Агата Кристи - Багдадская встреча. Смерть приходит в конце (сборник)
Хенет с важным видом покачала головой:
– Всем известно, что случилось с Сатипи – и почему.
– Возможно, – согласилась Иса. – А возможно, кое-кто знал об этом еще раньше… А, Хенет? Мне всегда казалось, что ты больше других знаешь о том, как встретила свою смерть Нофрет.
– О Иса, неужели ты могла подумать…
– О чем это мне не следует думать? – перебила ее Иса. – Я не боюсь думать, Хенет. Я видела, как последние два месяца Сатипи бродила по дому, словно тень, напуганная до смерти… И вчера мне пришло в голову, что она что-то знала… возможно, угрожала рассказать Яхмосу… или самому Имхотепу…
Хенет разразилась потоком визгливых протестов и восклицаний. Иса закрыла глаза и откинулась на подушки.
– Я ни секунды не тешила себя мыслью, что ты можешь признаться в таком поступке. И не жду от тебя признания.
– Зачем мне это? Позволь тебя спросить: зачем мне это?
– Не имею ни малейшего представления, – ответила Иса. – Для многих твоих поступков, Хенет, я не могла найти удовлетворительного объяснения.
– Наверное, ты думаешь, что я пыталась купить ее молчание. Клянусь девятью богами Эннеады…
– Оставь богов в покое. Ты достаточно честна, Хенет… до известного предела. И, вполне возможно, ничего не знаешь о смерти Нофрет. Но тебе известно почти все, что происходит в доме. И если бы я хотела в чем-то поклясться, то поклялась бы, что ты сама положила эту шкатулку в комнату Нофрет… хотя и не представляю зачем. Однако у тебя должна быть какая-то цель… Твои уловки могут обмануть Имхотепа, но не меня. И не хнычь! Я старуха и не выношу, когда люди хнычут. Иди и жалуйся Имхотепу. Похоже, ему это нравится, хотя один лишь Ра знает почему.
– Я отнесу шкатулку к Имхотепу и расскажу ему…
– Шкатулка останется у меня. Ступай, Хенет, и перестань распространять эти глупые предрассудки. Без Сатипи в доме стало гораздо спокойнее. Мертвая Нофрет принесла нам больше пользы, чем живая. Но теперь, когда долг уплачен, все должны вернуться к своим повседневным обязанностям.
II– В чем дело? – спросил Имхотеп, величественно входя в комнату Исы несколько минут спустя. – Хенет очень расстроена. Пришла ко мне вся в слезах… Почему никто в этом доме не может проявить к этой преданной женщине хоть капельку доброты?..
В ответ Иса рассмеялась своим скрипучим смехом.
– Насколько я понимаю, – продолжал Имхотеп, – ты обвинила ее в краже шкатулки… шкатулки с драгоценностями.
– Это она тебе сказала? Ничего подобного. Вот шкатулка. Похоже, ее нашли в комнате Нофрет.
Имхотеп взял шкатулку.
– Ну да, это я подарил. – Он сдвинул крышку. – Ха, почти пустая. Бальзамировщики допустили небрежность, не положив ее к остальным вещам Нофрет. За такую цену, которую заламывают Ипи и Монту, небрежности от них никак не ждешь. Сдается мне, что тут много шума из ничего…
– Совершенно верно.
– Я отдам шкатулку Кайт… Нет, лучше Ренисенб. Она всегда вежливо обходилась с Нофрет… – Он вздохнул: – Никакого покоя. Эти женщины… бесконечные слезы, ссоры и упреки…
– По крайней мере, теперь, Имхотеп, в доме стало одной женщиной меньше.
– Да, действительно… Мой бедный Яхмос! И все равно, Иса… мне кажется, что… э‑э… может, все это и к лучшему. Конечно, Сатипи рожала здоровых детей, но во многих отношениях она была плохой женой. И Яхмос слишком много ей позволял. Теперь всё в прошлом. Должен сказать, что в последнее время я доволен поведением Яхмоса. Он стал более уверенным… не таким робким… и некоторые его решения превосходны… просто превосходны…
– Он всегда был хорошим, послушным мальчиком.
– Да-да… но склонным к медлительности и боявшимся ответственности.
– Ты сам не позволял ему даже мечтать об ответственности, – сухо заметила Иса.
– Да, но теперь все изменилось. Я готовлю договор о совладении. Мы подпишем его через несколько дней. Совладельцами станут все три моих сына.
– Неужели и Ипи?
– Он бы очень обиделся, если б его обошли. Такой добрый, милый мальчик…
– Вот уж кого не обвинишь в медлительности, – усмехнулась Иса.
