Убить до заката - Броуди Фрэнсис

— Мэри Джейн была со мной не один год. Я ее полюбила. Надеюсь, все это быстро разрешится. Но на ферме, у мистера и миссис Конрой, за детьми хорошо присмотрят.

Что-то в ее голосе, похоже, подводило черту под прошлым.

— Разумеется, теперь это ваша ферма.

Она едва заметно раздула ноздри.

— Вы же не ждете от меня комментариев по этому поводу, и я удивлена, что Конрой настолько преждевременно говорит о продаже.

Меня опечалило, что то, против чего больше всего возражал Этан, совершилось. Столетняя ферма будет разрушена и превращена в каменоломню, и Этан не будет стоять на пути прогресса.

Однако за всем этим таилось что-то еще. Я это чувствовала, но не могла определить, что же меня цепляет.

Еще через несколько секунд вернулся полковник.

— Мой адвокат немедленно поедет в полицию. Он позаботится об интересах Мэри Джейн.

Миссис Леджер встала и подошла к мужу.

— Спасибо, что рассказали нам об этом, миссис Шеклтон.

Я допустила ошибку. Этим людям нельзя было доверять. Мэри Джейн окажется в их власти. Адвокат позаботится о ее интересах, только если они совпадут с интересами Леджеров.

Я медленно ехала обратно через деревню, собираясь вернуться домой. Однако меня тянуло к коттеджу Мэри Джейн. Если она не отдала свою банковскую книжку на сохранение полковнику Леджеру, тогда где она? И кто подбросил инструменты Этана туда, где их могли найти и использовать против Мэри Джейн?

Едва заметный дымок все еще поднимался из трубы, безнадежный сигнал, без пользы стремившийся к облакам.

Я вытащила ключ через щель для писем и отперла дверь. Я немедленно поняла, что дом не покинут. Здесь кто-то был. Я чувствовала чье-то присутствие, как затаенное дыхание. На лестнице послышались шаги.

— Миссис Шеклтон?

— Мистер Сайкс! Что вы здесь делаете?

— То же, что и вы, полагаю. Интересуюсь, кто подложил инструменты в угольный сарай, интересуюсь, не упустила ли чего полиция.

— И упустила?

— Нет. Я ничего такого не нашел.

— Я не знаю, куда Мэри Джейн положила свою банковскую книжку. Я думала, она отдала ее полковнику, но если и так, он ничего не говорит.

— Вы ездили к нему?

— Они встревожены, но относятся к этому несерьезно. Миссис Леджер утверждает, что пикантные фотографии были просто художественными снимками в греческой тунике. Вероятно, у них есть отпечатанные снимки и негативы в доказательство этого, а все остальное таинственным образом исчезнет.

— Тем не менее они на ее стороне.

— Они на своей стороне, мистер Сайкс. Они в одну секунду пожертвуют моей сестрой.

— У вашего старшего инспектора нет ничего конкретного против Мэри Джейн, кроме спрятанных инструментов. Любой мог подкинуть их туда.

Сайкс уже формировал дело для защиты. Он потер подбородок.

— Вот уж посудачат сегодня в местной пивной.

Мистер Сайкс придает огромное значение сплетням в пабе, потому что это дает ему преимущество передо мной, которой недоступен такой способ сбора информации.

— Если хотите. Но будьте осторожны. Мы не знаем, скольких полицейских в штатском посетит та же идея.

Он спустился вниз.

— Я не забыл, что завтра в девять утра у меня встреча в страховой компании. Не больше пары пинт и часового подслушивания, а затем я поеду домой.

Я написала записку для Мэри Джейн и положила на середину стола, чтобы она заметила ее сразу же, как только сержант Шарп привезет ее домой; если он привезет ее домой.

— Уходите лучше первым, мистер Сайкс. Я нанесу визит соболезнования викарию.

Между смертью Этана Армстронга и смертью мисс Тримбл была связь, и я собиралась ее обнаружить.

Глава 7

Морщинистый мужчина с толстым животом поздоровался со мной голосом образованного человека. Я поняла, что викарий учился в Оксфорде, и вспомнила, как его сестра сказала, что он предпочел бы служить Богу в Брайтоне, а не в йоркширском захолустье. Он производил впечатление человека, которого замучили выражением соболезнований, и существовала возможность, что я встречу отпор. Возможно, сейчас для него не время встречаться с женщиной, которая стала свидетельницей последних мгновений жизни его сестры.

