Соперница - Робертс Нора

2

Дина ненавидела репортажи о трагедиях. Умом она понимала, что ее работа, работа журналиста, – рассказывать о последних событиях и брать интервью у пострадавших. Она искренне верила, что у людей есть право знать все, что происходит вокруг. Но сердцем… Протягивая микрофон к чужому горю, Дина всегда чувствовала себя отвратительно.

– Сегодня утром неожиданная и жестокая трагедия разыгралась в тихом пригороде Вуд-Дейла. По мнению полиции, семейная ссора закончилась выстрелом из ружья, в результате которого погибла Лоис Доссир, тридцати двух лет, учительница начальной школы. Ее муж, доктор Чарльз Доссир, был взят под арест. Их двое детей, пяти и семи лет, сейчас находятся под опекой родителей матери. В начале девятого утра их спокойный дом взорвался от грома ружейного выстрела.

Дина постаралась взять себя в руки, пока камера снимала нарядный двухэтажный домик позади нее. Она продолжала свое сообщение, глядя прямо в объектив, не обращая внимания на собиравшуюся толпу, съемочные группы других телепрограмм и свежий весенний ветер, остро пахнущий гиацинтами.

Ее голос звучал ровно и, как полагается, беспристрастно. Но в глазах бушевал вихрь переживаний.

– В восемь пятнадцать утра полицейские прибыли на место происшествия и обнаружили труп Лоис Доссир. По словам соседей, миссис Доссир была любящей матерью и активно участвовала в общественной жизни района. Все ее любили и уважали. Одна из лучших подруг погибшей – ее соседка Бесс Пирсон, сообщившая в полицию о выстреле. – Дина повернулась к стоявшей рядом женщине в пурпурном свитере. – Миссис Пирсон, насколько вам известно, были ли раньше случаи насилия в семье Доссир?

– Да… нет… Я никогда не думала, что он способен на такое. До сих пор не могу поверить. – Камера наехала крупным планом на бледное, опухшее от слез лицо потрясенной женщины. – Она была моей самой близкой подругой. Мы шесть лет прожили рядом. Наши дети вместе играли…

И ее глаза опять наполнились слезами. Презирая себя, Дина сжала ее руку и продолжала:

– Вы хорошо знали Лоис и Чарльза Доссир. Согласны ли вы с выводами полиции, что эта трагедия – результат семейного конфликта, вышедшего из-под контроля?

– Не знаю, что и думать. Я знала, что они часто ссорились, орали друг на друга… – Она замолчала, уставившись в никуда. – Лоис говорила мне, что пошла бы вместе с Чаком в семейную консультацию, но он не захочет. – Она всхлипнула, прикрыв ладонью глаза. – Он не хотел, а теперь ее больше нет. О боже, она мне была как сестра!

– Стоп! – крикнула Дина и обняла миссис Пирсон за плечи. – Извините меня. Мне так жаль. Вам нельзя здесь оставаться.

– Я все думаю, что это сон. Не может быть, чтобы это была правда.

– Вы можете к кому-нибудь пойти? К друзьям или родственникам? – Дина оглядела нарядный дворик, заполненный любопытствующими соседями и решительно настроенными журналистами. Слева, в нескольких футах от них, снимала другая бригада новостей. Репортер портил дубль за дублем и смеялся над своими оговорками. – На время, пока все здесь успокоится.

– Да, – всхлипнув в последний раз, миссис Пирсон вытерла глаза. – Сегодня вечером мы собирались с ней в кино, – проговорила она, повернулась и побежала прочь.

– О боже! – вырвалось у Дины – другие репортеры метнулись к бегущей женщине, чуть было не пронзая ее своими микрофонами.

– Ты все принимаешь слишком близко к сердцу, – прокомментировал оператор.

– Заткнись, Джо. – Она взяла себя в руки и перевела дыхание. Может быть, она действительно принимала чужое горе слишком близко к сердцу, но это никак не должно было отразиться на репортаже. Ее работа заключалась в том, чтобы составить краткий и ясный отчет о происшедших событиях и показать зрителям соответствующую пленку. – Давай закончим. Это пойдет в «Дневных новостях». Сейчас крупным планом окно спальни, потом обратно ко мне. Постарайся, чтобы в кадр попали гиацинты, и нарциссы, и красная детская коляска. Получится?

