Лицо под вуалью - Ренделл Рут
Маленький сын Бёрдена забрался к нему на колени; Майкл погладил ребенка по головке и на мгновение крепко прижал его к себе. А что, если Марк вырастет таким же? Как можно это узнать? Клиффорд выглядел когда-то так же, был таким же милым, внушал, возможно, такую же горячую любовь… «Только я не брошу его, когда ему исполнится пять лет», – подумал Бёрден. Но когда он попытался вызвать в себе жалость к Сандерсу, ему это не удалось – он почувствовал только раздражение.
– Я не принимаю звонков от этого человека, – сказал инспектор, приехав в полицейский участок, – и пусть ему скажут, что никакие сообщения мне не передадут. Понятно?
Потом он сосредоточился на текущей задаче – найти местонахождение Чарльза Сандерса. Если тот никогда не платил содержания жене, которую бросил, а она предположительно была слишком гордой, чтобы просить его об этом, его невозможно отследить через суды или социальные службы. Да еще и его имя с фамилией были довольно распространенными. Телефонные справочники и списки избирателей снабдили номерами и раздали Арчболду, Дэвидсону, Мариан Бейлис и Диане Петтит для звонков, и в конце концов Арчболд отыскал некоего Чарльза Сандерса в Манчестере. Бёрден планировал поехать туда и повидать его. Сначала он хотел связаться с этим человеком по телефону, но пока ему даже не удалось услышать звук его голоса. Сигналы «занято» чередовались с длинными гудками, будто Сандерс выключал телефон в промежутке между разговорами. Он так и не ответил на звонки Майкла.
Когда позже в это утро Бёрден увидел, как красный «Метро» въезжает во двор полицейского участка, его охватило чувство, близкое к панике. Его преследовали, на него охотились. Страх и тревога, растущая внутри его, как это иногда случается, подогревали его воображение. Он представлял себе будущее, в котором Клиффорд Сандерс ходит за ним по пятам, в котором всякий раз, снимая телефонную трубку, он слышит голос Клиффорда на другом конце провода, и – хуже всего – когда он смотрит в зеркало, он видит у себя за плечом лицо Клиффорда. «Ты – закаленный, выносливый офицер полиции, – сказал он себе сурово. – Почему ты позволяешь этому парню выводить себя из равновесия? Почему тебя это пугает? Ты можешь держать его на расстоянии, другие его к тебе не пустят. Успокойся». Каким бы невежественным Майкл ни считал себя в вопросах психиатрии, он, тем не менее, узнал признаки паранойи в письме Сандерса, а теперь увидел их в себе самом. А потом он вспомнил точный момент, когда впервые признал безумие Клиффорда.
Он вспомнил кое-что из того, что рассказывала ему его жена-историк: в конце XVIII века посещение безумцев в Бедламе [11] было популярным развлечением, как сегодня посещение сафари-парка. Как люди могли это делать? Инспектору инстинктивно хотелось оказаться от этих безумцев как можно дальше, сделать вид, будто их вовсе не существует, возвести стены между ними и собой. Но Клиффорд не был сумасшедшим в камере с мягкими стенками и в смирительной рубашке; он всего лишь был нервным, страдающим и одиноким парнем, его умственные процессы как-то скособочились. Бёрден взял телефонную трубку и послал сержанта Мартина выйти во двор и велеть Сандерсу уехать – сказать ему, что посторонним тут нельзя находиться или еще что-нибудь.
Майкл подумал о том, видел ли Клиффорда его шеф, и ощутил внезапную потребность поговорить об этом с Вексфордом, описать свои чувства к этому парню более откровенно, чем он делал это до сих пор. Но уже по дороге вниз инспектор остановился, дойдя только до лифта: он вспомнил, что Вексфорд – по каким-то собственным таинственным причинам – уехал в торговый центр «Баррингдин». Бёрден подумал, что хорошо бы выпить чего-нибудь или даже принять валиум, хотя он ненавидел такие вещи и боялся их. В конце концов, вместо этого он сел за свой письменный стол и обхватил голову руками.
