Тесс Герритсен - Клуб Мефисто
Не человек. «И десять рогов, которые ты видел на звере…»
Сансоне придвинулся ближе к девушке. И тихо спросил:
– Кто же он тогда, Лили?
Она вздрогнула и обхватила себя руками.
– Мне не убежать от него. Он всегда меня настигает. Найдет и теперь.
– Ну хорошо, – в конце концов совладав с собой, сказала Джейн.
Разговор сильно отклонился от основной темы, и теперь Риццоли засомневалась: правду ли говорила девушка до того. Одно из двух – либо Лили Соул морочила им голову, либо просто бредила; Сансоне же не просто смаковал каждую пугающую деталь, а прямо-таки подпитывал иллюзии девушки своими.
– Ладно, хватит морочить мне голову, – отрезала Джейн. – Я ищу не дьявола. А человека.
– В таком случае вам никогда его не поймать. И я ничем не могу вам помочь. – Лили посмотрела на Сансоне. – Мне нужно в уборную.
– Не можете помочь нам? – спросила Джейн. – Или не хотите?
– Послушайте, я устала, – резко отозвалась Лили. – Я прямо с самолета, у меня нарушен суточный ритм, и я два дня не принимала душ. Не буду больше отвечать на ваши вопросы.
С этими словами Лили вышла из комнаты.
– Она так ничего нам и не сообщила, – констатировала Джейн.
Сансоне посмотрел на дверь, за которой скрылась Лили.
– Ошибаетесь, – возразил он. – По-моему, кое-что сообщила.
– Она что-то скрывает. – Джейн вдруг смолкла. Зазвонил ее сотовый телефон. – Простите, – проговорила она и полезла к себе в сумочку.
Винс Корсак начал разговор без всяких преамбул.
– Ты должна приехать прямо сейчас, – выпалил он.
В трубке слышались отдаленная музыка и шумный разговор. «О боже, – спохватилась она, – совсем забыла про эту чертову вечеринку».
– Послушай, мне и правда жаль, – сказала она. – Но, боюсь, сегодня никак не получится. У меня допрос в самом разгаре.
– Да только ты и сможешь тут разобраться!
– Винс, я очень занята.
– Это ведь твои родители. И что, черт возьми, прикажешь мне с ними делать?
Джейн запнулась:
– Что?
– Они тут орут друг на друга. – Он вдруг замолчал. – Ага! Вот уже на кухню побежали. Пойду прятать ножи.
– Что, папа тоже у тебя?
– Только-только заявился. Хоть я его и не звал! Сразу за твоей мамой пожаловал, и вот уже минут двадцать, как они грызутся. Так ты едешь, нет? Потому что, если они не уймутся, придется мне звонить девять-один-один.
– Нет! Господи, только не это! – «Чтобы маму с папой увезли в наручниках? Я этого не переживу!» – Ладно, сейчас приеду. – Она отключила телефон и посмотрела на Сансоне. – Мне надо ехать.
Он проводил ее в переднюю – там она надела пальто.
– Сегодня еще вернетесь?
– Сейчас она не очень-то сговорчива. Попробуем продолжить завтра.
Он кивнул:
– У меня она будет в безопасности.
– В безопасности? – Она хмыкнула. – То есть не дадите ей сбежать?
Джейн вышла в ночь – холодную и ясную. Перешла через улицу к «субару» и уже собралась запустить двигатель, как вдруг услышала, что у стоявшей рядом машины хлопнула дверца. Она глянула на улицу и увидела, как к ней спешит Маура.
– А ты-то что здесь забыла? – удивилась Джейн.
– Узнала, что он разыскал Лили Соул.
– Да уж постарался.
– Ты ее уже допросила?
– Она ничего такого не сказала. В общем, мы не продвинулись ни на шаг. – Джейн снова взглянула на улицу, заметив, как на стоянку въехал фургон Оливера Старка. – Да что здесь сегодня происходит?
– Просто нам хочется поглядеть на Лили Соул.
– Нам? Только не говори, что ты примкнула к этим психам!
– Да никуда я не примыкала. Но дом мой пометили, Джейн, и мне хочется знать – почему. Хочется послушать, что скажет эта девушка.
Маура развернулась и направилась к дому Сансоне.
– Эй, док! – окликнула ее Джейн.
– Да?
– Гляди поосторожней там с Лили Соул.
– А что такое?
– Она или не в себе, или что-то скрывает. – Джейн задумалась. – А может, и то и другое.
Хоть Корсак и закрыл дверь в свою квартиру, Джейн отчетливо слышала дробный ритм музыки «диско», будто бы за стеной бешено колотилось сердце какого-нибудь великана. Хозяину дома было пятьдесят пять, он перенес сердечный удар, и, возможно, песня «Остаться в живых»[29] подходила ему как нельзя лучше. Джейн постучала в дверь, содрогаясь при мысли увидеть Корсака в домашнем облачении.