Джо изучал обстановку, глядя из-под низко надвинутого козырька кепки болельщика «Уайт Сокс», плотно сидевшей на его жестких темных волосах.

Мысленно он уже видел эти кадры в эфире – подрезанные и смонтированные. Он прищурился и кивнул, поднимая камеру. Под майкой напряглись округлые мускулы.

– Если ты готова, то я готов.

– Тогда – три! два! один! – Она немного подождала, пока объектив двинулся вверх, опустился обратно. – Страшная смерть Лоис Доссир потрясла этот спокойный район. Пока ее друзья и родственники пытаются ответить на вопрос «почему?», доктор Чарльз Доссир находится под арестом в ожидании суда. В Вуд-Дейле с вами была Дина Рейнольдс, Си-би-си.

– Все отлично, Дина. – Джо опустил камеру.

– Ладно уж, пижон. – По дороге к фургону она незаметно положила в рот две таблетки «Ролейдз».

Си-би-си еще раз повторила этот сюжет в местном разделе вечерних новостей вместе с более поздним, снятым в полицейском участке, где находился Доссир, обвиняемый в убийстве второй категории. Свернувшись калачиком в кресле у себя в доме, Дина внимательно смотрела, пока диктор не перешел к пожару в жилом здании в Саут-Сайд.

– Отличная работа, Ди, – произнесла с кровати Фрэн Майерс. Свои вьющиеся рыжие волосы она собрала как попало в кособокий пучок на макушке. На остреньком лисьем личике выделялись ореховые глаза.

Отхлебнув имбирного пива, она показала стаканом на экран. Ее движение казалось ленивым, как зевок.

– Ты всегда так классно смотришься на пленке. А я похожа на маленького толстенького гнома.

– Я должна была попытаться взять интервью у матери погибшей. – Засунув руки в карманы джинсов, Дина спрыгнула с кресла и принялась мерить комнату энергичными шагами. – Она не отвечала на звонки, поэтому, как и положено репортеру, я выяснила ее адрес. Но дверь тоже не открывали. Шторы на окнах задернуты. Примерно час я стояла на улице в толпе других представителей прессы. И чувствовала себя кладбищенским вором.

– Тебе уже следовало бы знать, что слова «кладбищенский вор» и «репортер» значат одно и то же, – заметила Фрэн, но Дина не улыбнулась. По ее нервным движениям Фрэн поняла, что подруга чувствовала себя виноватой. Отставив стакан в сторону, Фрэн показала на кресло. – Хорошо. Сядь и выслушай совет тетушки Фрэн.

– А стоя я не могу выслушать твой совет?

– Ни за что! – Поймав Дину за руку, Фрэн рывком усадила ее на диван рядом с собой. Несмотря на разницу в воспитании и стиле, они дружили еще с подготовительного курса университета. И Фрэн десятки раз приходилось наблюдать, как Дина вела войну между собственным разумом и чувствами. – Вот так. Вопрос номер один: почему ты пошла в Йельский университет?

– Потому что мне дали стипендию.

– Ладно, Эйнштейн, не умничай. Зачем мы с тобой пошли в университет?

– Ты – знакомиться с мужчинами.

Фрэн прищурилась.

– Это была второстепенная задача. Не упрямься и отвечай на вопрос.

Побежденная, Дина вздохнула.

– Учиться, чтобы стать журналистами и получить высокооплачиваемую и престижную работу на телевидении.

– Совершенно верно! И как, мы этого добились?

– Почти что. Мы получили дипломы. Я работаю репортером на Си-би-си, а ты – сопродюсер «Женских сплетен» на кабельном.

– Замечательные отправные точки. А теперь – ты разве забыла о Пятилетнем Плане Дины Рейнольдс? Если да, то где-то в столе есть отпечатанный экземпляр.

Фрэн была права. В верхнем ящике стола лежал отпечатанный план Дининой карьеры. Причем в двух экземплярах.

После университета этот план немного менялся. Фрэн вышла замуж и обосновалась в Чикаго. Потом она уговорила переехать и попытать счастья и бывшую соседку по комнате.

– Год первый, – вспомнила Дина. – Работа на телевидении в Канзас-Сити.

– Есть.

– Год второй. Место в Си-би-си, Чикаго.

– Выполнено.

– Год третий. Свои собственные, пусть небольшие, но о-очень занимательные сюжеты.