Тесс Герритсен - Клуб Мефисто
– Вы когда-нибудь слышали о Книге Еноха, детектив? – поинтересовалась Эдвина, разливая вино по бокалам.
– Вы уже как-то говорили о ней.
– Ее нашли среди других свитков Мертвого моря. Это древний, дохристианский текст. Часть так называемой апокрифической литературы. Так вот, там предрекается крушение мира. И что земля зачумлена иной расой – так называемыми стражами, которые когда-то научили нас делать мечи, ножи и щиты. Они дали нам орудия самоуничтожения. Об этих существах люди знали еще в незапамятные времена – знали и понимали: они не такие, как мы.
– Сыны Сифа, – тихо проговорила Лили. – Отпрыски третьего сына Адама.
Эдвина посмотрела на девушку:
– Вы о них знаете?
– А еще я знаю, что у них много названий.
– Никогда не слышала, что у Адама был третий сын, – призналась Джейн.
– Он упомянут в Книге Бытия, но Библия предусмотрительно умалчивает о множестве вещей, – заметила Эдвина. – А подобных историй, переписанных или попросту изъятых, действительно немало. Только сейчас, спустя две тысячи лет, мы можем прочесть Евангелие от Иуды.
– Так что, потомки Сифа и есть эти самые стражи?
– В разные времена их и называли по-разному. Элохим, нефилим. В Египте – Шемсу-Гор. Все, что нам известно, – родословная у них очень древняя и корнями она уходит в Левант.
– Куда?
– В Святую землю. В конечном итоге Книга Еноха велит нам самим сокрушить их, чтобы выжить. И пророчит страшные беды, пока они будут безжалостно убивать, угнетать и разрушать. – Эдвина прервалась, чтобы долить Джейн вина. – В конце концов все решится. Будет последняя битва. Апокалипсис. – Она взглянула на Джейн. – Хотите верьте, хотите нет, а буря надвигается.
Вдруг пламя камина перед усталыми глазами Джейн словно померкло. И на мгновение ей представилось целое море огня – всепожирающего пламени. «Вот, значит, в каком мире вы живете, – подумала она. – Такой мир я не признаю».
Она посмотрела на Мауру:
– Только, пожалуйста, не говори, док, что и ты во все это веришь.
Но Маура просто допила свой бокал и встала.
– Я очень устала, – призналась она. – Пойду спать.
37
В потайную дверцу сознания Лили кто-то постучал – и попросился в сокровенный мир ее снов. Она проснулась в темноте и на мгновение испугалась, совершенно не узнав окружающую обстановку. Потом увидела слабый отблеск лунного света и вспомнила, где находится. Она выглянула в окно и увидела ослепительно сверкающий снег. Буран утих, и луна озаряла своим светом чистый, белый мир, безмолвный и волшебный. Впервые за многие месяцы Лили почувствовала себя в безопасности. «Теперь я не одна, – подумала она. – Теперь со мной люди, которые понимают, чего я боюсь. И всегда меня защитят».
Тут Лили услышала цокающий звук, который удалялся по коридору. «Наверно, один из доберманов, – решила она. – Баку или Балан. Какие отвратительные клички!» Она лежала в постели и прислушивалась: может, пес процокает обратно, но он не возвращался.
Вот и хорошо. Она собралась в туалет, и ей совсем не хотелось столкнуться в коридоре нос к носу с одной из этих зверюг.
Лили выбралась из постели и прошла к двери. Высунула голову в коридор и осмотрелась, нет ли там собак, но ничего такого не заметила и даже цоканья их когтей не расслышала. На лестнице горел слабый свет, и его было вполне достаточно, чтобы найти дорогу в ванную комнату. Но, едва переступив порог, угодила босой ногой во что-то мокрое. Лили глянула вниз, увидела слабо мерцающую лужицу и брезгливо отдернула ногу. Ну конечно, собаки. Что же еще могло остаться после них на полу? Ей вовсе не улыбалось вляпаться в кое-что похуже.
Лили нащупала на стене выключатель, зажгла свет, осмотрела пол. И заметила еще лужицы, и поняла, что это не собачьи неожиданности, а талый снег – следы от ботинок. Она посмотрела в зеркало и увидела свои собственные глаза – сощуренные, заспанные. И еще кое-что увидела – то, от чего у нее волосы встали дыбом. Отражение чего-то красного на стене, у нее за спиной.
«Три перевернутых креста».
Ловя ртом воздух, Лили отпрянула назад – выскочила из ванной. В ужасе ринулась по коридору, скользя босыми ногами по мокрому полу, и ворвалась в ближайшую дверь. Это оказалась спальня Мауры.
– Проснитесь! – шептала Лили. – Вам нужно проснуться!
Она встряхнула спящую так, что аж затрещала спинка кровати, а пружины нещадно завизжали. Но Маура только вздохнула и даже не пошевельнулась.
