Лицо под вуалью - Ренделл Рут
Когда машина свернула на Хай-стрит, что-то напомнило Вексфорду о Шейле и ее испытаниях в этот день. Она – или кто-нибудь от ее имени – уже, наверное, позвонил Доре. Отчеты о том, что с ней произошло, должны появиться вместе с фотоснимками в вечерней газете. Ее уже наверняка продают на улицах – лондонские вечерние газеты всегда появляются на улицах Кингсмаркхэма к трем часам, а сейчас почти четыре. Солнце садилось, окрашивая небо в золотой цвет, который потом потускнеет до розового и потемнеет до темно-пурпурного. Старший инспектор мельком увидел стенд, на котором было что-то насчет переговоров о заключении договора по ракетам, и почувствовал облегчение, как это ни смешно, потому что имени Шейлы там не было. Как будто появление Шейлы в суде и вообще ее судьба должны были занимать первые полосы газет – и никак иначе.
– Майкл, – попросил Вексфорд, – останови, пожалуйста, машину возле одного из паркоматов на Куин-стрит. Мне нужно купить газету.
Ее лицо смотрело на него, обрамленное газетным шрифтом, не улыбающееся и не смеющееся. Шейла не подняла руку и не махала камерам – она выглядела испуганной, и ее лицо было серьезным, большеглазым. Она выходила из зала суда, и даже не читая заголовка, не надо было обладать опытом полицейского, чтобы понять, куда она идет и с кем. Надпись над снимком, которую старший инспектор невольно прочел, хоть и заставил себя отложить дальнейшее чтение до тех пор, как окажется дома, гласила: «Шейла идет в тюрьму. Звезда сериала “Тайна леди Одли” получила недельный срок».
Человек за прилавком, услужливый, «готов-оказать-вам-любую-помощь» индиец, терпеливо улыбался этому явно впавшему в ступор покупателю, который не знает, что за вечернюю газету надо платить. Он деликатно кашлянул. Вексфорд положил на прилавок десятипенсовую монету и, скомкав газету, засунул ее в карман.
Олсон и Бёрден вышли из машины и теперь стояли возле парикмахерской.
– Поднимемся ко мне, – пригласил психолог. – Я угощу вас чашкой чая.
Крутая, узкая лестница была немного похожа на лестницу на чердак Ясеневой фермы, подумал Майкл. Но было в этой лестнице и нечто уютное, нечто разумное, несмотря на всю странность того, что ждало их наверху. Инспектор вспомнил, как однажды ощутил в этом месте угрозу, и теперь удивился – почему? Что ему тогда показалось страшным? С тех пор он сам стал психотерапевтом – с катастрофическим результатом. Его собственная, иногда боязливая душа, внезапно показалась ему, не имеет такого большого значения. Вексфорд, который никогда прежде не был здесь, увидел плакат с земным шаром и его погибшими континентами, а также с грозными словами Эйнштейна, и они напомнили ему судьбу Шейлы, от чего старший инспектор содрогнулся. Он подумал о том, заметили ли это остальные, и решил, что не заметили, а если б и заметили – ну и что? Олсон насыпал в чашки полные ложки порошка под названием «растворимый чай». Вексфорд посмеялся над собой: какое это имеет значение, почему он обращает внимание на подобные мелочи посреди… всего этого. Он сказал:
– Благодаря твоим магнитофонным записям, Майкл, я точно знаю, что рассказывал тебе Клиффорд. Можно ли теперь принять эти записи к сведению, был ли ты прав, что делал их, не имеет значения. Клиффорд сказал тебе о своей надежде, что его мать и Рой Кэррол могут сойтись и, может быть, даже пожениться, и от него ты узнал, что все эти сведения о том, что у Маргарет Кэррол есть любовник, другой мужчина в ее жизни, сообщила Кэрролу Дороти Сандерс. Именно она, соседка, могла видеть, кто посещал дом на Ясеневой ферме, пока Кэррол уходил в поля, а, возможно, также видеть, кого она выходила встречать. Она могла заставить Кэррола поверить в это. Кэррол – мужчина ревнивый, собственник. Дороти разожгла в нем ревность, уязвила его гордость – ей пришлось это сделать ради себя самой. Клиффорд ошибался, когда высказал догадку, что Кэррола могла привлекать его мать или что он получал удовольствие от ее общества. Нет, ему досталась от нее только информация о неверности жены. Когда же в июне прошлого года его жена исчезла, он решил, что знает, почему она сбежала и с кем, но ему вовсе не хотелось, чтобы об этом узнали все остальные. Поэтому он не заявил о ее исчезновении. Он предпочел держать это в тайне, но если б кто-то высказал ему предположение, как это сделали мы, что его жена, возможно, живет с другим мужчиной, он бы с ума сошел от ярости.
