Каждые пятнадцать минут - Скоттолине Лиза

– Я хочу, чтобы она была собой.

– Нет, – огрызнулась Кейтлин. – Ты хочешь, чтобы она была тобой.

– А ты хочешь, чтобы она была тобой! – огрызнулся в ответ Эрик, попутно подумав, когда же они перешли от «я надеюсь, наша маленькая девочка будет похожа на тебя» к «я надеюсь, наша маленькая девочка будет на тебя совсем не похожа».

– Хватит, Эрик. Уходи. У тебя нет права здесь находиться.

– Где она? Я хочу ее видеть.

– Нет, нельзя. Ей надо одеваться. Мы скоро уезжаем.

– Я не могу с ней повидаться? Ты серьезно? – Эрик сделал шаг к двери, но Кейтли заслонила проход собой, раскинув руки.

Эрик был крупным мужчиной, но он не мог применить к ней силу – и она это знала. Он никогда бы на такое не пошел. Никогда.

– Мы покупали экипировку и форму, она устала. Не надо ее беспокоить.

– Я не собираюсь ее беспокоить, я хочу только поздороваться. Она же меня ждет и…

– Ты не увидишь ее. – Голубые глаза Кейтлин смотрели холодно. – Сегодня не твоя очередь.

– Но она мой ребенок!

Эрик ненавидел все эти «моя очередь – твоя очередь». Он скучал по своей дочери каждый день, а мог увидеться с ней только каждые вторые выходные и один раз в неделю пообедать. Это было согласовано с адвокатами, и Эрик жил в таком режиме уже три месяца, но никак не мог привыкнуть к этому расписанию.

– Я звоню Дэниелу. – Кейтлин решительно вытащила айфон из кармана шорт и нажала кнопку вызова. – А тебе лучше позвонить Сьюзан.

– Война адвокатов? Нет, увольте. Пожалуйста, остановись.

– Что ж, пеняй на себя. – Кейтли отступила в сторону, прижала телефон к уху и заговорила в трубку: – Дэниел, у меня тут проблема…

Эрик прошел мимо нее, вошел в дом, миновал прихожую и побежал по лестнице, прыгая через две ступеньки. На втором этаже он постарался сделать веселое и беззаботное лицо.

– Папочка, это ты? – раздался из комнаты Ханны радостный голосок.

Глава 5

– Папочка!

Она выскочила в коридор, и Эрик принял ее в свои объятия, подбросил в воздух, а потом прижал к себе крепко-крепко, вдыхая идущий от ее волос аромат шампуня «Принцессы Диснея», смешивающийся со слабым синтетическим запахом желтого спортивного костюма с принтом «Детской стоматологии Дэвида».

– А как ты догадалась, что это я пришел? – Эрик чуть было не сказал «домой». А ведь он теперь даже не знал толком, где его дом. Его дом продается. Продан. Его больше нет.

– Я услышала твои шаги на лестнице. У тебя большие ноги. – Ханна обвила руками его шею и терлась об него лбом, как котенок. Темные, прямые, длиной до подбородка волосы падали ей на лицо, круглое как луна, хотя сама она была худенькая, с торчащими коленками. Из шорт торчали босые ноги.

– Я люблю тебя, солнышко. – Эрик поцеловал ее в щеку.

– И я тебя люблю.

– Как твоя диорама, понравилась миссис Вильямс? – Эрик поставил ее на ковер. Она была такая милая в этой своей форме для софтбола и очках в розовой оправе – у нее была дальнозоркость, линзы очков увеличивали ее лазурно-голубые глаза, именно поэтому Эрику всегда казались невероятно трогательными маленькие девочки в очках.

– Она в восторге! – просияла Ханна, демонстрируя в сверкающей улыбке все зубы разом, кроме одного, слева, который недавно выпал. – Она сказала, что моя диорама одна из лучших в классе!

– Отлично, я так и знал.

– Еще трое в нашем классе делали диораму по «Джеймсу и Гигантскому персику», но только я использовала магические кристаллы.

– Ты умница. – Эрик опустился на колени и дотронулся до ее спортивного джемпера: – Эй, мне нравится эта клевая форма. Я слышал, ты сегодня собираешься поиграть в софтбол. Звучит здорово!

Улыбка моментально слетела с лица Ханны, она нахмурилась, но Эрик не хотел проецировать свои эмоции на девочку, поэтому попытался еще раз:

– Я слышал, вы купили даже бутсы! Бутсы – это прикольно.