Он открыл дверь, и она уставилась на его блестящую шелковую рубашку с кругами от пота под мышками. Воротник расстегнут, из-под него видна грудь – волосатая, как у гориллы. Единственное, чего ему недоставало для завершения образа, – золотой цепочки на толстой шее.
– Слава богу, – вздохнул он.
– Где они?
– Все там же, на кухне.
– И все еще живы, надеюсь?
– Они так кричали, так кричали. Ну и дела, никогда бы не подумал, что твоя мама может так выражаться!
Джейн прошла в дверь – и окунулась в полумрак, разреженный яркими лучами света, отражавшегося от бессчетных сверкающих граней кружившего под потолком шара. В полутьме она разглядела с десяток скучающих гостей: одни стояли и потягивали спиртное, другие сидели на диване и машинально уплетали картофельные чипсы, предварительно обмакивая их в соус. Джейн впервые оказалась в доме новоиспеченного холостяка Корсака и тут же застыла на месте, потрясенная представшим перед ее глазами зрелищем. Стальной журнальный столик со столешницей из затемненного стекла и белый ворсистый ковер под ним. Большущий телевизор со стереоколонками, такими огромными, что, казалось, водрузи на одну из них крышу, и вполне сошло бы за дом. И кругом черная кожа – везде-везде. Даже от стен тянуло тестостероном.
Затем сквозь бодрый ритм песни Джейн расслышала два громких голоса – на кухне.
– Ты не останешься здесь в таком виде. Какого черта! Думаешь, тебе снова стукнуло семнадцать?!
– Да какое ты имеешь право мне указывать, Фрэнк!
Джейн вошла на кухню, но родители ее даже не заметили – настолько они были заняты друг другом. «Что же она с собой сделала!» – изумилась Джейн, глядя на Анжелу в узком красном платье. С каких это пор она стала носить туфли на шпильках и красить веки зелеными тенями?
– Ведь ты уже бабка, господи боже мой, – возмущался Фрэнк. – И как только можно показываться на людях в таком наряде? Ты погляди на себя!
– По крайней мере, хоть кто-то смотрит на меня. Ты ведь этого никогда не делал.
– Да у тебя же сиськи из платья вываливаются!
– Я думаю так: если есть чем гордиться – надо гордиться.
– И что ты хочешь этим доказать? Что ты и этот детектив Корсак…
– Спасибо. Винс хорошо со мной обращается.
– Мама! – воскликнула Джейн. – Папа!
– Винс?! Значит, ты уже зовешь его Винс?
– Эй! – еще раз окликнула их Джейн.
Только сейчас родители обратили на нее внимание.
– Ой, Джени! – проговорила Анжела. – Ты все-таки приехала!
– И ты знала об этом? – изумился Фрэнк, глядя на дочь. – Ты знала, что твоя мать пустилась во все тяжкие?
– Ха! – усмехнулась Анжела. – Да кто бы говорил!
– И ты позволила родной матери выйти из дома в таком виде?
– Ей пятьдесят семь, – сказала Джейн. – И что, я должна измерять длину ее платьев?
– Это… это же неприлично!
– Хочешь, я скажу, что неприлично? – возмутилась Анжела. – Это ты всегда вел себя неприлично – украл мою молодость, красоту и в конце концов вышвырнул меня на помойку. Это ты всегда норовил сунуть свой член в первую попавшуюся бабью задницу!
«Неужели я это слышу от мамы?»
– И у тебя еще хватает наглости говорить мне, что неприлично! Давай, иди к ней. А я остаюсь здесь. Хоть раз в жизни отведу душу. И уж повеселюсь на славу!
Анжела повернулась и, цокая шпильками, вышла из кухни.
– Анжела! Вернись немедленно!
– Папа! – Джейн схватила Фрэнка за руку. – Не трогай ее!
– Надо же ее остановить, пока она вконец не опозорилась!
– Не опозорила тебя, ты хочешь сказать.
Фрэнк вырвал руку.
– Она же твоя мать. Ты могла бы сделать ей внушение.
– Она пришла на вечеринку, что тут такого? Она же преступлений не совершала!
– Ее платье – вот где преступление. Хорошо, я успел вовремя, она еще не выкинула ничего такого, о чем бы потом пришлось жалеть.
– А ты-то что здесь забыл? Как узнал, куда она собралась?
– Она сама сказала.
– Кто – мама?
– Позвонила, сказала, что все мне прощает. Что я могу резвиться, сколько мне заблагорассудится, и что она тоже собирается повеселиться. Сегодня на вечеринке. А еще сказала, что мой уход для нее – лучший подарок в жизни. И вот я спрашиваю, что, черт возьми, у нее с головой?
«А то, – подумала Джейн, – что мама решила отомстить по полной программе. И показывает, ей-де наплевать, что ты смотал удочки».
– А этот малый, Корсак, – спросил Фрэнк, – он ведь моложе?
– Всего на несколько лет.
– Ты что, перешла на ее сторону?
– Я ни на чью сторону не переходила. Просто, по-моему, вам пора отдохнуть друг от друга. Пожить какое-то время отдельно. Уходи, ладно?
