Убийство моей тетушки. Убить нелегко (сборник) - Халл Ричард

– Он сказал, чтобы я занялся этим, если не будет другой работы, и добавил, что, возможно, понадобятся не все рисунки, но со временем он их тоже использует.

– Язвить совсем не обязательно, – возмутился я. – Не сомневаюсь, мистер Спенсер сказал это как-то иначе, а не моими словами. Это мне придется забрать.

Я начал собирать хлам, на который Томас наверняка потратил массу времени, не очень заботясь, чтобы не помять. Чего церемониться, если все равно эта белиберда отправится на свалку. Я не допущу, чтобы рекламные материалы «Агентства» выходили без моего одобрения. И Томас должен это знать.

– А теперь… – начал я.

– …новая рекламная кампания, – закончил за меня Томас.

Это прозвучало как насмешка, но у него был такой простодушный вид, и я притворился, будто не заметил, что он передразнивает мой излюбленный прием начинать рекламные слоганы. Просто строго на него посмотрел и закончил:

– Теперь вы будете заниматься нужным делом. Выполнять мои задания.

Покинув Томаса, я направился в кабинет Спенсера, где провел совсем немного времени. Вошел и, не говоря ни слова, начал по очереди доставать из папки рисунки и со смехом их разглядывать. Они действительно были забавные. После чего, не давая Спенсеру опомниться, порвал их все до одного и швырнул обрывки ему в лицо. Расправиться с рулоном он мне не дал – успел выхватить.

Потом я ушел, так и не сказав ни слова. Конечно, рулон надо было тоже уничтожить, но не затевать же драку.

В таком состоянии я еще не видел Спенсера. Лицо у него было краснее свеклы и помидоров на рисунках Томаса. Он буквально онемел от ярости. Хорошо, что я вовремя вышел, иначе возникла бы потасовка, а у нас разные весовые категории. Так что я поступил мудро.

О том, чтобы продолжить сегодня работу, не могло быть и речи, несмотря на горячее желание поскорее что-то сделать по «Галацу», поэтому я отправился домой, надеясь все хорошенько обдумать, после того как успокоюсь.

Глава 13

Подумать мне удалось, а вот успокоиться – нет. Пытаясь отвлечься от неприятностей, связанных со Спенсером, я принялся листать «Гамлета» в поисках подходящей цитаты, но вскоре мне это занятие наскучило.

Поработать над рекламой «Галаца» тоже не получалось. Всему виной были Спенсер и его затея с рекламой консервной фабрики. От него определенно надо избавляться. Но как? Честным путем не сработало. Мои попытки вывести Спенсера из совета директоров и выкупить его долю провалились. Я даже предлагал ему просто уйти и по-прежнему получать треть от прибыли «Агентства», но он и на это не согласился, смеясь мне в лицо.

Пришла пора прибегнуть к радикальным мерам. Теперь я был готов на все, лишь бы поскорее убрать его с моих глаз.

Однако такие люди, как Спенсер, необыкновенно живучи, и убить их нелегко. Очень нелегко. В старину он бы погиб на дуэли еще в ранней молодости за несносное поведение, а сейчас надо напрячь мозги и придумать что-нибудь подходящее.

И тут мне в голову пришла отличная мысль. Ядовитые кристаллы «Галаца» – вот идеальное орудие убийства. Удивительно, что я не вспомнил о них раньше. Кристаллы под руками, объяснений, откуда они взялись, не потребуется. Как я уже упоминал, самые лучшие идеи являются ко мне спонтанно, поскольку я долго думал над этим, сам того не осознавая.

Я уже давно перебираю в уме способы устранения Спенсера, не признаваясь себе в этом. Когда Тонеску принес банку с кристаллами «Галаца» и вручил Барраклафу, тот предложил мне тоже взять немного, на чем-нибудь попробовать. Я отказался, но затем потихоньку утащил горсть из банки – так, на всякий случай. Теперь это обстоятельство оказалось как нельзя кстати. В случае чего можно будет призвать Барраклафа в свидетели, что кристаллы я не брал. Я тогда не поленился надеть перчатки, так что, даже если мои отпечатки найдут на банке, можно ответить, что да, я ее тронул случайно, но внутрь не залезал.