– Нет. Я их ненавижу. Они отвратительные. В них нельзя ходить нигде, кроме как по траве. А мы ездили за ними специально в магазин. – Ханна сморщила вздернутый носик, миниатюрную копию носика Кейтлин. – Мама носила такие, когда играла в хоккей на траве.

Эрик подумал про себя, что на поле для хоккея Кейтлин чувствовала себя куда более уверенно, чем на поле семейной жизни.

– Мы ели мороженое, а потом мама купила мне еще собственную перчатку. Можешь попробовать ее надеть – в ней удобнее ловить мяч. – Ханна отбросила прядку волос со лба. – Еще купили держалки для очков, чтобы не свалились. Желтенькие, в цвет формы.

– Ух ты, все это звучит очень здорово! – Эрик отметил, что Кейтлин неплохо поработала: торговый центр, мороженое, покупки… – Похоже, ты готова к софтболу! И похоже, это будет весело, да?

– Нет. – Ханна взглянула на него исподлобья, снова отбросив челку со лба. Взгляд у нее был мрачный. Она так напоминала Эрику его самого – не внешне, потому что внешне она была гораздо более похожа на Кейтлин, такая же яркая и голубоглазая. Но то, как она себя вела – ее повадки, жесты, ее гештальт (он никак не мог отделаться от привычки использовать эти психиатрические термины и в обычной жизни) – это был он, Эрик, в чистом виде.

– Ну почему? Мне кажется, звучит здорово.

– Я совсем не умею играть. Это так трудно!

– Что же в этом трудного? – Эрик старался, чтобы его голос звучал ровно и спокойно, но сердце его разрывалось от сочувствия к ней.

– Это все… слишком трудно. – Ханна повела плечом, отводя глаза.

– Что именно? – Эрик понимал, что нужно помочь ей сейчас, немедленно, чтобы она не загоняла проблему внутрь. Он всегда старался использовать свой опыт в интересах Ханны, он был ее личным «папочкой-мозгоправом».

– Ты можешь ударить по мячу всего три раза. И если ты эти три раза не попадаешь по нему – ты садишься на скамейку.

– Ну так постарайся хорошо провести время, милая. Это же всего-навсего тренировка, просто чтобы посмотреть, понравится тебе или нет. Попробуй.

– Они будут надо мной смеяться. Они меня не любят, еще со школы. – Глаза Ханны наполнились слезами, а брови сложились грустным домиком: – Я плохо играю – слишком плохо для того, чтобы быть в команде. Никогда не попадаю по мячу, не умею его ловить. Я один раз поймала мяч – но тогда Сара Т. наскочила на меня, и я его уронила. Вдруг я и сейчас уроню мяч, и они все будут смеяться? Вдруг они будут издеваться надо мной?

Эрик слышал панические нотки в ее голосе и понимал, что она уверена – случится катастрофа. Симптомы повышенной тревожности были у Ханны с самого раннего возраста, она всегда стеснялась других детей в садике и вообще всего боялась: она боялась пчел, мух, темноты, ночных окон, даже бабочек. С возрастом она просто стала более скрытной и научилась прятать свои страхи от посторонних.

Эрик слегка коснулся ее плеча:

– Ты все-таки попробуй и постарайся получить удовольствие.

– Как?

– Просто скажи себе: это так здорово – побыть на природе. Как Джеймс с мисс Спайдер и гусеницей.

Ханна моргнула, на лице ее было сомнение.

– Мама говорит, я должна ходить туда летом, а потом можно бросить.

– Понятно. – Эрик постарался не выдать свои мысли. На самом деле Ханне было бы достаточно и одного вечера. – Твоя мама просто хочет, чтобы тебе было весело и ты провела время на воздухе – вот и все.

– Но я же даже правила не знаю!

– Ничего, выучишь.

– Мисс Пинто должна рассказать мне их в школе. – Ханна начала теребить волосы, протягивая их через большой и указательный палец, сложенные вместе. Эрик мог только надеяться, что это не признаки развивающейся трихотилломании – расстройства, при котором дети вырывают волосы на голове. В больнице у него было немало пациентов, страдающих этим расстройством: вот совсем недавно он лечил девочку-старшеклассницу, которая вырвала себе все брови и ресницы…

– Ханна, послушай меня. Тебе помогут понять правила. Никто не ждет, что ты сразу будешь их знать. Для этого и нужны тренировки. Чтобы учиться.