Убийство моей тетушки. Убить нелегко (сборник) - Халл Ричард

Но я, кажется, погряз в подробностях. У меня всегда так получается. Стоит только начать что-то излагать на бумаге, как я тут же сворачиваю в сторону от главной темы, а мне хочется рассказать про поведение Сэнди в то утро. Ну и Николаса тоже.

Мы втроем направлялись к тому месту, где находилась машина, и я, как всегда, говорил больше всех. Нам предстояло перейти улицу с односторонним движением. Машин на ней практически не было, а тут вдруг появляется одна. Причем движется с другой, неположенной стороны. Видимо, водитель не заметил знак, а может, решил, что это несущественно, и ехал с довольно приличной скоростью.

В этой ситуации мои коллеги повели себя довольно странно. Шедший рядом, справа, Николас своей обширной спиной загородил мне обзор, так что я, в отличие от него, приближающуюся машину не видел и не мог, потому что смотрел налево. А Николас как раз смотрел туда, куда надо, – не ожидал я от этого тюфяка такой сообразительности, – но меня не предупредил. Молча отскочил назад, а я пошел дальше и заметил опасность, только когда завизжали тормоза.

Потом я спросил у водителя, почему он не просигналил, а он ответил, что, во-первых, считал, что раз мой спутник его видит, то он меня предупредит, а во-вторых, напомнил, что звуковые сигналы ночью запрещены. То, что сейчас утро, он не сообразил. Видимо, в голове все перепуталось с перепугу.

С ним, кажется, все ясно, и с Николасом тоже.

А вот поведение Барраклафа мне не совсем понятно. Он утверждает, что остановился завязать шнурок. Наверное, это правда. Машина появилась случайно, так что заранее сговориться с Николасом он не мог. Однако не крикнул, чтобы меня предупредить. Просто спокойно стоял и смотрел. Потом я обратил внимание на его странное выражение лица, словно он разочарован, и он начал оправдываться, хотя я его ни в чем не упрекал. Сказал, что у него от испуга отнялся язык. Что-то не верится.

Николас, как и следовало ожидать, закатил скандал водителю, даже высматривал, нет ли поблизости полицейского. В общем, устроил шоу в своем духе. Все это, конечно, было устроено напоказ. Возможно, он сердился на водителя, но только за то, что он вовремя затормозил. Машина прошла юзом и встала поперек улицы. Водитель сделал все возможное, чтобы не сбить меня. Вот это, наверное, Николасу не понравилось.

Разумеется, никаких сочувственных слов я ни от того, ни от другого не дождался. Представляю, что было бы с Николасом, если бы он получил такой фингал под глазом, как у меня. Наверное, неделю бы провел в постели, а Сэнди за порванные брюки потребовал бы у водителя компенсацию, на которую можно было бы купить новый костюм. Это ведь такой простак, как я, забыл потребовать у водителя хотя бы полкроны на починку брюк.

Вот теперь, когда я все это записал, на душе стало легче. Это предупреждение коллегам, чтобы знали: если в будущем со мной что-то случится, мои записки обязательно обнаружат. Так что пусть перестанут играть с огнем.

Когда мы потом ехали на машине, я им осторожно намекнул, что обо всем догадался. Кажется, они меня поняли.

Описав один инцидент, сразу приступлю к изложению другого. Мне это даже стало нравиться, я имею в виду – писать. По-моему, получается складно.

Событие произошло после того, как я нашел потенциальных клиентов, которые собрались открыть в Кенте производство овощных и фруктовых консервов. Пойдет ли у них дело, не знаю, но почему бы не попробовать? Ради возможной прибыли можно и рискнуть, даже если наша реклама не понадобится. Это все равно лучше, чем сидеть без дела. Я не предлагал бросить все дела и заняться консервной фабрикой. Нет. Предлагал просто выкроить время, и не лично мне это было нужно – я беспокоился о процветании «Агентства».

От коллег ничего сверхъестественного не требовалось – только выполнить свою обычную работу. Ничего больше. Барраклафу, правда, пришлось немного потрудиться, но он, к моему удивлению, возражать не стал. Работа его не пугает.

