Эрик Вальц - Тайна древнего замка
– Я не умею читать, ты же знаешь.
– Тут написано «Konradus Rex»[1], – прочитала я.
– И что?
– Король Конрад взошел на престол всего полгода назад, а в этом году венгры не предпринимали нападений на наше королевство. Как эта венгерка получила бы кинжал? Если подумать… Знаешь, мне кажется, что это тот самый кинжал, который король весной подарил моему отцу. Помнишь, я тебе тогда об этом рассказывала? Король прислал папе серебряную шкатулку с дорогим серебряным кольцом и столь же дорогим кинжалом, отделанным серебром. Кольцо папа подарил мне. Шкатулка, насколько я знаю, хранилась в сокровищнице все то время, что вы с папой были в походе.
– Ты уверена?
– Ты наверняка обратил бы внимание на такой кинжал, если бы папа носил его при себе, так?
– Да, но…
– Папа не брал его с собой. Получив подарок короля, он оставил шкатулку в сокровищнице рядом со своими покоями. Как эта девушка могла бы получить ключ от сокровищницы? Да и зачем ей это, если она не знала, что там есть оружие? Это не имеет смысла, Бальдур.
По-видимому, я сумела убедить его. Бальдур с явным облегчением отпустил девушку, и она соскользнула на пол, ослабев от побоев. Мой муж и сам обессиленно прислонился к стене, словно это его только что мучили на допросе. Что это с ним происходит?
– И все же мы оставим ее под арестом.
– Зачем? Она не сделала ничего плохого.
– Она венгерка. И она наша пленница.
– Назови мне причину посерьезней.
– Как скажешь. Ты представляешь себе, какие поползут слухи, если окажется, что убийца твоего отца еще на свободе? Пока мы не найдем настоящего убийцу, дикарка должна оставаться под замком, даже если это не она совершила преступление.
Я вынуждена была признать его правоту. Бальдур приказал вернуть пленницу в комнату, отведенную для нее моим отцом, и выставить перед дверью стражу.
Его подозрения насчет этой девушки не развеялись окончательно. Да и мои, честно говоря, тоже. Я еще многого не понимаю, но одно я знаю наверняка. Я сама найду убийцу и предъявлю ему обвинение. Именно этого ждал бы от меня папа, ведь я его единственная наследница, плоть от плоти, кровь от крови. И когда я выполню это задание, я наконец смогу расплакаться.
Клэр
Я не могла нарушить обычай, поэтому мне пришлось отдать Агапету последние почести. Я должна была просидеть на его могиле целый день, а потом еще и целую ночь. На свежей могиле поставили стул, и я осталась на кладбище одна. Только я и Агапет, который уже начал разлагаться, лежа в своем гробу в трех локтях подо мной. Чтобы защитить меня от солнца, слуги натянули над могилой балдахин, будто огромный саван, развевался он над моей головою, и мне казалось, словно этот саван душит меня, давит на меня сверху, а близость Агапета давит на меня из-под земли. Стрекот цикад сводит меня с ума. Я зажала уши ладонями, мне хотелось вскочить и убежать прочь. Вы не поверите, сколь душным бывает воздух на холме у Рейна, как медленно, как вязко течет здесь время. Казалось бы, место на возвышенности с видом на равнину, поросшую виноградниками и залитую солнечным светом, сулит чистоту, покой, свежесть. Но воздух тут затхл и душен, а время словно остановилось – оно остановилось двадцать шесть лет назад, но завтра оно вновь двинется вперед.
И вот, я сидела там час за часом и ожидала, когда же закончится моя прежняя жизнь и начнется новая. Местность вокруг казалась мне чужой. Я еще никогда не проводила много времени на этом кладбище у подножия замка. Во время прогулок я избегала этого места, а если уж мне приходилось принимать участие в похоронах, я почти всегда смотрела только на могилу и покидала кладбище как можно скорее. К своему изумлению, я заметила, что живописные заросли шиповника вокруг придают этому месту диковинную красоту.
К западу от замка тянутся поросшие лесом холмы. К югу раскинулись цветущие луга, виноградники и змеится тракт, по которому с утра до вечера ездят, поскрипывая, телеги.
С восточной стороны взгляду открываются прирейнские равнины, простирающиеся до самого горизонта. Спуск вниз, в долину, тут не такой обрывистый, как на северной стороне холма, где резко уходит вниз отвесная скала.
А на кладбище только травы легонько колышутся на ветру, однако тут можно полюбоваться водами – к вечеру река в долине превращается в золотую ленту, бросающую отблески на восточные стены замка. Это золотистое свечение придает и каменным стенам, и кладбищу упоительную красоту, и сегодня мне довелось насладиться этим потрясающим зрелищем. Я часто любовалась Рейном, глядя из окна или с крепостных стен, но еще никогда он не оказывал на меня столь сильного впечатления в эти часы, и потому теперь я хочу написать об этих переживаниях, чтобы удержать их. Раньше я никогда не писала, но смерть Агапета пробудила во мне это желание.
