Ли Чайлд - Джек Ричер, или Средство убеждения
– Догадываюсь, о чем ты думаешь, – сказала Коль. – Как получилось, что у него на погонах уже на две звездочки больше, чем у тебя?
– На самом деле я пытался представить тебя в бикини.
Она покачала головой.
– Неправда.
– Куин старше меня.
– Он взлетел по служебной лестнице быстрее ракеты.
– Быть может, он очень умный, – предположил я.
– Несомненно. Но даже в этом случае он поднялся слишком высоко за слишком короткий срок.
Я кивнул.
– Замечательно. Значит, нам предстоит иметь дело с яркой интеллектуальной звездой.
– У Куина много контактов с иностранцами, – продолжала Коль. – Я видела, как он встречается с самыми разными людьми. С израильтянами, ливанцами, иракцами, сирийцами.
– Это неизбежно при его роде деятельности, – заметил я. – Он ведь специалист по Ближнему Востоку.
– Куин родом из Калифорнии. Его отец работал на железной дороге. Мать сидела дома. Семья жила в небольшом домике на севере штата. Дом достался Куину в наследство, и это его единственное состояние. А насколько мы можем предположить, с тех пор, как он окончил колледж, он живет исключительно на военный оклад.
– И что?
– Он бедняк, Ричер. Так на какие же деньги он снимает огромный особняк в Маклене, штат Виргиния? На какие деньги купил яхту?
– Так это все же яхта?
– Большая лодка с парусом, со спальными каютами. Это ведь яхта, так?
– АЛС?
– Новенький «лексус».
Я промолчал.
– Почему эти вопросы не задают люди из его конторы? – спросила Коль.
– И никогда не зададут. Разве ты с этим не сталкивалась? Что-то ясно как день, а они могут пройти мимо и ничего не заметить.
– Не понимаю, как такое возможно.
Я пожал плечами.
– Они люди. Они не могут быть идеальными. К тому же им мешают предубеждения. Никто не спрашивает, насколько Куин плохой; всех интересует только, насколько он хороший.
Коль кивнула.
– Вот и я тоже потратила впустую два дня, наблюдая за конвертом, а не за газетой. Предубеждения.
– И все-таки они могли бы работать лучше.
– Ну, наверное.
– Как-никак, они из военной разведки, то есть военные с интеллектом.
– Величайший оксюморон в мире, – ответила она старой шуткой. – Все равно как безопасная опасность.
– Или сухая вода, – подхватил я.
– Вам понравилось? – десять лет спустя спросила меня Элизабет Бек.
Я молчал.
Им мешают предубеждения.
– Вам понравилось? – повторила она.
Я непонимающе смотрел на нее.
Предубеждения.
– Извините? – сказал я.
Все услышанное.
– Я говорю об ужине. Вам понравилось?
Я опустил взгляд. Моя тарелка была чиста.
– Просто объедение.
Все увиденное.
– Правда?
– Честное слово, – заверил ее я.
Ты не обнаружил ничего полезного.
– Я очень рада, – сказала Элизабет.
– Забудьте Хоппера и Пастернака, – сказал я. – А также Раймонда Чандлера. Ваша кухарка – вот кто настоящий гений.
– С тобой все в порядке? – спросил Бек.
Жаркое у него на тарелке осталось почти нетронутым.
– Лучше не бывает.
Абсолютно ничего.
– Точно?
Я помолчал.
Никаких улик.
– Да, я действительно чувствую себя превосходно.
И я говорил правду. Потому что я знал, что находится в «саабе». Знал наверняка. В этом можно было не сомневаться. Поэтому я чувствовал себя превосходно. Но в то же время мне было немного стыдно. Потому что я шел к этому долго, очень долго. Ужасно долго. Позорно долго. У меня ушло на это восемьдесят шесть часов. Больше чем трое с половиной суток. Я был так же туп, как и бывшие сослуживцы Куина. Что-то ясно как день, а они могут пройти мимо и ничего не заметить. Повернувшись к Беку, я посмотрел на него так, словно видел впервые в жизни.
Глава 11
Я знал, но быстро успокоился за десертом и кофе. Перестал переживать. Перестал злиться на себя. Эти эмоции отступили под напором других чувств. Вместо этого меня охватило беспокойство. Потому что только сейчас я начал представлять себе истинные масштабы проблемы. А они оказались огромными. Понятие «работать в одиночку» приобретало совершенно новый смысл.
Ужин закончился, и все, с шумом отодвинув стулья, встали. Я остался в обеденном зале. Не стал трогать «сааб». Я никуда не торопился. Машиной можно было заняться позже. Зачем рисковать, ища подтверждения тому, что я и так уже знал наверняка? Вместо этого я помог кухарке убрать со стола. На мой взгляд, этого требовала обыкновенная вежливость. Возможно, от меня этого ждали. Беки ушли, и я принялся относить посуду на кухню. Там как раз находился механик, расправлявшийся с огромной порцией жаркого. Я увидел его, и мне снова стало стыдно. До сих пор я не обращал на него никакого внимания. Не думал о нем. Не задавался вопросом, зачем он здесь. Но теперь я это знал.