Бёрден пил чай с таким видом, словно это был настоящий напиток, заваренный из листьев в горячем, сухом чайнике, а молоко в нем надоили только вчера.
– Значит, Кэррол ее не убивал, – сказал он задумчиво.
– В этом деле был только один человек, способный совершить эти преступления, и этого человека нам уже не достать, – ответил его начальник. – Возмездие, если хотите, или случай, или невезение настигло ее. Только Дороти Сандерс могла убить мужа, лишив ребенка отца, а мать – сына. Только Дороти Сандерс могла подойти к своей жертве и задушить ее куском провода. Вот письмо Маргарет Кэррол, написанное в журнал «Ким» весной прошлого года, – добавил Вексфорд, протягивая Майклу ксерокопию. – Я вчера ночью поехал на Ясеневую ферму и нашел его, засунутое сзади в фоторамку в одной из комнат чердака. Фотография в этой рамке случайно оказалась семейным снимком, как я понимаю, Чарльза и его родителей. Интересно, почему Дороти не сожгла это письмо? Потому ли, что то, ради чего она совершила убийство, должно иметь большую ценность? Мы никогда этого не узнаем. Оригинал должен был храниться в журнале два года, но Лесли Арбел об этом позаботилась, когда не смогли найти копию. Она уничтожила оба письма, как только вернулась после компьютерных курсов.
Бёрден прочел письмо вслух:
– «Дорогая Сандра Дейл, я стою перед ужасным выбором и не могу решить, что делать. Я так беспокоюсь, что это мешает мне спать. У меня есть веская причина подозревать, что одна моя соседка убила близкого ей человека почти двадцать лет назад. Этот человек был ее мужем. Не буду объяснять, что заставило меня так думать спустя столько лет, но я получила новые доказательства, которые заставили меня вспомнить некоторые подозрительные события, случившиеся в те далекие времена. Ее свекор тоже умер, а он был здоровым, крепким мужчиной и нестарым. Мой муж не любит полицейских, и он был бы очень расстроен, я думаю, если бы мне пришлось все это им объяснять, если бы сюда пришли полицейские и допрашивали меня, и т. д. Я не могу назвать вам имена. Мне понадобилось несколько месяцев, чтобы собраться с духом и написать это письмо. Буду очень признательна вам за совет…» – Дочитав, инспектор посмотрел на Вексфорда. – Эта Сандра Дейл ей ответила?
– О да, – кивнул тот. – Она не опубликовала письмо, конечно, и ответ тоже. Но написала ей письмо и ответила очень разумно, посоветовав Маргарет Кэррол прийти к нам и не терять времени. Однако Маргарет не пришла – слишком боялась мужа, несомненно. А к тому времени Гвен Робсон завладела письмом при помощи Лесли.
В разговор вмешался Олсон:
– Но откуда Гвен знала, кого имела в виду Маргарет Кэррол под словом «соседка»?
– Она жила в Кингсмаркхэме, знала этот район и знала, что у миссис Кэррол только одна соседка, – объяснил старший инспектор. – Смею предположить, что она помнила Клиффорда со времени своей работы у мисс Макфейл. В любом случае она поехала на Ясеневую ферму и потребовала у Дороти Сандерс деньги. Еженедельных выплат, если той так удобнее – она не возражала против рассрочки. За то, что она не расскажет полиции о содержании этого письма. К этому времени Гвен уже успешно добилась выплат от Нины Куинси и откладывала их на дорогую операцию для мужа.
Ее не интересовала Маргарет Кэррол. Она бы не проявила интереса, даже если б узнала, что Маргарет исчезла вскоре после того, как Дороти Сандерс заплатила ей в первый раз. Кроме того, в ее интересах было держаться подальше от миссис Кэррол, ведь если б она заподозрила, что происходит, это, вероятно, побудило бы ее прийти к нам, что спасло бы ей жизнь и убило бы одного из гусей, несущих для Гвен золотые яйца. Но потом Дороти не внесла второй платеж. Гвен Робсон потребовала у нее деньги, когда случайно встретила ее в торговом центре «Баррингдин» в тот вечер четверга, но Додо позаботилась о том, чтобы больше не платить ей.
