Тесс Герритсен - Жатва
– А кто решает, кому из пациентов передать появившееся донорское сердце?
– Есть компьютерная система регистрации. Наш регион обслуживает Банк органов Новой Англии. Очередь строится на абсолютно демократических принципах. Место в ней зависит только от состояния здоровья пациента, а не от финансового состояния. Если пациент находится в нижней части списка, ждать придется долго. Теперь представьте: вы богаты и боитесь, что умрете раньше, чем подойдет ваша очередь. Естественно, у вас появится искушение пойти в обход очереди и достать себе сердце.
– И это возможно?
– Для этого нужна подпольная сеть, которая бы делала необходимые анализы на совместимость донора и реципиента. Нужны люди, следящие за тем, чтобы сведения по тому или иному донору не попали в банк данных, а сердце отправилось прямиком к богатому заказчику. Есть и другие варианты. Пострашнее.
– А именно?
– Производство новых доноров.
– Вы хотите сказать – убийство здоровых людей? – спросил Лундквист. – Тогда где их трупы? Где сообщение о пропавших?
– Я же вам не сказала, что это практикуется. Просто назвала один из способов получения донорских органов.
Эбби помолчала.
– Думаю, Аарон Леви был частью такой подпольной сети. Тогда понятно, откуда у него эти три миллиона долларов.
В лице Кацки почти ничего не изменилось. Эбби начинала раздражать его бесстрастность. Зато у нее эмоций прибавилось.
– Неужели вы не видите? Я теперь понимаю, почему вдруг были отозваны судебные иски против меня. Эти люди, возможно, надеялись, что я перестану задавать вопросы. Но я не перестала. Вопросов становилось все больше. И тогда они решили меня дискредитировать. Они боялись, что я докопаюсь до их махинаций и поломаю всю их структуру.
– Тогда почему бы им попросту не убить вас? – спросил Лундквист.
Он был настроен скептически и не скрывал этого.
– Понятия не имею, – пожала плечами Эбби. – Возможно, я не настолько много знаю. Или они боятся подозрений. Еще месяца не прошло, как умер Аарон.
– Вы мыслите очень креативно, – сказал Лундквист и засмеялся.
Кацка махнул ему рукой, требуя закрыть рот.
– Доктор Ди Маттео, буду с вами откровенен. Ваша версия не кажется мне правдоподобной.
– Другой у меня нет.
– Можно, я предложу свою? – спросил Лундквист. – Вполне правдоподобную?
Он подошел к столу и, пристально глядя на Эбби, заговорил:
– Ваша пациентка Мэри Аллен страдала от болей. Возможно, она просила вас помочь ей избавиться от мучений. Возможно, вы сочли это гуманным шагом. Это действительно был гуманный шаг. Такие мысли возникли бы у каждого заботливого врача, окажись он на вашем месте. И вы ввели безнадежно больной старухе повышенную дозу морфина. Все бы ничего, но одна из медсестер это видела. Она послала анонимное письмо племяннице Мэри Аллен. И вы из-за своего гуманизма попали в большую беду. Вас могут обвинить в убийстве и отправить в тюрьму. Вам становится страшно, даже очень страшно. И тогда вы наспех выдумываете и приплетаете к своей истории другую – о каких-то тайных сетях, поставляющих донорские органы. Вашу историю нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть… Ну что, доктор, в моей версии больше смысла? Во всяком случае, такой ход событий кажется мне правдоподобнее.
– Все было совсем не так.
– А как?
– Я вам рассказала. Я рассказала вам все.
– Вы убили Мэри Аллен?
– Нет.
Эбби подалась вперед. Ее руки, сжатые в кулаки, лежали на столе.
– Я не убивала свою пациентку.
Лундквист взглянул на Кацку.
– По-моему, врунья из нее никудышная, – сказал он и ушел.
Некоторое время Кацка и Эбби молчали.
– Меня теперь арестуют? – тихо спросила Эбби.
– Нет. Вы можете идти, – ответил детектив и встал.
Эбби тоже встала. Они стояли, глядя друг на друга, словно решая, стоит ли закончить этот длинный разговор.
– Почему меня отпускают? – спросила Эбби.
– У нас пока нет оснований предъявить вам обвинение.
– Вы считаете, я виновна?
Кацка молчал. Эбби понимала: он не обязан отвечать на такие вопросы. Но ей казалось, что он мысленно составляет более или менее честный ответ. В конце концов Кацка решил полностью игнорировать ее вопрос.
– Ваш ждет доктор Ходелл, – сказал он. – Возле окошка дежурного.
Он повернулся, открыл дверь.
– А мне с вами, доктор Ди Маттео, еще придется встретиться.
Не попрощавшись, Кацка вышел.
Эбби побрела по коридору к выходу. Возле окошка дежурного ее действительно ждал Марк.