Я загрузил посуду в посудомоечную машину. Кухарка убрала недоеденные блюда и вытерла столы, и минут за двадцать мы навели полный порядок. После этого кухарка сказала мне, что ложится спать. Пожелав ей спокойной ночи, я вышел на улицу через черный вход и пошел к скалам. Мне хотелось посмотреть на море. Оценить высоту прилива. У меня не было никакого опыта общения с океаном. Я знал, что прилив бывает где-то два раза в день, а потом его сменяет отлив. Я не помнил, чем это вызывается и когда именно происходит. Кажется, приливы и отливы как-то связаны с притяжением Луны. Вероятно, она превращает Атлантический океан в гигантскую ванну, в которой плещется волна, с запада на восток и обратно, между Европой и Америкой. Возможно, когда в Португалии прилив, в Мэне отлив, и наоборот. Я понятия не имел. Но сейчас, кажется, начинался отлив. Вода спадала. Посмотрев на волны еще минут пять, я вернулся на кухню. Механик уже ушел. Воспользовавшись связкой ключей, которую мне дал Бек, я запер внутреннюю дверь, оставив наружную отпертой. Затем прошел по коридору и проверил дверь парадного входа. Наверное, теперь это входило в мои обязанности. Она была заперта и закрыта на цепочку. В доме царила тишина. Тогда я поднялся в комнату Дьюка и начал обдумывать эндшпиль.
В ботинке меня ждало сообщение от Даффи: «Все в порядке?» Я ответил: «Огромное спасибо за телефоны. Ты спасла мою шкуру».
Она прислала: «И свою тоже. Инстинкт самосохранения».
Я не стал отвечать на это. Не нашел что ответить. Некоторое время я сидел в полной тишине. Даффи удалось выиграть лишь небольшую отсрочку, и только. Что бы ни было дальше, ее поджарят на медленном огне. И я ничем не мог этому помешать.
Через какое-то время Даффи прислала: «Проверила все файлы и не смогла, повторяю, не смогла найти ничего на второго агента».
Я ответил: «Знаю».
Она ограничилась всего двумя символами: «??»
Я послал: «Надо встретиться. Я позвоню или просто заеду. Жди».
Затем я выключил питание устройства и засунул его обратно в каблук, гадая, суждено ли мне будет достать его еще раз. Я взглянул на часы. Почти полночь. День номер четырнадцать, пятница, подходил к концу. Вот-вот должен был начаться день номер пятнадцать, суббота. Прошло уже две недели с тех пор, как я пробирался сквозь толпу у симфонического зала в Бостоне, направляясь в бар, до которого так и не добрался.
Я лег на кровать, полностью одетый. По моим расчетам, следующие сутки или двое должны были стать решающими, и мне хотелось хотя бы пять-шесть часов из них поспать. Мой опыт говорил, что усталостью обусловлено больше провалов, чем невнимательностью и глупостью, вместе взятыми. Возможно, потому, что сама усталость порождает невнимательность и глупость. Поэтому я устроился поудобнее и закрыл глаза. Поставил мысленный будильник у себя в голове на два часа ночи. Будильник, как всегда, не подвел. Я проснулся после двух часов сна, отдохнувший и бодрый.
Встав с кровати, я крадучись спустился вниз. Прошел по коридору на кухню и отпер дверь черного входа. Все свое железо я оставил на столе, так как не хотел, чтобы металлодетектор поднимал шум. Я вышел на улицу. Было очень темно. На небе ни луны, ни звезд. Море громко шумело. Воздух был холодный. Дул ветер, приносивший запах сырости. Пройдя к четвертому гаражу, я открыл ворота. «Сааб» стоял там, куда я его поставил. Открыв заднюю дверь, я достал свой сверток. Отнес его к забору и спрятал в яму. Затем вернулся за первым телохранителем. Он был мертв уже несколько часов, и низкая температура окружающего воздуха лишь ускорила трупное окоченение. Вытащив труп, я взвалил его на плечо. Это было все равно что нести двухсотфунтовое бревно. Закоченевшие руки торчали, словно ветви.
Я отнес труп к расселине, которую показал мне Харли. Положил его на каменную плиту и начал считать волны. Дождался седьмой. Она накатилась на гранит, и, прежде чем вода успела добраться до моих ног, я спихнул труп в море. Волна подхватила его и понесла ко мне. Казалось, мертвец хочет схватить меня своей окоченевшей рукой и утащить с собой. Или послать мне воздушный поцелуй. Мгновение труп лениво плавал на поверхности, но затем волна схлынула, расселина осушилась, и он исчез.