– Верно. И Себек тоже… Раньше я был им недоволен, но в последнее время он действительно изменился к лучшему. Больше не бездельничает, прислушивается к моим пожеланиям – и к пожеланиям Яхмоса тоже…
– Прямо-таки хвалебный гимн, – фыркнула Иса. – Знаешь, Имхотеп, я должна признаться: мне кажется, ты поступаешь правильно. Плохо, когда твои сыновья недовольны. Но я думаю, Ипи слишком молод для того, что ты задумал. Глупо давать мальчику в его возрасте такую власть. Как ты его сможешь приструнить?
– Да, в этом определенно что-то есть, – задумчиво произнес Имхотеп.
Потом он встал.
– Мне пора идти. У меня тысяча дел. Пришли бальзамировщики… Нужно все приготовить для погребения Сатипи. Эти смерти дорого мне обходятся… очень дорого. И сразу одна за другой!
– Ну, ну, – попыталась утешить его Иса, – будем надеяться, что это последняя… пока не придет мой срок.
– Надеюсь, ты проживешь еще много лет, моя дорогая мать…
– В том, что ты надеешься на это, я не сомневаюсь, – усмехнулась Иса. – Только, пожалуйста, не экономь на мне! Это будет выглядеть неприлично. В Загробном мире мне потребуется много вещей. Много еды и питья, много фигурок рабов… богато украшенная игральная доска, духи, мази и притирания… И я настаиваю на самых дорогих канопах – алебастровых.
– Да-да, конечно. – Имхотеп нервно переминался с ноги на ногу. – Естественно, тебе будет оказано должное уважение, когда настанут печальные дни. Но должен признаться, что к Сатипи у меня совсем другие чувства. Скандал никому не нужен, однако в таких обстоятельствах…
Не закончив фразы, он поспешно вышел из комнаты.
Иса язвительно улыбнулась, осознав, что слова «в таких обстоятельствах» – самое большее, что мог себе позволить Имхотеп, признавая сомнения в том, что причиной смерти его любимой наложницы был не несчастный случай.
Глава 13
Первый месяц лета, 25‑й день
После возвращения мужчин от номарха, где был должным образом утвержден договор о совместном владении, в доме воцарилась атмосфера радости. Не радовался только Ипи, которого в последний момент исключили из договора по причине молодости. Обидевшись, он намеренно ушел из дома.
Имхотеп, пребывавший в прекрасном настроении, приказал вынести на галерею кувшин вина, где его поместили на подставку.
– Ты должен выпить, друг мой, – объявил он, похлопав Яхмоса по плечу. – Забудь ненадолго о горе и скорби. Будем думать только о хороших временах, что ждут нас впереди.
Имхотеп, Яхмос, Себек и Хори выпили. Затем пришло известие о краже вола, и четверо мужчин поспешно удалились, чтобы выяснить обстоятельства дела.
Час спустя Яхмос вернулся во двор, усталый и разгоряченный. Он подошел к подставке с кувшином вина, зачерпнул из него бронзовой чашей и сел на галерее, неспешно прихлебывая. Немного погодя к нему присоединился Себек.
– Ха! – радостно воскликнул он. – Выпьем еще вина. Давай выпьем за наше будущее – наконец за него можно не беспокоиться. Это радостный день для нас, Яхмос!
– Да, – согласился старший брат. – Жизнь станет легче, во всех отношениях.
– Ты всегда такой сдержанный, Яхмос…
Себек рассмеялся, зачерпнул себе вина, выпил, облизнул губы и отставил чашу.
– Теперь посмотрим, будет ли отец так же противиться всему новому или мне удастся убедить его.
– На твоем месте я бы не торопился, – посоветовал Яхмос. – Вечно ты спешишь.
Себек ласково улыбнулся брату. Он пребывал в добродушном настроении.
– А ты, как всегда, предпочитаешь медленно, но верно, – насмешливо парировал он.
Яхмос улыбнулся, нисколько не обидевшись.
– В конце концов этот путь оказывается самым верным. Кроме того, отец был очень добр к нам. Не стоит его волновать.
Себек с удивлением посмотрел на него:
– Ты и вправду любишь отца? У тебя доброе сердце, Яхмос! А мне теперь… ни до кого нет дела… то есть ни до кого, кроме Себека – долгой ему жизни!
Он снова зачерпнул вина.
– Осторожнее! – предупредил Яхмос. – Ты сегодня почти не ел. Иногда, если выпить вина…
Он умолк, и губы его исказила гримаса.
– Что с тобой, Яхмос?
– Ничего… вдруг стало больно… я… нет, ничего.
Он поднял руку и вытер внезапно вспотевший лоб.
– Ты неважно выглядишь.
– Уже всё в порядке.
– Если только никто не отравил вино. – Себек рассмеялся собственным словам и протянул руку к кувшину. Но рука его замерла на полпути, а тело вдруг выгнулось в мучительной судороге…
– Яхмос, – захрипел он. – Яхмос… Я… тоже…
Старший брат согнулся пополам. С его губ слетел сдавленный стон.
