Крепость королей. Проклятие - Пётч Оливер
Охваченная ужасом, Эльзбет Рехштайнер стояла на шатком причале, близкая к тому, чтобы выдать одну из величайших тайн Священной Римской империи. Одно знахарка знала точно: этот человек ее не отпустит. Он будет мучить ее до тех пор, пока не узнает все до последнего. А после убьет.
Это недопустимо! Иначе все окажется напрасным!
Эльзбет приняла решение. Она закрыла глаза и пробормотала последнюю молитву.
– Sanctus Fridericus, libera me, libera me. Vade satanas… [17]
И прыгнула.
– Maldito, estupida gallina! [18]
Незнакомец громко выругался на незнакомом языке и подскочил к краю причала. Сквозь толщу воды лицо его расплывалось, точно дьявольская маска, и медленно таяло. Наконец оно скрылось, и знахарка почувствовала, как ее подхватило течение. Невесомая, женщина плыла, как птица, как тот сокол, которому вверила кольцо. Она открыла рот в последней молитве, и вода хлынула в легкие. В первое мгновение все тело пронзила невыразимая боль, но затем уступила место полному умиротворению.
Она сохранила тайну.
Изрыгая проклятия, Каспар стоял на причале, а течение все дальше уносило безжизненное тело старой знахарки. Он тряхнул головой. Два дня убить на погоню за какой-то травницей, которая предпочла в итоге сигануть в воду, лишь бы ничего ему не говорить… Воистину, здешний народ был безумнее бешеной коровы!
– Maldito! – в последний раз выругался Каспар и топнул ногой, так что гнилые доски угрожающе затрещали.
Он сделал глубокий вдох и попытался успокоиться. Племянницу знахарки в Вальдрорбахе его люди отыскали по чистой случайности. Они расспрашивали местных жителей, и кто-то направил их по верному следу. Вот только старуха уже сбежала. Зато теперь стало ясно, что полоумная травница знала больше, чем они до сих пор полагали. Иначе зачем ей пускаться в бега?
Теперь все, что она знала в действительности, так и останется для него загадкой.
Два дня коту под хвост!
Взглянув в последний раз на черную гладь Рейна, Каспар двинулся по узкой тропе обратно к коню, спрятанному неподалеку в камышах. Он вскочил в седло, ударил коня пятками и пустился в долгий путь, обратно в Анвайлер.
Оставалось только надеяться, что противник еще не опередил его.
Штурм состоялся следующим утром, незадолго до восхода.
Деревья у подножия холма еще скрывались во мраке, но над верхушками высоких буков уже алела заря. В это самое время начинали щебетать птицы. Тогда же над холмами прогремел первый выстрел. За ним последовало еще несколько, после чего из-за деревьев выскочили крестьяне и с криками устремились к воротам. Во главе их мчался Филипп фон Эрфенштайн, на ходу раздавая приказы. Внезапная атака, судя по всему, увенчалась успехом. Во всяком случае, на стенах еще не показалось ни одного защитника.
Матис наблюдал за наступлением из своего укрытия за деревянным щитом. Рядом с ним, вооруженный специальным толкателем, Ульрих Райхарт спокойно и не отвлекаясь набивал порохом Толстушку Хедвиг.
– Теперь посмотрим, на что эта пушка годится в действительности, – ворчал орудийщик. – Вот увидишь, Матис, когда все это закончится, Эрфенштайн тебе трон из железа воздвигнет.
Его голос почти сливался с криками и выстрелами.
– Или клетку, чтобы в ней же и утопить, – рассеянно пробормотал Матис.
Кряхтя от натуги, он поднял к жерлу каменное ядро весом почти в тридцать фунтов и с помощью обмотанного в ткань шеста затолкал внутрь. После чего в последний раз осмотрел пушку, выискивая трещины. Единственная, даже самая мелкая трещинка могла разнести орудие вдребезги.
«Тогда мне, по крайней мере, не придется быть свидетелем тому, как Мельхиор фон Таннинген сложит короткий стишок о моей бесславной кончине», – подумал он.
Затолкав ядро в ствол, Матис принялся выставлять угол с помощью большого ворота.
– Черт, почему все так долго? – ругнулся Райхарт и посмотрел в сторону крестьян.
