Джозефина Белл - Смерть на каникулах. Убийство в больнице (сборник)
– А чем был так труден случай Фринтон? Осложнения в связи с двойней?
– А, нет, с родами все было в порядке. Трудности начались потом. Конечно, мне пришлось помогать обихаживать двух младенцев. Доктор Милсом определил двойню заранее, и миссис Фринтон отлично подготовилась к появлению младенцев на свет. Она решительно вознамерилась сама руководить воспитанием детей и, вопреки советам свекрови, наняла молодую неопытную няньку, практически уборщицу в детской, хотя она четыре года работала помощницей няньки в хорошей семье. Девушка должна была стать их единственной воспитательницей под руководством миссис Фринтон.
– Вы не помните, как ее звали? – спросил Дэвид, стараясь скрыть волнение.
– Отлично помню, на это у меня есть причина. Беатрис Браун, девчонка едва ли старше двадцати лет. Настолько самоуверенная, что трудно найти таких даже сегодня.
– У вас были с ней трудности?
– Конечно же, были, доктор. Все началось с первого купания близнецов. Я обмотала старшему кусок бинта вокруг лодыжки, чтобы не перепутать. И кроватку тоже пометила. Ну так эта девчонка подходит прямо к кроватке старшего и берет его. «Нет, – говорю, – не трогайте. Я отвечаю за все в первый месяц, и старший – моя обязанность. А вы, – говорю, – берите младшего». Она на меня злобно зыркнула, но ничего не сказала. Мы их выкупали, и я приколола старшему на пеленку специальную розетку, которую сшила для него миссис Фринтон. Детки были совсем одного размера, пять фунтов две унции каждый – до сих пор помню.
– Превосходная память, – заметил Дэвид. – Именно эти цифры я видел в книге доктора Милсома. Мне это кажется очень интересным.
– Злобная девчонка была эта Беатрис, – продолжила старая сестра, пропустив мимо ушей фразу Дэвида. – Вообразила, будто ее унизили, не дав заниматься старшим. Это была ее первая работа – единственная няня у миссис Фринтон. Я такого никак не могла одобрить. Она была всего лишь помощницей, младшей нянькой, а миссис Фринтон – совершенно невежественная, да еще и нервная. И она не послушалась моего совета – пригласила к Беатрис настоящую главную няню. У нее были свои идеи, а она за них держалась. А Беатрис – вы не поверите, попыталась на третий день поменять детей. Взяла Артура из кроватки и положила на его место Хьюберта, тоже с розеткой на распашонке. Думала, я не замечу. Ну, я ей эту игру испортила, потому что сразу запомнила у Артура родинку на спине возле крестца. В форме хлебного каравая. Пришла купать ребенка, вынула его из кроватки, смотрю, а родинки нет, тут я сразу поняла, что она задумала. А родинка была как раз на том ребенке, которого купала Беатрис. Миссис Фринтон тогда еще не оправилась, так что я ничего ей не сказала. Но Беатрис выложила все, что о ней думаю, и забрала у нее Артура. Она после этого не решалась больше плутовать, и к концу месяца даже привязалась к Хьюберту. А это нехорошее дело она хотела сотворить просто из зависти ко мне. Это могло изменить наследование имения.
– Действительно могло, – согласился Дэвид и подумал: «Может, даже теперь изменило».
– Я была рада, когда мой месяц закончился, – продолжила сестра Андерсон. – С этой девицей я потом не разговаривала после ее гнусного поведения. Она считала, что это я совершила подмену, забрав Артура обратно, хотя отстаивать свое мнение передо мной не смела, и я уверена: даже себе не созналась в содеянном. Думаю, она хорошо смотрела за детьми, но оставалась там недолго. Ее вспыльчивость и властность, наверное, сыграли свою роль. И она уехала перед тем, как мальчиков отправили в школу. Хотя, как я знаю, мистер Хьюберт потом пригласил ее к своему сыну, значит, с ним она хорошо обращалась, раз он ее запомнил и позвал снова. В каком-то смысле этого можно было ожидать: его она нянчила с самого начала. Но лично я ни за что не стала бы доверять ей после того, что она пыталась сделать. Прямо под носом у миссис Фринтон она могла ввести мальчиков в заблуждение, сказать Артуру, что он младший, а Хьюберту – что на самом деле он старший. Артур вряд ли был бы склонен ей верить, но Хьюберт вполне мог – считая, что из них двоих он важнее.
– Я бы совершенно не удивился, если бы вы оказались правы, – мрачно ответил Дэвид.
Старая дама улыбнулась и закрыла глаза. Рассказывать свою долгую историю ей было приятно, но усилие ее утомило. Она откинулась на спинку кресла, надеясь, что теперь молодой доктор уйдет. Дэвид это предвидел: он знал по опыту, что обычно энергия оставляет стариков внезапно. Поблагодарив сестру Андерсон за согласие его принять, он ушел.
