Торговец пушками - Лори Хью

Вот, собственно, и все. Все, что мне было известно. А рука все продолжала болеть.

И я пошел спать.

Мне снилось многое, чем я не хотел бы вас смущать. А под самый конец мне пригрезилось, будто я орудую пылесосом в моей спальне. И вот я все вожу и вожу щеткой по ковру, а пятно все не исчезает и не исчезает.

И тут я сообразил, что не сплю, а пятно на ковре — обычный солнечный луч, пробравшийся в комнату потому, что кто-то распахнул шторы. В мгновение ока мое тело превратилось в сжатую, упругую пружину: кусок кабеля в кулаке, кровавое убийство в сердце. А ну, подходи, кому жить надоело!

Но затем оказалось, что и кабель мне тоже привиделся и что на самом деле я лежу в своей постели и пялюсь на здоровенную волосатую руку прямо у себя перед носом. Затем рука исчезла, оставив вместо себя кружку, из которой поднимался горячий пар и запах популярного настоя, в коммерческой продаже именуемого «Брук бонд». Вероятно, в то же самое мгновение я сообразил и еще кое-что: незваные гости, явившиеся перерезать тебе глотку, обычно не заваривают чай и не распахивают шторы.

— Который час?

— Восемь часов тридцать пять минут. Время утренних хлопьев, мистер Бонд.

С трудом приподнявшись в кровати, я уставился на Соломона. Он был все такой же низенький и жизнерадостный и все в том же жутком коричневом плаще, купленном лет сто назад по рекламному объявлению с последней страницы «Санди экспресс».

— Я полагаю, ты пришел расследовать кражу?

Я принялся тереть глаза и тер их до тех пор, пока перед ними не замелькали белые искорки.

— Какую кражу, сэр?

«Сэром» Соломон именовал всех подряд, за исключением своего начальства.

— Кражу моего дверного звонка.

— Если вы, в свойственной вам саркастической манере, ссылаетесь на мое беззвучное проникновение в ваше жилище, то осмелюсь напомнить вам, сэр, что я все-таки опытный практик по части черной магии. А, как известно, практикам, дабы подтвердить свое право называться таковыми, приходится иногда практиковаться. Ну а теперь будьте паинькой и накиньте на себя что-нибудь. Хорошо? Мы и так уже опаздываем.

С этими словами он исчез на кухне, и скоро до меня донеслось гудение моего допотопного тостера.

Морщась от боли, я заставил себя вылезти из постели, натянул рубашку с брюками и потащился на кухню с электробритвой в руке.

Соломон уже успел накрыть на стол, даже тост подал на специальной подставке. Я и понятия не имел, что она у меня есть. Если только он не притащил ее с собой, но это вряд ли.

— Чаю, командир?

— Опаздываем куда?

— На встречу, командир, на встречу. Галстук-то у вас найдется?

Его большие карие глаза с надеждой посмотрели на меня.

— Даже два, — ответил я. — Один — из клуба «Гаррик», к коему я не имею ни малейшего отношения. Другим к трубе привязан сливной бачок в сортире.

Я сел за стол. Неизвестно откуда, но Соломон даже умудрился раздобыть банку джема. Я никогда не мог понять, как ему это удается. Если понадобится, Соломон способен запросто выудить целый автомобиль, порывшись в мусорном бачке. Очень подходящий напарник для перехода через пустыню.

Возможно, именно туда мы сейчас и намылились.

— И кто же нынче оплачивает счета моего командира?

Соломон с интересом наблюдал за тем, как я ем.

— Я надеялся, что ты.

Джем оказался восхитительный — я даже пожалел, что не могу растянуть это наслаждение до конца жизни. Но я видел, как Соломон ерзает от нетерпения. Взглянув на часы, он исчез в спальне. По донесшимся звукам я понял, что он роется в моем гардеробе в поисках пиджака.

— Посмотри под кроватью, — крикнул я и взял диктофон со стола. Пленка по-прежнему была внутри.

Я как раз заглатывал остатки чая, когда Соломон прошествовал на кухню, неся мой двубортный блейзер, на котором не хватало двух пуговиц. Он держал его на вытянутых руках, словно камердинер. Я не двинулся с места.