К вечеру я услышала пение трех наших с Элисией служанок, Фриды, Франки и Фернгильды. Эти девушки всегда любили петь, но с тех пор, как их суженые пали на войне, песни стали печальными, слышались в них дурные предзнаменования. Некоторые слуги в замке верят, что в этих песнях скрыт пророческий смысл. Я слышу их речитатив:
Та, что грезит,
от сна встрепенувшись,
узрела ужасное
и воплем безумным
встревожила полночь.
Тьма, что черней черной ночи,
сей замок поглотит,
что смертью пропитан.
Когда они допели свою странную песню-причитание, то и стрекот цикад внезапно стих. Вокруг воцарилась тишина, а душа моя исполнилась покоем и светлой грустью. Я вспомнила свое детство, юность, оборвавшуюся вскоре после моего шестнадцатилетия, в день моей свадьбы с Агапетом.
Картины из прошлого сменяли одна другую. Мои семь братьев и сестер. Наши конные прогулки по равнине. Колокольный звон в Лангре. Поцелуй украдкой – мой милый поклонник был не старше меня. Отец, всегда судивший справедливо. Мать, выдававшая замуж одну дочь за другой. Война между Восточно-Франкским и Западно-Франкским королевствами, разорявшая страну… Эту войну нужно было завершить, подписав мирный договор и скрепив его свадьбами, в том числе и моей. Мне в женихи выбрали Агапета, швабского графа, прославившегося своей жестокостью в боях с моими соплеменниками. В одном из сражений Агапет убил юношу, который ухаживал за мной и должен был бы стать моим мужем. Я не хотела выходить замуж за Агапета, который заколол моего возлюбленного и разрушил мое будущее.
Лишь из покорности родителям, настаивавшим на этой свадьбе во благо всей страны, я согласилась. Но когда я впервые встретила Агапета – перед алтарем, – я не сумела сказать ему «да». Я испугалась его глаз. Господи, как же я ненавидела его глаза! Агапет был оскорблен отказом – и вновь пролилась кровь. Страшнее прежнего бесчинствовали солдаты Агапета, они дошли до самого Лангра и захватили некоторых наших верных слуг, в том числе и Бильгильдис, а потом… Через неделю я вышла замуж за Агапета.
Все эти воспоминания промелькнули в моем сознании. С наступлением ночи я зажгла четыре факела, и во тьме они были моим единственным утешением. К средине ночи последний факел догорел, и тогда душу мою внезапно объял страх. Мне показалось, что земля подо мной зашевелилась, и я вскочила со стула. Со всех сторон доносились какие-то странные звуки, я повернулась и увидела, как светятся во тьме кошачьи глаза. Вдруг на меня налетел рой комаров. Замок казался огромной пустынной скалой. Я была совсем одна. Всеми покинутая. Я бросилась на траву и увидела над собой бескрайнее небо, усеянное звездами. Гневливый Бог готов был обрушить на меня карающую длань свою. Я разрыдалась.
Вскоре мне стало холодно, и я вспомнила о том, что Эстульф оставил мне накидку у стула – наверное, чтобы защитить меня от ночного холода, но мне казалось, что сделал он это не только поэтому. Я закуталась в накидку, и мне сразу же стало легче. Чтобы отогнать духов ночи, я взобралась на стул и принялась шептать имя Эстульфа. Его имя слетало с моих губ раз за разом, тысячи раз, и развеивалось во тьме. Я призывала его, как призывают помощь ангелов. Еще никогда я никого не любила так сильно, как Эстульфа, – кроме, разве что, моего сына, которого мне так не хватает вот уже семь лет.
Ночь на моих глазах сдалась перед напором рассвета, горизонт посветлел, в предутренних сумерках проступили контуры реки, небо вновь сделалось голубым, лес – зеленым, а поля – желтыми. Все уже позади. Больше никогда мне не придется бояться Бога или Агапета. Я стала новым человеком, пройдя испытания этой ночью.
Я оставила Агапета позади. Ни я, ни моя душа больше не принадлежат ему. Нет его власти надо мною, над моей жизнью. Теперь он стал лишь холмиком на земле, и вскоре я позабуду, какого цвета были его глаза, как звучал его властный голос, какими крепкими были его холодные объятия. Мне хотелось прокричать об этом на весь мир, крикнуть эти слова солнцу, долине, водам Рейна, лесу, всем селениям людским: «Агапет мертв!» Он мертв. Мертв.
