Джослин Джексон - Три пятнадцать
Но с улицы, да еще в такую рань, витраж казался темным. Я поняла, что даже после рассвета яркие краски достанутся лишь тем, кто внутри. Слабые электрические лампы церкви не подарят красоту тем, кто на улице, тем, кого выставили за дверь. Нам же с Лизой доставалась темная изнанка Иисусова.
Сперва гнев охватил мои руки. Они повели машину на стоянку церкви, прежде чем я разобралась в своих чувствах. Потом включилась голова – я заехала в самую глубь стоянки, поближе к витражу. Лиза спала, и я не заглушила мотор, чтобы его мерное урчание баюкало малышку. Я выбралась из салона, пересекла узкую тропку и застыла прямо под витражом.
У самой стены церкви была клумба, обложенная красным кирпичом. Я подняла увесистый кирпич, примерилась. Страшно хотелось швырнуть его в центр белого одеяния Иисуса. Я представила громкий треск, потом мелодичный звон осколков, падающих на бортик купели. Услышу стук стеклянного дождя по ковру, сяду в машину и уеду без оглядки.
Я не думала о том, что, если меня поймают, восстановление витража и услуги адвоката съедят львиную долю откупных. Совсем девчонка, о последствиях я вообще не думала, и спящая на заднем сиденье Лиза была тому живым подтверждением. Я отступила на десять шагов, подняла руку и швырнула кирпич в окно.
Кирпич угодил в зеленый лист внизу витража. Он пробил зеленую ячейку, но остальная часть окна даже не шелохнулась: ее защитила металлическая рама. Я тотчас бросилась к клумбе, взяла два кирпича и швырнула их в окно со всей силы, что была в тонких девичьих руках. От одного треснула нога Иисуса, другой попал в металлическую раму, совершенно не повредив витраж. Оба кирпича отскочили и полетели вниз. Я едва увернулась и еще раз сбегала к клумбе за кирпичами.
Потом я остановилась, тяжело дыша, а через минуту опустила кирпичи, села в машину и уехала с чувством поражения. То, с чем я боролась, оказалось слишком большим и слишком защищенным – настоящего вреда мне не причинить.
С тех пор я ни разу не терпела столь сокрушительного поражения. Ни разу до того, как попала на стоянку заправочной станции «Шелл» близ Монтгомери, штат Алабама. Мози рыдала и льнула ко мне совсем как в три года, когда она боялась живущих под кроватью чудищ. Мы только что побывали там, откуда ее украла Лиза. Биологических родителей Мози я не видела, даже в дом не зашла. Мне вполне хватило лица бедной девочки, жуткого района и облезлого розового бунгало, такого запущенного, что на покосившиеся слуховые окна вполне можно было натянуть вывеску: «Лучший мет по лучшим ценам». Зато я вернула Мози – разыскала ее и теперь везла домой. Мне казалось, самое страшное у нас с ней позади и все наладится.
Я снова и снова ей это повторяла. Мол, самое страшное она уже пережила, а теперь я рядом. Я никогда ее не оставлю, буду охранять и защищать. Мози кивала, крепко прижавшись щекой к моему животу. Она мне поверила.
Затем в ветровом стекле я увидела, как с федеральной автострады сворачивает желтоватокоричневый «сатурн». Я заморгала, убеждая себя, что мне почудилось. Увы, ничего подобного. Машину я узнала. Я гладила потный лоб Мози, обещала ей, что все наладится, а сама смотрела, как частный детектив Клэр Ричардсон с совершенно невинным видом катит мимо нас к подъездной дороге. Вот он свернул на стоянку ресторана «Крекер баррел» и спрятался за фурой.
Желваки у меня на скулах перекатывались, словно у безмозглой козы. Как детектив мог съехать с федеральной автострады через пятнадцать минут после нас? Откуда ему известно, где я? Единственный возможный ответ казался неправдоподобно зловещим – он посадил мне на машину какой-то прибор слежения. Но ведь такое бывает лишь по телевизору, а не в сонных городках на берегах Миссисипи.
«Он не имеет права!» – подумала я и тотчас почувствовала, что это абсурд. Я сидела на стоянке милях в двадцати от дома, откуда Лиза выкрала ребенка, и возмущалась, что на мою машину посадили сигнальный жучок.
Я и прежде понимала, что разговора с Клэр Ричардсон не избежать, но надеялась получить чуть больше времени и пространства для маневров. О Мози Клэр знала лишь то, что она не дочь Лизы от Тренера. Но я привела ее частного детектива прямо к разваливающемуся розовому бунгало. Этот тип видел родной дом Мози. Сколько у меня времени до того, как он доложит Клэр и она соберет все кусочки воедино? Немного, точнее, в обрез.
Эта женщина винит Лизу в смерти своей дочери, в Мелиссином пристрастии к наркотикам и последующем исчезновении, даже в неверности своего педофила-мужа. Мы окажемся в ее полной власти, без всякой надежды даже на тень милосердия. Разумеется, она захочет нас уничтожить. Разумеется, постарается затаскать нас по судам. Разумеется, использует и свои немалые деньги, и влияние, чтобы Мози отдали под опеку штата.
