Три орудия смерти (сборник) - Честертон Гилберт Кийт
И доктор Дун добродушно рассмеялся, откинувшись на спинку кресла.
– Ну что ж, – вздохнул Джадсон, – я премного вам благодарен. Я знал, что обогащу свои знания, явившись сюда.
– Не стоит благодарности, – произнес великий человек, вставая и пожимая ему руку. – Так вы говорите, что обсуждали вопрос с Уиндрашем? Если не ошибаюсь, это художник-пейзажист. Мы с ним встречались много лет назад, но не думаю, что он меня вспомнил. Способный человек, хотя и эксцентричный, чрезвычайно.
Доктор Джадсон вышел из дома светила в глубоких раздумьях. А пищи для размышлений у него было гораздо больше, чем ему на первый взгляд казалось. Он не испытывал явного желания победоносно вернуться в обитель Уиндраша, вооружившись громами и молниями Дуна, но, тем не менее, сам того не замечая, все равно медленно брел к жилищу поэта.
Так и не успев понять своих стремлений, доктор оказался перед домом, узрев нечто, заставившее его замереть на месте и вперить в темноту подозрительный взгляд. Несколько мгновений он не шевелился, а затем с кошачьим проворством пересек дорогу и заглянул за угол дома.
Уже спустилась ночь, и луна раскрасила все в бледные цвета. Дом, напоминавший бунгало и когда-то выстроенный в открытом поле, теперь был зажат другими домами, хотя по-прежнему выделялся грубоватой причудливостью очертаний. Казалось, он пытается неуклюже повернуться к улице спиной. Возможно, некоторый оттенок таинственности ему придавало наличие настоящей, хотя и нелепой тайны, потому что сразу за ним были зубцы ограды, напоминающей зубчатые стены сказочной тюрьмы, за которой таился сад. Лишь в одну щель проглядывались заросли кустарников, потому что к стене дома примыкала высокая и узкая решетчатая калитка. Она была всегда заперта, но сквозь ее узор случайный прохожий мог увидеть игру лунного света на листьях. Однако в это мгновение случайный прохожий (если так можно назвать доктора Джадсона) мог увидеть кое-что еще, и это кое-что показалось ему весьма странным.
Высокая стройная фигура темным силуэтом выделялась на фоне лунного света. То, что человек воспользовался переплетами решетки в калитке будто лестницей, не вызывало ни малейших сомнений. Мужчина быстро карабкался по ней изнутри, ловко цепляясь всеми четырьмя конечностями и напоминая обезьяну, сородичи которой вызвали сегодня столь бурную дискуссию. Однако, похоже, это была необычайно высокая обезьяна.
Когда незнакомец добрался до верхней перекладины импровизированной лестницы, он на мгновение замер наверху. Казалось, еще немного – и человек упадет вниз. Ветер подхватил две длинных пряди его волос и принялся причудливо их развевать, отчего мужчина напоминал демона с подвижными, как уши, рогами. Но последняя деталь, в которой можно было бы усмотреть кульминацию этой сверхъестественной сцены, вернула доктора Джадсона в реальность. Вновь обретя здравый смысл, он узнал успевшие ему опостылеть пряди волос. Доктор целый вечер с отвращением наблюдал за тем, как они хлопают по щекам задаваки мистера Уилмота.
И точно, именно Уилмот, сделав один грациозный прыжок, оказался вдруг на тротуаре и поприветствовал доктора так жизнерадостно, будто у него не было никаких оснований для уныния.
– Какого черта вы здесь делаете? – разгневанно спросил Джадсон.
– Да это, кажется, доктор, – воскликнул Уилмот голосом человека, которому секунду назад преподнесли приятный сюрприз. – Вы считаете, что имеете дело с de lunatico inquiriendo [37]? Я забыл, что для психиатров подобные случаи представляют необычайный интерес.
– На мой взгляд, такие случаи представляют интерес для полиции, – ответил Джадсон. – Могу я поинтересоваться, что вы делаете в саду Уиндраша, всегда запираемом хозяином на ключ? И вообще, с чего бы это вам покидать его таким манером?
– Я мог бы поинтересоваться, какое вам до этого дело, – любезным голосом парировал собеседник. – Если только самым ужасным образом не заблуждаюсь, что вы не являетесь мистером Уолтером Уиндрашем, точно так же, как и я. Но смею вас заверить, доктор Джадсон, мне вовсе не хочется с вами ссориться.