«Да что с вами? Почему я не могу разбудить вас?»
В коридоре что-то скрипнуло; Лили повернула голову к двери. Когда она двинулась по направлению к коридору, сердце у нее колотилось так неистово, что готово было выскочить из груди. Она остановилась и прислушалась, силясь уловить хоть какие-нибудь звуки помимо биения собственного сердца.
Тишина.
Она просунула голову в щель между дверью и косяком и выглянула в коридор.
Пусто.
«Надо будить остальных. Пусть знают – он уже в доме!»
Лили прошмыгнула в коридор и, осторожно ступая босиком, направилась к комнате, где, как ей казалось, спала Джейн. Она дернула за ручку и, обнаружив, что дверь заперта, тихо всхлипнула. «Может, разбудить ее стуком в дверь? Но стоит ли поднимать шум?» Тут она услышала, как заскулила собака и вслед за тем по полу в большой комнате, внизу, зацокали когти. Лили бросилась к лестнице. Глянула через перила – и, облегченно вздохнув, чуть не рассмеялась.
Внизу ярко полыхал очаг. На диване лицом к огню сидела Эдвина Фелуэй.
Когда Лили двинулась вниз по лестнице, оба добермана разом вскинули головы, а один даже предостерегающе зарычал. У подножия лестницы Лили замерла.
– Ну, ну же, Балан! – проговорила Эдвина. – Что с тобой опять?
– Эдвина! – прошептала Лили.
Эдвина повернулась и посмотрела на нее:
– О, вы не спите! А я как раз собиралась еще дровишек подбросить.
Лили глянула на огонь – он уже гудел вовсю, языки пламени лизали непомерно здоровенное полено, силясь поглотить его целиком.
– Послушайте, – проговорила Лили, шагнув вперед. И тут же остановилась, поскольку один пес уже вскочил на лапы и ощерился. – Он в доме! Надо всех будить!
Эдвина как ни в чем не бывало взяла еще два полена и бросила их в огонь, разбушевавшийся, точно адский пламень.
– Я заметила, Лили, сегодня за столом вы даже не притронулись к вину.
– Доминик здесь!
– Вы могли бы все проспать, как и остальные. Но так даже лучше. Что вы проснулись.
– Что?
Пес снова зарычал, и Лили заметила, как в отсветах пламени его клыки сверкнули оранжевым блеском. «Собаки, – вдруг подумала она. – Они ни разу не зарычали ночью. Он забрался в дом. Наследил на полу. А они даже не гавкнули».
«Потому что они знают его».
Пока Эдвина поворачивалась к ней лицом, Лили бросилась вперед и выхватила из камина кочергу.
– Это вы его провели сюда, – сказала она, пятясь и размахивая кочергой. – И все ему рассказали.
– О, мне не пришлось делать это. Он уже был здесь, на горе, и дожидался нас.
– Где он?
– Доминик появится, когда сам этого захочет.
– Черт бы вас побрал! – воскликнула Лили, еще крепче сжимая кочергу. – Где он прячется?
Она не сразу заметила атаку. Она слышала рычание и стук когтей по деревянному полу, но не успела оглянуться, и вот уже две черные молнии налетели на нее. От сильного удара девушка рухнула как подкошенная, выронила кочергу, и та глухо ударилась о пол. На руке у Лили тут же сомкнулись челюсти. Клыки вонзились в ее плоть, и она пронзительно вскрикнула.
– Балан, Баку! Фу! – Команду выкрикнула не Эдвина – кто-то другой. То был голос из кошмаров, которые преследовали Лили.
Псы отпустили девушку и попятились, оставив ее, ошеломленную, истекающую кровью, лежать на полу. Она попробовала встать, но ее левая рука обмякла и не слушалась: сухожилия были перекушены мощными челюстями. Лили со стоном перевалилась на бок и увидела залитый ее кровью пол. А за лужей крови – башмаки приближающегося к ней человека. Тяжело дыша и всхлипывая, она заставила себя сесть. Он застыл у камина на фоне яркого пламени, будто восставший из ада черный призрак, который взирал на нее сверху.
– У тебя почему-то это всегда здорово получалось, Лили, – проговорил он. – Приносить мне неприятности.
Девушка стала отползать назад, все дальше и дальше, но тут уткнулась спиной в стул – путь к отступлению был отрезан. Застыв как вкопанная, она уставилась на Доминика. На мужчину, в которого он превратился. Те же золотистые волосы, те же пронзительно-голубые глаза. Только он подрос, плечи стали шире, а некогда ангельское лицо заострилось и сделалось жестоким.
– Двенадцать лет назад, – продолжал он, – ты убила меня. И вот я собираюсь вернуть долг.
– Приглядывай за ней, – посоветовала Эдвина. – Уж больно она шустрая.
– А я что тебе говорил, мама?
Лили перевела взгляд на Эдвину, потом снова на Доминика. «Та же стать. Те же глаза».