— Командир, — сказал он. — Пожалуйста, только не надо ничего усложнять. По крайней мере, пока урожай не собран и мулы еще не в стойле.

— Просто скажи — куда мы едем?

— Вдоль по улице, командир, в большом сверкающем авто. Обещаю, вам понравится. А на обратном пути можем остановиться и купить вам мороженое.

Очень медленно я поднялся из-за стола и недоуменно пожал плечами, намекая на блейзер.

— Давид, — сказал я.

— Слушаю, командир.

— Что происходит?

Соломон поджал губы и слегка нахмурился. Мол, нехорошо задавать такие вопросы. Но я стоял на своем:

— У меня неприятности?

Нахмурившись еще чуть сильнее, он посмотрел на меня — спокойно и невозмутимо.

— Похоже, так.

— Похоже?

— В ящике буфета лежит тяжелый кусок кабеля. Любимое оружие моего юного командира.

— И что?

Он наградил меня вежливой улыбочкой.

— Значит, кое у кого неприятности.

— Да брось ты, Давид! Он валяется там уже несколько месяцев. Просто хотел соединить одну штуку с другой.

— Ага. И чек двухдневной давности. Так в пакете и лежит.

Некоторое время мы пристально смотрели друг другу в глаза. Наконец Соломон сказал:

— Простите, командир. Черная магия. Давайте лучше трогаться.

Авто оказалось «ровером», то есть служебной машиной. Ну посудите сами: какому нормальному человеку придет в голову разъезжать на этих идиотских «снобовозках», с целой кучей дерева и кожи, вклеенных, причем паршиво, в каждый шов и каждую щель салона? Разве что деваться человеку просто больше некуда. А деваться у нас некуда только нашему правительству, да еще правлению самого «Ровера».

Я не хотел мешать Соломону вести машину: его отношения с автомобилями всегда были несколько нервозными, и вывести его из равновесия могло даже бормотание радио. Соломон облачился в водительские перчатки, водительский шлем и водительские очки, даже выражение его лица было какое-то напряженно-водительское. Руки на руле он держал как все нормальные люди — до тех пор, пока не сдадут экзамен на права. И все же — мы как раз нагнали гарцующую конную полицию, отчаянно кокетничая со скоростью в двадцать пять миль в час, — я решил рискнуть.

— Правильно ли я понимаю, что у меня нет ни малейшего шанса узнать, что же такого я натворил?

Соломон сквозь зубы втянул воздух и покрепче вцепился в руль, яростно сосредоточившись на особенно трудном участке широкой и совершенно пустой дороги. И только проверив скорость, обороты, уровень топлива, давление масла, температуру, время и свой ремень безопасности, причем дважды, он, видимо, решил, что может позволить себе немного отвлечься.

— Что вы должны были сделать, командир, — процедил он сквозь плотно стиснутые зубы, — так это оставаться таким же хорошим, благородным человеком. Каким были всегда.

Мы въехали во дворик позади здания Министерства обороны.

— И я этого не сделал?

— Бинго! Паркуемся. Приехали.

Несмотря на огромный плакат, утверждающий, что все объекты Министерства обороны находятся в состоянии, приближенном к боевой готовности, охрана на входе даже не взглянула в нашу сторону.

Британские охранники, насколько я заметил, ведут себя так всегда и по отношению ко всем. Кроме тех, кто работает в охраняемом ими здании. Вот тогда-то вас точно обшмонают с головы до ног — начиная от зубных пломб и заканчивая брючными манжетами, — желая убедиться, что вы действительно тот самый человек, что вышел купить сэндвич четверть часа назад. Однако, если вы совершенно посторонний, вас без вопросов пропустят внутрь: согласитесь, охранникам ведь будет ужасно неловко, если они доставят вам пусть даже малейшее беспокойство.

Вам нужна нормальная охрана? Наймите лучше немцев.

Наше с Соломоном путешествие включало три лестничных пролета вверх, полдюжины коридоров плюс поездку на лифте вниз, а по дороге нам еще приходилось постоянно останавливаться и расписываться в разных журналах. Так продолжалось до тех пор, пока мы не добрались до двери с табличкой «С188». Соломон постучал. Изнутри раздался женский голос, прокричавший сначала «секундочку», а затем «входите».