С привычной ловкостью я представилась, выложив полные сведения, включая свой статус и профессию, папину работу и мамин титул. Это сработало.

Он устало взял со стола в прихожей книгу.

— Проходите в кабинет, миссис Шеклтон. Итак, я должен благодарить вас за то, что вы нашли мою сестру.

Я произнесла несколько подобающих слов. Он открыл книгу.

— Для соболезнований, — сказал он, поворачивая ее ко мне. — Люди были очень добры. Она и не подозревала, насколько ее любили.

Я взглянула на страницы, заполненные подписями, молитвами и цветисто изложенными чувствами. Подразумевалось, что и я оставлю здесь несколько фраз.

— Мне очень жаль, но я не знала мисс Тримбл, познакомившись с ней лишь в то утро. Если вы дадите мне минутку…

Даже имея минутку, я не могла придумать, что бы такое написать.

— Бедная Аврора, в тот день она была в приподнятом настроении, — хмуро проговорил викарий. — Господь подарил ей радость в последние дни ее земного существования.

— У нее был повод радоваться?

Он отодвинул проповедь, над которой трудился.

— Она провела счастливую неделю в Клитероу с нашей двоюродной сестрой, которая там замужем за церковным служителем. И разумеется, ей нравились церковные окна, понимаете, с частым переплетом, с восхитительными витражами.

— В Клитероу?

— Нет. Здесь. Бедная Аврора.

Довольно долго, записывая какие-то утешительные слова в книгу соболезнований, я пыталась сообразить, как сформулировать вопрос: есть ли кто-нибудь, желавший смерти вашей сестре? Вместо этого я сказала:

— У вас очаровательная церковь. — И затем вспомнила, что одно окно было простым. — Вы планируете сделать новый витраж?

— Да. Вот почему она была так счастлива. Фермер Конрой разговаривал об этом с моей сестрой в воскресенье. Он заплатит за него в память о своих родителях и брате.

Боб Конрой. Значит, он собирался пожертвовать часть вырученных от продажи фермы денег. После моего ухода он оставался в церковном дворе, у могилы брата, разговаривая с мертвым, в расстроенных чувствах. Сохраняя совершенно невозмутимое, как у игрока в покер, лицо, я гадала, не помог ли Боб Конрой Авроре Тримбл отправиться в мир иной, чтобы она не могла дать показания против Мэри Джейн?

Мистер Тримбл говорил, о чем-то меня спрашивая.

— Простите. О чем вы спросили?

— Аврора сказала что-нибудь перед смертью?

О боже. У Джеральда и его приятеля-врача была любимая игра. Один из них называл человека, живущего или умершего. Другой должен был процитировать или придумать знаменитые последние слова. Сейчас меня так и подмывало придумать что-нибудь грандиозное. Но я совершенно не умела играть в эту игру.

— Она произнесла только два слова, мистер Тримбл. Первое из них было «горькое».

— Непонятно. Моя сестра еще что-то сказала?

Час от часу не легче. Он решит, что я глухая или выдумщица.

— Она сказала «диванчик».

— Диванчик?

Он озадаченно покачал головой. Я ждала, не вспомнит ли он, что у сестры был любимый предмет мебели, но напрасно.

Когда я вернулась к коттеджу, в окне горел свет. Мэри Джейн была дома. Я постучала в запертую дверь.

— Кто там?

— Это я.

Она повернула ключ в замке и впустила меня. Выглядела сестра измученной и обессилевшей.

— Я хотела убедиться, что с тобой все в порядке. Ужасно было?

— Да. — Она села в кресло у камина, где, видимо, сидела до моего прихода, и уставилась на огонь. — Это так бесповоротно. Это больше не он, Кейт. Этана нет. Люди говорят: вот, мол, от человека осталась одна оболочка. Я никогда не понимала, что это значит. Лучше бы я не видела его таким.

— Ты ела?

— Я не голодна. И посмотри, сколько всего. — Она махнула рукой в сторону стола. Там стояли кастрюля с рагу, кекс, пирог. — Люди оставили на крыльце. Для детей, вероятно. Меня они не любят.