Когда же я попросил Николаса выполнить его часть работы, он тут же встал в позу. Нельзя, говорит, начинать работу без уверенности в оплате. Так никто не делает. В общем, обычная демагогия. Он всегда, когда ему выгодно, говорит одно и прямо противоположное, если это не соответствует его интересам.

Но я на болтовню внимание обращать не стал, а решил действовать самостоятельно. Тем более Томас этой работой заинтересовался. Он вообще любит рисовать, особенно когда ему что-то нравится. Корпение над маленькими эскизами и шрифтами он считает скучным занятием, и я с ним согласен. Другое дело, когда есть красивая натура и можно не жалеть красок. Николас на него постоянно давит, требует, чтобы рисунки лишь оттеняли его замечательные перлы. Конечно, Томас всем этим сыт по горло. Да и кому такое понравится?

В общем, рисунки для рекламы продукции консервной фабрики он взялся делать с энтузиазмом. В этой работе его никто не контролировал. Приятно творить, когда над тобой никто не стоит. Томас выбирал время, когда Латимера не было в офисе, что оказалось не так уж трудно. Николас чаще отсутствовал, чем присутствовал.

Мне его рисунки понравились. Яркие, сочные, красочные. Ароматная клубника, сливы и другие фрукты и овощи буквально просились, чтобы их съели. Рассмотрев рисунки, я не поскупился на похвалу.

А вот Николас, обнаружив их, пришел в бешенство. Смешал работу Томаса с грязью. Только потому, что они были сделаны не под его руководством. Что он сказал художнику, я не знаю, но, наверное, задел его профессиональную гордость, потому что Том после происшествия страшно рассвирепел – это я узнал от мисс Уиндэм. Николасу повезло, что у Томаса в тот момент под рукой не оказалось ничего тяжелого. Линейка, которой он пользовался для разметки, лежала в углу на полу, а кисточкой если даже и треснешь обидчика, то безболезненно.

Поиздевавшись над Томасом, Латимер кинулся ко мне и повел себя так, что я, человек отходчивый, подобного не забуду. Когда он завтра заявится в офис, я ему такое скажу, мало не покажется, и не позволю возразить. Просто зажму рот ладонью и заставлю выслушать все. У него не получится сбежать, как сегодня.

Он врывается ко мне в кабинет. Волосы растрепаны, глаза выпучены, щеки горят. Достает из папки рисунок Томаса и, насмехаясь, начинает рассматривать, затем повторяет с другим рисунком, потом со следующим. Фальшивый смех становится все громче.

Наконец, чтобы эффектно завершить представление, он решил демонстративно порвать рисунки. У него это получилось настолько неуклюже, что впору было пожалеть мерзавца. Он взял сразу два, но порвать их, видимо, силенок не хватило – так что разорвался только один, а другой лишь чуть помялся. Я резко поднялся с намерением прекратить этот вандализм, но он успел выскочить за дверь.

Не сомневаюсь, в его собственном представлении это выглядело так, будто он порвал рисунки на мелкие кусочки и бросил мне в лицо. Вообще, он попытался это сделать – бросил один обрывок, но промахнулся.

Если бы этот трус не сбежал, я бы вытряс из него всю душу, но догонять не захотелось. Разберусь с ним завтра, он ведь все равно придет в офис. Вот и поговорим. Как следует.

Видимо, дома он сообразил, что натворил, и испугался, потому что утром в офис не заявился, предупредив по телефону, что придет к ланчу или чуть позже, несмотря на то что у нас полно работы. Надо делать рекламу «Галаца». Думаю, к чаю заявится. Почему не выпить чашечку с бисквитом, если платить не надо.

Должен признаться, что я тоже сейчас не способен работать. Пока не разберусь с ним, не успокоюсь. Сегодняшнее утро уже потеряно. Обычно, если у меня ни с кем не назначена встреча, я просматриваю рекламу в провинциальных газетах. Как правило, сочиняют ее сами производители, так что качество оставляет желать лучшего. Любителя от профессионала отличить несложно. О Николасе я молчу, его продукция вообще ни под какую категорию не попадает.

Я выбираю самую слабую рекламу и затем навожу справки о производителе. Если он внушает доверие, предлагаю ему наши услуги: «Не хотелось бы вам иметь надлежащую рекламу своего товара? Обойдется это не дороже, чем сейчас, а может, и дешевле. Мы знаем, как выгодно купить в газете рекламное место».