– Эбби, – тихо произнес он.
Она позволила себя обнять, но прикосновение его рук не отозвалось огнем во всем теле. Наоборот, Эбби почувствовала непривычное онемение. Отстраненность. Ей показалось, будто она плывет под потолком и издали наблюдает за объятиями и поцелуями двух незнакомых людей.
И точно так же, откуда-то издалека, прозвучали его слова:
– Поехали домой.
Бернард Кацка стоял рядом с дежурным и смотрел за парой, направлявшейся к дверям. От его внимания не ускользнуло, с какой нежностью и заботой доктор Ходелл обнимал эту женщину. Такое в полицейском участке увидишь не каждый день. Заботу. Любовь. Куда чаще пары ссорились, кричали друг на друга. Синяки на лицах, разбитые губы, пальцы, готовые вцепиться в волосы. Или нескрываемое вожделение. Вожделение он видел постоянно. Некоторые женщины забывали, что находятся в стенах полицейского участка, и вели себя с откровенным бесстыдством шлюх, фланирующих по улицам «Поля боя»[10]. Кацка не был совсем невосприимчив к подобным вещам. Его организм иногда тоже требовал интимной близости с женщиной.
Но любовь… Он слишком давно не испытывал любви. И сейчас он завидовал Марку Ходеллу.
– Эй, Слизень! – крикнули ему. – Вас вызывают по третьей линии.
Он потянулся к телефону.
– Детектив Кацка слушает.
– Отдел медицинской экспертизы. С вами хочет поговорить доктор Роуботам. Не вешайте трубку. Сейчас он подойдет.
Кацка ждал, оглядывая пространство возле дверей. Эбби Ди Маттео и Марк Ходелл ушли.
«У этой пары есть все, – думал он. – Внешность. Деньги. Завидная карьера. Какая женщина согласится рискнуть достигнутым, чтобы избавить от боли умирающую старуху?»
– Слизень, ты еще не уполз? – послышался в трубке голос Роуботама.
– Нет. А в чем дело?
– Сюрприз у меня.
– Хороший или плохой?
– Назовем его неожиданным. Я получил результаты ГХМС по телу доктора Леви.
За аббревиатурой скрывалась газовая хромато-масс-спектрометрия. Ее методами криминалистическая лаборатория определяла содержание наркотиков и токсинов.
– Ты же вроде искал и ничего не нашел, – заметил Кацка.
– Верно. Мы не обнаружили обычных препаратов. Наркотиков, барбитуратов. Но они определяются методом иммунологического анализа и тонкослойной хроматографии. А доктор Леви был врачом, и я подумал, что в его случае нам нельзя ограничиваться обычными анализами. Я проверил его тело на фентанил, фенциклидин и ряд летучих соединений. И вдруг проба из мышечной ткани дала положительную реакцию на сукцинилхолин.
– Это что такое?
– Нервно-мышечный блокирующий агент. По воздействию соперничает с ацетилхолином – нейтротрансмиттером, который вырабатывает организм. Эффект похож на d-тубокурарин.
– Курарин… схоже с ядом кураре?
– Да, но сукцинилхолин имеет другой химический механизм. Его широко применяют при операциях. Он позволяет обездвижить мышцы на время операции. Облегчает газообмен в легких.
– Ты хочешь сказать, что доктор Леви был парализован?
– Да. Он был совершенно беспомощен. Самое скверное, что сознание не отключалось. Все понимал, но оказать сопротивление не мог… Страшнее смерти не придумаешь.
– Как это вещество вводится в организм?
– Обычная инъекция.
– Мы не обнаружили на его теле следов иглы.
– Ему могли сделать укол в голову. Волосы скроют след так, что и не заметишь. Быстрый булавочный укол. Мы вполне могли пропустить след, учитывая посмертные изменения тела.
Кацка задумался. Он вспомнил разговор с доктором Ди Маттео. Тогда он не придал особого значения ее словам.
– Скажи, ты бы мог посмотреть результаты двух давнишних вскрытий? Шесть лет назад с моста Тобин прыгнул человек по имени Лоренс Кунстлер.
– Повтори еще раз его имя… Так. Записал. А кто второй?
– Доктор Хеннесси. Имени его не помню. Несчастный случай. Отравился угарным газом. Вся семья погибла.
– Кажется, что-то помню. У них был совсем маленький ребенок.
– Да, эта история. Я постараюсь провернуть запросы на эксгумацию.
– Слизень, ты что собрался искать?
– Пока не знаю. То, что просмотрели тогда, но найдем сейчас.
– И ты хочешь что-то найти в останках шестилетней давности? – засмеялся неисправимый скептик Роуботам. – Да ты никак решил заделаться оптимистом.
– Миссис Восс, вам опять прислали цветы. Принести сюда? Или вы хотите, чтобы я оставила их в гостиной?
