Энн Перри - Покойник с площади Бедфорд
– Здесь ничего нет, – сказала Теодозия с отчаянием в голосе вскоре после того, как часы пробили три раза. Она сидела в кресле, окруженная разбросанными бумагами, и вид у нее был усталый и измученный. – Он иногда передавал деньги в какие-то благотворительные фонды, но это, пожалуй, единственное, что я могу найти общего у него и у остальных людей, которых вы, тетушка, называли. Да и деньги там были не такие уж большие… Я хочу сказать, что из-за таких денег шантажировать никто не будет.
– А что это за благотворительные фонды? – спросила пожилая леди для того, чтобы хоть что-то сказать и не дать тишине повиснуть в комнате.
– Вы хотите знать точные названия? – удивилась миссис Каделл. – Это был приют для сирот, который управлялся несколькими членами клуба «Джессоп». Я знаю, что Лео всегда ходил на заседания этого комитета, даже когда бывал очень занят. Как-то он говорил мне, что в этот комитет входит генерал Балантайн.
Больше она ничего не сказала и, достав из ящика стола пачку писем, погрузилась в их чтение.
Леди Камминг-Гульд открыла другой ящик – и тоже нашла там письма.
Первые полчаса она не находила в них ничего интересного. Было неприятно читать чужие послания, которые писались частным лицам. И хотя в них не было ничего из того, чего Лео мог бы стесняться или стыдиться – не было даже каких-то личных подробностей, – Веспасии было неприятно вмешиваться в его частную жизнь. Смерть Каделла произвела на нее очень гнетущее впечатление, а копание в его личной переписке делало эту потерю почти осязаемой.
Одно из этих писем было больше похоже на меморандум, и поэтому тетушка не сразу поняла его значение. Письмо было напечатано на бланке клуба «Джессоп». Часть его, написанная от руки, была адресована Лео Каделлу и относилась к поддержке художественной выставки, на которой планировалось провести сбор средств в фонд поддержки детей-сирот. На выставке должна была присутствовать одна известная светская дама, а сама выставка прошла шесть месяцев назад и не представляла никакого интереса. Скорее всего, Лео сохранил это письмо только потому, что записал на нем адрес одного парижского коллекционера, который собирал китайский фарфор. Но внимание Веспасии привлекли имена членов комитета по сбору средств: Брэндон Балантайн, Гай Стэнли, Лоуренс Бэрстоу, Данрайт Уайт, Джон Корнуоллис, Джеймс Кэмерон, Зигмунд Таннифер и Лео Каделл.
Старая дама подняла глаза. Теодозия продолжала читать, гора развернутых писем у ее ног значительно выросла.
– Ты знаешь Лоуренса Бэрстоу? – спросила леди Камминг-Гульд. – Или Джеймса Кэмерона?
– Я знаю Мэри Энн Бэрстоу, – ответила ее крестница, поднимая глаза. – А почему вы спрашиваете? Что вы там отыскали?
– Как думаешь, может Лоуренс Бэрстоу быть еще одной жертвой?
На лице вдовы появилось разочарование.
– Нет. Этот человек не в себе. Он гораздо старше своей жены. Боюсь, что он недееспособен и не сможет использовать свое влияние ни на доброе, ни на злое дело. Все его дела ведут семейные юристы. – Теодозия не смогла скрыть боль, которая звучала в ее голосе.
– А Джеймс Кэмерон? – продолжала настаивать старая леди, не понимая, почему она это делает – ей просто не хотелось признавать свое поражение.
– Единственный Джеймс Кэмерон, о котором я слышала, несколько месяцев назад уехал жить за границу, – ответила миссис Каделл. – У него слабое здоровье, и врачи посоветовали ему поменять климат на более теплый и сухой. Кажется, он уехал в Индию. Но в чем же дело? Почему вы спрашиваете? Что в этой бумаге?
– Мне кажется… возможно, мы нашли то, что связывает все наши жертвы, – медленно произнесла Веспасия. – Хотя, Бог свидетель, я совершенно не понимаю, что это нам дает.
Теодозия вскочила на ноги и буквально вырвала письмо из рук пожилой леди. Она прочитала его, а затем в недоумении посмотрела на свою крестную.
– Все они – члены этого комитета в «Джессопе». Но там речь идет о сиротском приюте. Именно для него они собирали деньги. Может быть, речь идет… о нецелевом расходовании средств? – В глазах миссис Каделл можно было прочитать одновременно и надежду, и отчаяние. – Хотя маловероятно. О чем вообще там может идти речь?
– Речь может идти о бесчестье, если это было бы раскрыто, – серьезно ответила Веспасия, стараясь сдерживать эмоции. – Воровство из сиротского приюта – вещь совершенно отвратительная.