– Вы очень странным способом это демонстрируете, – воинственно воскликнул доктор.
Загадочный мистер Уилмот подошел ближе. Он держался очень доверительно, что было на него совершенно не похоже. Куда-то вдруг подевались его глуповатые замашки и напыщенная любезность. Понизив голос, Уилмот заговорил очень серьезно и совершенно искренне:
– Могу заверить вас, доктор, что я располагаю всеми полномочиями, самыми весомыми полномочиями для того, чтобы находиться в саду Уиндраша.
Сказав это, загадочный сосед как будто растворился в темноте, предположительно скрывшись в своем собственном, расположенном по соседству доме. Доктор Джадсон резко развернулся и, подойдя к входной двери дома Уиндраша, принялся яростно трясти колокольчик.
Мистера Уиндраша дома не оказалось. Он успел уехать на какой-то грандиозный банкет знаменитостей мира искусства и должен был вернуться очень поздно. Но поведение доктора Джадсона, несомненно, было очень странным и грубым. Настолько грубым, что у открывшей ему леди возникло мимолетное и совершенно ужасное впечатление, будто доктор напился, хотя это и не вязалось с его упорядоченным, здоровым образом жизни.
Он уселся в гостиной напротив Энид Уиндраш, и сделал это столь внезапно и решительно, будто намеревался что-то сообщить, но так ничего и не произнес. Джадсон застыл словно статуя, однако внутри у него все кипело от злости. В нем бурлила скрытая злоба. Во всяком случае, именно такая метафора пришла на ум Энид. Она впервые заметила, как выделяются виски и надбровные дуги на его большой круглой голове, как неумолимо выпячивается вперед его гладко выбритый подбородок и какое зарево темных эмоций способно светиться в его глазах. Это было тем более забавно, что крепкие квадратные ладони доктора сжимали набалдашник зонтика, символа его правильной и прозаичной жизни. Она ожидала, пока Джадсон заговорит, в такой тревоге, как если бы наблюдала за круглой черной бомбой, тикающей и дымящейся на полу ее гостиной.
Наконец он произнес резким и грубым голосом:
– Мне хотелось бы увидеть это дерево, которое так любит ваш отец.
– Боюсь, это невозможно, – ответила девушка. – Это единственный вопрос, в котором он совершенно непоколебим. Отец говорит, что хотел бы, чтобы у каждого человека было любимое дерево. Под деревом он подразумевает место, где человек мог бы уединиться. Но он также говорит, что не готов никому одолжить свое дерево, как не готов поделиться и своей зубной щеткой.
– Это все вздор, – проворчал доктор. – Что он сделает, если я просто перемахну через стену или каким-то иным образом войду в его сад?
– Мне очень жаль, – дрожащим голосом произнесла девушка, – но если вы войдете в его сад, вы больше никогда не переступите порог этого дома.
Джадсон вскочил на ноги, и ей показалось, будто она услышала последний щелчок перед оглушительным взрывом.
– Тем не менее он позволяет проникать в сад мистеру Уилмоту. Похоже, этот джентльмен располагает множеством привилегий.
Энид несколько мгновений смотрела на доктора, не произнося ни слова.
– Позволяет проникать в сад мистеру Уилмоту! – повторила она.
– Слава Богу хотя бы за это, – произнес доктор. – Похоже, вам тоже ничего о том неизвестно. Уилмот сказал мне, что у него имеются самые веские полномочия, и, конечно, я предположил, будто он получил их от вас либо от вашего отца. Однако возможно и то… Погодите… Я расскажу вам позже… Так значит, ваш отец откажет мне в гостеприимстве! Вот как!
С этими словами странный доктор выскочил за дверь столь же стремительно, как и вбежал в нее. Его манера желать спокойной ночи показалась девушке весьма необычной.
Энид, поужинав в одиночестве, погрузилась в раздумья о сложных и даже противоречивых заявлениях этого необычного молодого человека. Затем ее мысли перешли к отцу и его причудам, носящим совершенно иной характер. Что-то заставило ее отправиться в его кабинет и мастерскую, которые располагались в задней части дома, выступая в сад.