Те взбирались по лестницам на крепостные ворота. Оружием юнцам служили серпы, короткие копья и топоры.
– Если не поторопимся, наместник ни одного из молодчиков родителям не вернет! – мрачно продолжал старый орудийщик. – Разве что по частям.
– Нужно навести орудие, – кратко ответил Матис. – От того, что мы по воздуху стрелять начнем, крестьянам тоже немного проку будет.
Вращая ворот, юноша увидел сквозь щель между щитами, как один из крестьян с криком свалился с лестницы. Из груди у него торчало древко копья. Филипп фон Эрфенштайн надел лишь кольчугу и шлем, чтобы сохранять подвижность, сражаясь за стены. Вооруженный коротким мечом, он схватился сразу с тремя противниками, которые пытались столкнуть его вниз. Размахивая руками, с лестницы сорвался второй крестьянин. Он рухнул прямо перед воротами и остался лежать, скорчившись от боли. С противоположной стороны крепости доносились разрозненные выстрелы, но ландскнехты Шарфенека так и не появились. Похоже, они действительно ограничились отвлекающим маневром у южной стены.
«Там, где безопаснее всего, – подумал Матис. – А наши крестьяне истекают кровью!»
Наконец он навел орудие. Ульрих протянул ему подожженный фитиль, и парень подпалил им заряд в запальном отверстии. Порох разгорался медленно и равномерно. При этом звук был такой, словно рядом угрожающе шипела змея. Матис подал знак Райхарту, и они оба заткнули уши.
Затем раздался грохот такой силы, что оба орудийщика рухнули наземь. Толстушка Хедвиг, несмотря на свой вес, откатилась на несколько шагов назад, пока ее не остановил взрытый ею же вал. Их заволокло дымом, и увидеть что-либо не представлялось возможным. Глаза слезились, в ушах гудело. Матис встал на колени и попытался хоть что-то разглядеть в рассеивающемся тумане. Деревянный щит, стоявший до сих пор перед пушкой, бесследно исчез, осталось лишь несколько обгоревших обломков, разбросанных по земле. Над выжженным холмом внезапно повисла зловещая тишина. Казалось, и защитники, и атакующие уставились на громадного монстра, что послужил причиной этому адскому грохоту. Лишь через некоторое время сквозь пороховой дым показалась стена.
Посередине ее, на высоте десяти шагов, зияло небольшое отверстие овальной формы.
– Проклятье, слишком высоко взяли! – выругался Ульрих Райхарт. – Нашим туда ни за что не забраться.
Матис прикусил губу. Момент внезапности миновал. И неизвестно, сколько еще продержится Толстушка Хедвиг, пока не взорвется. Матис коснулся орудия и изумленно отдернул руку. Металл стал обжигающе горячим.
– У нас в запасе еще один, максимум два выстрела! – перекричал он звуки вновь разгоревшегося сражения. – Потом придется подождать, иначе Хедвиг разнесет на куски.
– Подождать? – Ульрих одарил его непонимающим взглядом. – Слишком близко от стены. Мы у них как на ладони! К тому же пушку нельзя надолго оставлять без защиты. Иначе они разнесут ее на куски!
Над головой просвистела пуля от аркебузы, и Матис пригнулся. Защитники действительно открыли огонь по орудийщикам.
Если кто-нибудь из них попадет в порох, то хоть больно не будет…
Матис беспомощно оглянулся на крестьян, что тщетно пытались завладеть воротами. Четверо из них уже лежали, раненые или убитые, на земле. Только Филиппу фон Эрфенштайну снова удалось добраться почти до парапета. Но в ударах, что он обрушивал на защитников, уже не чувствовалось прежней силы, а движения были не так стремительны.
– Надо сказать Шарфенеку, чтобы его люди пошли крестьянам на подмогу! – приказал Матис.
Свинцовая пуля угодила в верхнюю часть щита, за которым они прятались, и прошила его, как бумагу. Грохот стоял такой, что Матису приходилось кричать, чтобы Ульрих разобрал слова.
– Если ландскнехты не отвлекут людей Вертингена, я не смогу заново зарядить орудие!
Ульрих задумался на секунду и кивнул:
