Кристофер Мур - Дом духов
Ни одна респектабельная незамужняя китайская девушка не станет работать в офисе холостяка-фаранга. А частный сыщик, который носит пушку, как требует его работа… Это даже вообразить себе невозможно. Ратана прибегла к небольшой лжи во спасение: что она работает на мистера Уини, богатого сингапурского магната, занимающегося торговлей недвижимостью. Любой намек на человека по имени Винсент Кальвино – и ее вышвырнут из семьи.
– Скажи ей, что я работаю на китайскую триаду.
– Это не смешно, кхан Уини.
– Тогда скажи ей, что я выбиваю безнадежные долги для финнов.
Ратана на секунду задумалась, поджав губы и легонько постукивая по ним ластиком своего карандаша.
– Этому она может поверить.
Ратана прожила в Лондоне полтора года. Предполагалось, что она изучает английский язык – чтобы повысить шансы на удачный брак; шестнадцать месяцев из них она провела в качестве «младшей жены» – так переводится с тайского миа ной, то есть «любовница» – английского барристера. Она больше узнала о непрочности брака в Англии, чем об английском языке. Барристер сказал, что шрам на коленке «придает ей оригинальность». Но он не понимал, что в тайской культуре никто не хочет отличаться оригинальностью; все хотят отличаться красотой. Однако ее заграничный опыт не был полностью потерянным временем. Ратана вернулась с отточенной способностью правдоподобно врать, придумывать легенды, мастерски изворачиваться, а также с приемлемым английским языком – другими словами, с важными качествами идеальной секретарши для частного детектива-экспата[7], не имеющего лицензии на свой револьвер.
Зазвонил телефон, и Кальвино, жестом отослав Ратану, сам взял трубку.
– «Бюро частных расследований», чем я могу вам помочь?
– Винс, я в таком ужасном состоянии. Ты не понимаешь, каким кошмарным было это утро, – произнесла Кико.
Кальвино сразу узнал ее голос.
– Кико, как забавно, я думал о тебе за кофе.
Он ждал звонка от Кико с тех пор, как прочел магические слова «токсикоман, нюхающий разбавитель для краски» в «Бангкок пост». Кико, разведенная японка из высших слоев среднего класса, работала в трущобах Клонг Той. Она вносила свой вклад тяжелой работой дотемна и завоевала поддержку и дружбу местного сообщества. В последние два года Кико руководила пилотной программой помощи токсикоманам, нюхающим разбавитель. Она выпрашивала деньги у всех крупных компаний в Бангкоке.
Два года назад ее целью было убедить детей от восьми до девятнадцати лет, что нюхать разбавитель вредно для их мозгов, здоровья и будущего. Разбавитель имеет одно назначение: разбавлять краску, он не растворяет проблемы, возникающие при жизни в трущобах. Но после двух лет она снизила уровень ожиданий. Разбавитель был дешевый, дети – бедными и неграмотными, потерявшими надежду. Не разбавитель был проблемой. Полицейские делали из токсикоманов козлов отпущения, врывались в деревянные лачуги и арестовывали одного или нескольких за преступление, совершенное кем-то другим. Кико стала неофициальным адвокатом и помогала семьям в Клонг Той организовать поликлинику и дневной оздоровительный центр.
– Это важно, Вини. Ты не поверишь, что произошло на этот раз. Я знаю, что ты занят. Я знаю, что не слишком помогла с Джеффом Логаном. Но, пожалуйста, Вини, пожалуйста, помоги мне, – произнесла она твердым, тихим голосом.
– Помочь тебе помочь Леку? – спросил он.
– Он невиновен. Он был с другом. С Пэном. Я знаю этого мальчика. Он бы не стал лгать. Лек не мог этого сделать. Ты это знаешь, правда? – спросила она с легкой дрожью сомнения в голосе.
– Я этого не знаю, Кико.
– Ты видел его лицо в утренней газете? Как они посмели опубликовать такой снимок? Боже, все видели эти синяки, – произнесла она с большим чувством.
– У полиции есть его признание, – возразил Кальвино. Он подумал, что в ее голосе появляется особенная дрожь, когда она тревожится. Ее акцент усиливается, как будто она готова перейти на японский язык.
– Простите, я могу поговорить с тем самым Винсентом Кальвино? С частным детективом, который учил меня никогда не принимать на веру признание в полиции, если на лице, предъявленном фотографам, имеются синяки?
– Ладно, ладно, может быть, полицейские надавили на него.
– Так-то лучше, – сказала она. – Надавили, наступили, затолкали, избили, выколотили…
– Полицейские скажут, что он упал. И что токсикоманы часто теряют сознание.
Ратана принесла чашку кофе, поставила ее, повернулась и вышла. Голос Кико превратился в злобное рычание.