Сэндвич, по утверждению «Граб’н’Грейнз», был приготовлен в американском стиле: пастрами [12] и мягкий сыр на ржаном хлебе. Если бы Вексфорду не сказали, что это пастрами, которого он никогда раньше не пробовал, он бы поклялся, что ест вареную солонину широко известного типа «Фрей Бентос». Он занимался реконструкцией преступления, по большей части в своей голове, но настоящее место преступления казалось ему подходящим для этого антуражем.
В левой аллее бил фонтан – его туманные струи скрывали эскалаторы, идущие вверх и вниз, и вход в магазин «Британские товары для дома». Но напротив него Вексфорд увидел несколько магазинов одежды, а между ними аптеку «Бутс» и магазин пряжи и товаров для рукоделия под названием «Нитс’н’Китс». Рядом с кафе находился магазин «Десембер» с прилегающей к нему булочной, потом бюро путешествий, а потом «У. Х. Смит». Старший инспектор выпил свой коктейль из тропических фруктов, уплатил за ланч и пошел в «Деметру».
Магазин здоровых продуктов держал свои целебные травы на полках возле самой витрины слева, и Вексфорд быстро нашел капсулы с календулой. Именно их искала Хелен Брук, когда увидела Гвен Робсон в проходе между магазинами, беседующей с очень хорошо одетой девушкой. И здесь ее застали первые родовые схватки, которые помешали ей подойти к миссис Робсон и заговорить с нею. Полицейский наклонился, взял бутылочку с капсулами с полки и бросил ее в свою проволочную корзинку. Потом он выпрямился и посмотрел в окно. Отсюда была видна аптека «Бутс» и находящийся по эту сторону от нее магазин пряжи и рукоделия. «Мандала» – сегодня это были круги из хризантем и соланума с похожими на вишни плодами – не позволяла видеть входы в «Теско». Гвен Робсон делала покупки в аптеке, купила зубную пасту и присыпку из талька, возможно, остановилась посмотреть на цветы «Мандалы», и здесь встретила ту девушку, во время разговора с которой ее видела Хелен Брук. Должно быть, это была Лесли Арбел, у которой, возможно, было свободное время до отправления лондонского поезда, и она зашла сюда специально, чтобы встретиться с тетей. Он представил себе их разговор, удивление миссис Робсон, короткое объяснение Лесли насчет компьютерных курсов, обещание приехать к тете завтра вечером. Или их разговор был более угрожающим?
Они, наверное, стояли по эту сторону от «Мандалы», так как Хелен Брук их увидела. И почему-то Вексфорд знал, что, если той девушкой была Лесли, она не смотрела на цветы, а даже беседуя с тетей, глазела на витрины магазинов слева от нее, где были выставлены одежда и обувь. Он сам посмотрел на них – на то место, которое прежде занимал свитер Доры и где теперь висел экстравагантный красно-черный корсет с оборочками, на следующую витрину, представлявшую собой смесь красных, черных, зеленых и белых туфель и сапог, и на витрину «Нитс’н’Китс». На последней витрине сразу бросался в глаза ткацкий станок с наполовину сотканной работой на нем – ковриком на стену. Делала ли Гвен покупки в этом магазине? Полицейский направился к двери с повешенной на руку корзинкой – его мысли были далеко от лечебных трав и пакетиков с орехами, – но тут его резко вернул к действительности негодующий голос:
– Простите, но вы не заплатили за таблетки!
Вексфорд усмехнулся. Хорошенькое было бы дело, просто чудеса в решете, если б старшего детектива-инспектора задержали за кражу в магазине! Такое же хорошенькое или даже хуже, чем если его дочь сядет в тюрьму. Но он не хочет об этом думать, он не станет об этом думать. Под укоризненным взглядом продавщицы Вексфорд вернул капсулы с календулой на полку, оставив проволочную корзинку на полу.
Эта мысль была в его мозгу, лежала в подсознании уже много дней… даже недель. Три недели, с тех пор как умерла Гвен Робсон. Эта мысль притянула полицейского к витрине. Конечно, он уже смутно видел это, почти заметил, когда вошел в «Деметру». Пары вязальных спиц висели зигзагообразным узором на всей правой половине витрины, мотки пряжи лежали слева, а ткацкий станок с наполовину законченным ковриком стоял между ними. Но не все спицы были парными, строго говоря. Вексфорд вошел в магазин. Лучше не разорять витрину, подумал он, еще рано.