– Об этом я не подумала… – Руки вдовы задрожали, и для того чтобы прекратить дрожь, ей пришлось крепко сцепить их. Теодозия так отчаянно хотела, чтобы эта новая информация хоть что-то значила, что боялась даже высказать свою надежду вслух. В то же время она уже почти поддалась своему горю и потеряла всякую надежду. – Это… это может быть тем, что мы ищем… ведь правда?
Веспасии не хватило духа это отрицать, хотя она и считала, что такая вероятность ничтожно мала. Возможно, сейчас важнее было дать крестнице хоть какую-нибудь надежду, чем обнаружить правду. Теодозия должна была во что бы то ни стало пережить свое горе.
– Вполне возможно, – согласилась леди Камминг-Гульд. – Давай посмотрим, нет ли в бумагах чего-нибудь еще, связанного с этим фондом, а потом я отвезу это письмо Томасу, и посмотрим, что он сможет из него выжать.
– Вы имеете в виду суперинтенданта Питта? – Надежда исчезла с лица Теодозии. – Но ведь он уверен, что Лео виновен.
– Если я ему об этом расскажу, то он меня выслушает, – Веспасия говорила с абсолютной уверенностью, которой, впрочем, в глубине души не чувствовала.
– Правда? – ухватилась за такую возможность миссис Каделл.
– Я в этом уверена. Давай посмотрим, что еще мы сможем найти.
Еще через два часа внимательного чтения всех бумаг, лежавших в кабинете, женщины смогли найти только один документ, связанный, по-видимому, с этим письмом. Это была записка, написанная пару недель назад:
Уважаемый мистер Каделл!
Может быть, я перестраховываюсь, но меня беспокоят суммы, которые мы направляем в сиротский приют в Кью. Я еще раз пересмотрел все счета, и мне кажется, что нам необходимо серьезно их изучить. Однажды я уже поднимал этот вопрос на заседании комитета, но не нашел поддержки у других членов. Вполне возможно, что я плохо представляю себе нынешние цены, поэтому Ваше мнение будет для меня особенно важным. Надеюсь, что мы сможем это обсудить в удобное для Вас время.
Остаюсь Вашим покорным слугой,
Брэндон БалантайнТеодозия была настолько воодушевлена этой запиской, что крестная не смогла сказать ей, что вопрос, затронутый в ней, был абсолютно тривиальным.
– Вы отвезете эти бумаги суперинтенданту Питту? – с надеждой спросила вдова.
– Ну конечно же!
– И немедленно?
– Я заеду к нему, прежде чем вернусь домой, – пообещала пожилая леди. – Сейчас, моя дорогая, меня больше беспокоишь ты сама. Ты сможешь сегодня ночью остаться одна? Если ты хочешь, то я вернусь. Мне это совсем не трудно. Я могу без проблем послать за сменой белья.
– Не надо… Мне надо привыкать… учиться… быть одной. Мне кажется… – Голос Теодозии вдруг затих; было видно, что она колеблется.
Тогда Веспасия взяла инициативу в свои руки:
– Я вернусь после того, как встречусь с Томасом. Не знаю, сколько времени это займет, – возможно, я не сразу найду его. Пожалуйста, не жди меня к ужину. И мне абсолютно все равно, что мне приготовят.
– Очень хорошо, – согласилась хозяйка дома. Было видно, что она благодарна Веспасии за ее решение.
Старой даме повезло, и она сразу же застала Томаса в его кабинете на Боу-стрит. Для всех дело Каделла было закрыто, и теперь ему приходилось разгребать залежи других дел, которые возникли за то время, пока он полностью занимался шантажом и убийством на Бедфорд-сквер. Питт был счастлив увидеть тетушку и поприветствовал ее с большим энтузиазмом.
Она критически осмотрела его стол, заваленный бумагами.
– Вижу, что я вам мешаю. – В голосе ее слышался легкий сарказм. – Может быть, мне лучше подождать и навестить вас дома?
– Прошу вас, только не это! – воскликнул Томас, придвигая ей стул. – В мире нет ничего важнее, чем встреча с вами.
– Для меня это тоже очень важно, – произнесла леди Камминг-Гульд с кривой улыбкой, устраиваясь на стуле. – Хотя разговор нам предстоит не такой уж легкий. Однако постараюсь вас долго не задерживать.
– Не волнуйтесь, – улыбнулся ей полицейский, и его глаза впервые за несколько недель засветились. Затем он вернулся на свое место. – Я полностью в вашем распоряжении. Так что же у вас произошло?
– Почти уверена, что ничего особенного, – тетушка вздохнула, и ее шутливое настроение исчезло. – Дело в том, что, просматривая бумаги Лео Каделла, я натолкнулась на свидетельство того, что объединяет все жертвы шантажиста и что очень волновало по крайней мере одну из них. Того человека, с кем обратились особенно жестоко, попытавшись вовлечь его в уголовное преступление.