Если кристаллы отлично растворяются в воде, то и в чае тоже. Значит, Спенсеру предстоит выпить чаю со средством для очистки стекол, которому Тонеску придумал звучное название «Галац». Спенсер наверняка положит в чай сахар, так что вкус вообще не почувствует и ничего не заподозрит. Там более он пьет чай особым образом – ждет, пока остынет, а затем выпивает залпом. Мне всегда было противно на это смотреть, но теперь эта привычка оказалась кстати.

Насыпать ему в чай кристаллы проще простого. Мисс Уиндэм каждый день ровно в половине пятого – пунктуальность является одним из немногих ее достоинств – обходит кабинеты с подносом с тремя чашками чая и тремя бисквитами. Начинает с Барраклафа, затем посещает меня и заканчивает Спенсером. Ничего не стоит попросить ее принести необходимый мне документ – у меня нередко возникала такая необходимость именно в тот момент, когда она разносит чай, так что ничего удивительного в этом никто не усмотрит. Кстати, когда я в такие моменты иногда посылал мисс Уиндэм за чем-нибудь, Спенсер непременно начинал выражать недовольство тем, что, пока она ходит, его чай стынет у меня на столе. Как будто ему не все равно, раз он пьет его холодным. Но шум он устраивает специально, чтобы мне досадить.

Когда мисс Уиндэм выйдет, мне останется только насыпать в его чашку кристаллы, не прикасаясь к ней. После чего с невинным видом заняться своими делами. Между прочим, чай у нас все пьют по-разному. Спенсер, как я уже упоминал, некоторое время не обращает на него внимания, а затем залпом опрокидывает остывший. Барраклаф любит подчеркнуть, что он ни на секунду не прекращает работу, чем бы ни занимался. Разумеется, это притворство. Сидит, сосредоточившись на колонках с цифрами, и время от времени подносит к губам чашку. Я же, как правило, на несколько минут забываю о работе, чтобы в полной мере почувствовать освежающее действие мягкого бодрящего напитка, потому что моя работа требует существенно больших умственных усилий, несравнимых с тем, что делают эти двое. Конечно, Спенсеру не дают покоя мои несколько минут перерыва, и он не перестает меня в этом упрекать, но от него вообще ничего иного и ждать не следует. Этот человек не одобряет мои действия, все без исключения.

Таким образом, уже без четверти пять, если, конечно, кристаллы Тонеску обладают теми свойствами, о которых он говорил, все мои печали закончатся. Оскорбления, мелочные придирки и прочее будут отомщены. Чуть было не включил сюда унижения, но вспомнил, что Спенсер, с его убогим умишком, не способен меня унизить.

Вот такой возник замысел. Но прежде чем приступить к его осуществлению, надо подготовиться к расследованию смерти Спенсера. Во-первых, не должно быть улик, которые могли бы поставить меня под подозрение, во-вторых, следует придумать правдоподобную причину его гибели.

То, что кристаллов у меня нет, известно всем. Чтобы их случайно не обнаружили, я выброшу все, кроме небольшой порции, предназначенной для чая. Принесу ее в конверте, который потом выброшу в окно. Никто на улице не подумает нагнуться, чтобы его поднять, – зачем он кому-то нужен? – а потом его сдует ветром. Чтобы этот конверт нельзя было связать со мной, я куплю пачку дешевых и выброшу все, кроме одного.

Придумать же повод, чтобы ненадолго отослать мисс Уиндэм из кабинета, легко. Что касается наших постоянных ссор со Спенсером, то у меня и с Барраклафом отношения тоже не блестящие. Я даже подумал, а не подстроить ли все так, чтобы подозрение упало на него, но быстро понял: не стоит. Он может что-то почуять и захочет сам выяснить, как умер Спенсер. Зачем мне это? Кроме того, Барраклаф нужен для рутинной работы в «Агентстве».

По той же причине я отказался от мысли попытаться впутать в это дело Томаса или мисс Уиндэм. У них нет достаточных мотивов. Даже если они его терпеть не могут, что неудивительно, все равно для убийства этого маловато. Нет, все надо обставить так, чтобы его смерть выглядела как самоубийство или несчастный случай. Впрочем, версию самоубийства вряд ли кто-то сочтет правдоподобной. Самоубийцы, как правило, несчастны в личной жизни либо ощущают приближение неотвратимого краха, а Спенсер неугомонный оптимист, жизнелюб, и шкура у него, как у носорога. Куда правдоподобнее выглядело бы самоубийство такого, как я, обладающего тонкой художественной натурой. Только не Спенсера.