голову, что он мог быть напарником Хардимена? – спросил я.

Все посмотрели на меня.

– Хардимена?.. – Рот Джека вновь широко открылся, и его челюсти под тонкой кожей пришли в движение. – Нет, нет. Конечно, Джерри опасен, но он не...

– Ну, ну, Джек?

– Он не серийный убийца-психопат.

Я покачал головой.

– Как можно быть таким тупым?

Джек посмотрел на меня.