Тот вечер Мози просидела на диване между мной и Лизой. Она прижалась к моему боку, положила голову мне на плечо, и мы просмотрели несколько серий «Закона и порядка». Бедняжка почти не разговаривала, она очень устала, но чувствовала себя неплохо.
– Я быстренько под душ. Присмотришь за ней? – спросила я, незаметно для Мози перехватив взгляд Лизы.
– Угу, конечно, – ответила Мози, думая, что я прошу ее не отходить от мамы.
Лиза меня поняла. Пока я неслась в Алабаму, чтобы вызволить Мози из ада, о котором Лиза знала не понаслышке, она сидела дома с миссис Линч, умирая от тревоги. Тринадцать лет назад она сама выкрала девочку из того жуткого бунгало. Карие глаза пронзили меня насквозь, и Лиза коротко кивнула. Я осторожно отлепила Мози от себя и передала матери. Здоровая Лизина рука обвила плечи дочери, и девочка прильнула к ней, не сводя глаз с телевизора.
Я взяла со своего прикроватного столика телефон, городской справочник и заперлась в ванной, для конспирации включив душ. Мози лучше не знать, что я разговариваю по телефону, а о чем разговор – тем более. Я разыскала и набрала номер Клэр. Она ответила после второго гудка, словно ждала моего звонка.
– Алло! – спокойно проговорила Клэр.
От ненависти меня бросило в жар, кожа покрылась потом. Эта женщина отравила Лизу, отравила мою девочку, а мы теперь в ее власти. Невыносимо!
– Здравствуйте, Клэр! – Пришлось постараться, чтобы голос звучал ровно и спокойно.
– Ба, Джинни Слоукэм? – после небольшой паузы спросила она. – Думаете, я хочу с вами разговаривать?
Да, я так думала, и, не повесив трубку, Клэр подтвердила мою правоту.
– На вашем месте я бы хотела, – сказала я.
Клэр засмеялась, но по телефону ее натужномелодичный смех звучал неприятно и неестественно.
– Куда уж вам до моего места.
– Я знаю, вы наняли частного детектива, чтобы за мной следить. Я видела его в Монтгомери, – заявила я, хлопнув по столу одним из своих козырей.
Судя по очередной паузе, Клэр удивилась.
– Видит бог, профессионалов сейчас днем с огнем не сыщешь, – наконец сказала она.
– Что вы намерены делать?
Снова пауза, невыносимо долгая пауза.
– Откровенно говоря, пока не решила. Сейчас у меня забот полон рот.
В это я охотно верила. Приближался зимний бал в школе Кэлвери. Клэр наверняка председательствовала в комитете по транспарантам и со всей ответственностью решала, какой цвет выбрать, синий или серебристый. Вот определится, а потом, улучив минутку, подумает, не испортить ли жизнь Мози, чтобы добить Лизу.
– Расскажете кому-нибудь про Мози – вся Иммита узнает о том, что натворил ваш муж, – процедила я.
– Очень на это надеюсь. Шерифу Уорфилду расколоть его не удалось. Мой муж решил защититься, объявив, что за время нашего брака изменял мне столько раз, что на территории штата, возможно, похоронено пятьдесят его маленьких ублюдков, а он совершенно не в курсе. Якобы он и имена у тех женщин не спрашивал. Даже как-то неловко, – посетовала Клэр, и слышно было, как сквозь мед ее голоса сочится кислота.
Я удивилась, но не слишком. После анализа ДНК Уорфилд, скорее всего, отодвинул нас на второй план и сосредоточился на Тренере. Теперь даже такая любительница засовывать голову в песок, как Клэр, не могла закрывать глаза на развращенные внебрачные забавы мужа. Только, судя по голосу, зачинщиком измены она считала не столько Тренера, сколько Лизу. Вот еще одна причина нас преследовать.
– Вероятно, вы предпочитаете думать, что муж изменял вам только с Лизой, но даже если так… Клэр, Лиза была ребенком. Тренера могут арестовать.
– Было бы здорово! – едко парировала Клэр. – По условиям моего брачного договора, это – идеальный вариант.
Я закрыла глаза. Выходит, она разводится с Тренером и в этом тоже винит Лизу.
– Знаю, мою дочь вы ненавидите. Но больше всех пострадает не она, а пятнадцатилетняя девочка, которая ничего вам не сделала. Клэр, ваш план принесет много боли и страданий. Пожалуйста, пусть он останется планом.
Мой голос дрожал, но я была готова умолять эту ядовитую сучку. Нужно ползать перед ней? Я поползу. Клэр не отвечала, но и трубку не вешала. Думаю, она оставалась на линии, чтобы продегустировать мое горе. Какой у него вкус? Тот самый, о котором она мечтала? Стоит ради него разрушать мою семью?