Следующий его визит был к аптекарю, продавшему те тюбики помады. Его провели за прилавок в глубины аптеки, где владелец составлял лекарства по рецептам. Визит Дэвида был для него неожиданным, и он не стал этого скрывать:
– Я думал, вы и инспектор Стейнс уже выяснили все, что хотели знать. Инспектор тут у нас устроил опознание – парад из шести молодых людей, чтобы выбрать того из них, кто купил помаду. Моя помощница его опознала, и они вроде бы этим удовлетворились.
– О да, это мы выяснили, – сказал Дэвид не совсем искренне. – Но я пришел за некоторыми дополнительными сведениями по поводу остатка этой партии помады. Кажется, вы мне говорили, что миссис Дункан – то есть мисс Урсула Фринтон – купила один тюбик, и он был записан на ее счет. Вы совершенно уверены, что она покупала его сама? Я уже об этом спрашивал и предполагал, что кто-то из ее родственников мог для нее купить, и вы тогда сказали: нет, она сама приходила за помадой. Вы не могли бы вспомнить какие-нибудь детали этой продажи?
– Мисс Фринтон обслуживал не я. Вы лучше поговорите с моей помощницей, я пришлю ее к вам.
Помощница провизора была мрачна.
– Не понимаю, зачем вы все время задаете вопросы про эту самую Урсулу Фринтон, – угрюмо сказала она. – Пора бы вам уже знать, кто ее убил. Многие говорят, это был ее муж, а потом он покончил с собой из-за угрызений совести. А то и правда странно, что его нашли после аварии в машине, где он был совершенно один.
– Вспомните, пожалуйста, то утро, когда вы продали помаду мисс Фринтон, – спокойно попросил Дэвид. – Это было за некоторое время до ее смерти, но вы наверняка не забыли, потому что знали, кто она.
– Естественно, – заговорила девушка все еще неприветливо. – И шум, который она подняла, что оттенок не совсем такой, как ей нравится. Могла бы вовсе ее не купить, если бы та старуха, с которой она ходит, не встряла бы и не сказала, что лучше купить сейчас, пока есть, потому что она теперь редкость.
– Вы имеете в виду старую няню? – спросил Дэвид, скрывая удовлетворение.
– Она ее всегда так называла – няня. Психом надо быть, чтобы ходить в таком возрасте с няней.
– Так это няня уговорила ее купить помаду?
– Я думаю, да.
– Мисс Фринтон сама унесла помаду или отдала ее няне?
– Положила к себе в сумочку. Старуха всегда ходит с плетеными сетками, из такой бы помада выпала.
– Большое вам спасибо.
Дэвид ушел из аптеки, чувствуя, что обрел почву под ногами. И ругал себя, что не докопался до подробностей, когда был здесь в прошлый раз. Очевидно, няня была настолько знакомым зрелищем, такой постоянной спутницей при походах по магазинам, что никто ее специально не упомянул, пока не был к этому подведен наводящими вопросами. Дэвид тут же направился в парикмахерскую – применить эту тактику и там.
И снова возникла старая няня. Она сопровождала Урсулу в парикмахерскую Макмиллан, проводила наверх, получила инструкции о дальнейших покупках и ушла.
– Она вернулась со своими покупками? – уточнил Дэвид.
– Да. Как раз перед тем, как я выключила у мисс Фринтон фен. Это я запомнила, потому что мисс Фринтон торопилась: у нее была назначена встреча за ленчем, и время уже поджимало, так что мне пришлось оставить ей волосы чуть длиннее обычного, а капризная клиентка в соседнем кресле никак не могла решить, какой она хочет стиль. Так что я заканчивала с мисс Фринтон несколько поспешно, и эта старая няня – как они все ее называют – кудахтала, как курица, пока мисс Фринтон не послала ее вниз заплатить по счету. Это сэкономило ей немножко времени, а заодно старуха перестала путаться у меня под ногами.
– Няня платила из своего кошелька? – спросил Дэвид.
– Нет-нет. Она взяла с собой сумку мисс Фринтон. Няня уже не в первый раз оплачивала счет, мы ее все тут знаем. Управляющий помнит, что она еще девочкой привозила ее сюда стричь. Какая трагедия! Погубить свою жену и потом погубить себя! От этих полетов у них крышу сносит, правда?
Дэвид медленно шел по Хай-стрит. Значит, вот как все было. Возможность подменить помаду в сумке Урсулы, привычная тень, которую никто не замечает и вспоминает, лишь когда спрашивают. Сколько раз появлялась эта незаметная тень, ненавязчиво несущая в руках смерть? Он вспомнил крепкую фигуру в холле Уэйкли-Мэнор. Она приняла его за Дункана. Значит, хотела говорить с летчиком. Он уже тогда ее подозревал. Теперь точно известно, что отравленные сигареты Дункана – ее работа. Но как она вложила их в портсигар? Каким-то очевидным, дерзким, простым способом. Таким наглым, что оказался успешным. Как наполнение помады никотином.