– Упал? Этот мальчик пострадал от жестокого обращения полицейских. Как может любой разумный человек предположить, что он просто упал? – спросила она, задохнувшись от гнева.
– Чего ты от меня хочешь? Чтобы я ворвался в тюрьму и освободил его? Арестовал полицейских? Сверг правительство?
– Приходи ко мне через час на урок рисования. Кажется, у Пратта есть идея. У него самого дети. Он может помочь Леку. Кроме того, он твой друг.
Кико не стала ждать ответа. Трубка у уха Кальвино умолкла, и он потянулся к аппарату, чтобы положить ее на место, едва не опрокинув при этом чашку с кофе.
Год назад, в феврале, Кико быстро вошла в офис Кальвино, словно за ней гнались. Вини сразу же заметил поврежденную роговицу в правом глазу, овал неправильной формы. Нижний край овала имел коричневый каплеобразный выступ, словно нарисованный на батике, и эта капля стекала на белок, что делало выражение ее лица печальным, обиженным. Она туго стягивала волосы назад, открывая лоб. Когда она решилась заговорить, то отбросила выбившуюся прядку волос, упорно падающую на глаз. Набрала в грудь побольше воздуха, прикрыла глаза и стала рассказывать ему свою историю.
У Кальвино было ощущение, что это он, в конце концов, заплатит Кико больше, чем может себе позволить. Она ворвалась в его офис без предварительной договоренности и без объявления, не зная, как редко он приходит в офис и как ей повезло, что она нашла его там. Она хотела, чтобы Кальвино все бросил и поехал в глубь страны на поиски токсикомана по имени Вичай, который cбежал с двадцатью тысячами батов из офиса Кико.
– Сейчас со мной все в порядке, – сказала она тогда. – Вичай – нервный мальчик. Поэтому он взял деньги. Его нетрудно будет найти. И каким бы ни был ваш гонорар, я уверена, он будет справедливым.
В тот же день Винсент сел в автобус до Кората. Десять дней спустя он нашел парня, едущего на велосипеде в Исане с шестнадцатью тысячами бат, зашитыми в штанине его джинсов. Кальвино погнался за ним через рисовое поле, сбил с ног, надел наручники и привез обратно в Бангкок. Кико немедленно приказала снять наручники, обняла Вичая со слезами на глазах и простила парня, который явно не знал, смеяться ему или плакать. Должно быть, он думал, что в Бангкоке его ждет долгий срок в тюрьме. Вместо этого его радушно приняли обратно в общину и повысили до звания лидера группы на том основании, что он проявил инициативу.
Кальвино был вознагражден через шесть месяцев, в деле Джеффа Логана. Контакты Кико в трущобах помогли Винсенту подобраться к убийцам Джеффа. В Патпонге орудовала организованная банда, которая одурманивала и убивала фарангов ради кредитных карточек и паспортов. Кальвино встретился с одним наркоторговцем. Тот больше не появился. Через два дня наркоторговца нашла старуха, собирающая газеты. Он лежал, уткнувшись лицом в канал, и всякое сотрудничество на этом прекратилось. Если все это сложить, то получалось, что он все еще отчасти в долгу перед Кико.
* * *Через пять минут после разговора с Кико телефон зазвонил снова. Это позвонил из Лондона Льюис Хоудли, отец Бена, точно в назначенное время.
– Я хочу, чтобы вы выяснили, кто убил моего сына, – произнес он с акцентом англичанина из высшего общества. С акцентом Итона и Оксфорда.
– В утреннем выпуске «Бангкок пост» пишут, что полиция задержала подозреваемого…
Кальвино вспомнил свой ночной кошмар. Он вспомнил такой же звонок от матери Джеффа Логана. И ему показалось, что он бежит на месте на спортивном тренажере и обречен вечно отвечать на один телефонный звонок за другим и слышать одно и то же требование: «Выясните, кто убил моего сына».
Отец Бена причмокнул губами, выражая отвращение.
– Дорогой мой, на тайскую полицию не всегда можно положиться, – ответил он с такой высокомерной снисходительностью, что мог бы превзойти Мэгги Тэтчер.
– Что я могу для вас сделать? – спросил Кальвино, поворачиваясь на стуле и глядя в окно офиса. Он увидел, что из тук-тука выбираются два монаха.
– Тело Бена находится в Полицейском госпитале. Организуйте достойные похороны. – Старик помолчал и признался смущенным голосом: – Буддистские похороны, если такие существуют. Бен заявлял, что он буддист. Он многое заявлял. Но мальчик мертв, и его желание нужно исполнить. Мы с его матерью прилетим в субботу. Если это будет удобно. А до этого найдите убийцу Бена.
