Майкл Иннес - Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник)
Гилби поднялся.
– Но даже странно, как утешительны могут быть ортодоксальные религиозные постулаты! Мне нравится думать, что душа Гатри вполне заслуженно горит сейчас в адском пламени.
– Боюсь, вы противоречите сами себе, поскольку осудили старика Гэмли за подобные же высказывания. Но сейчас…
Меня прервало появление в изуродованном дверном проеме инспектора Спейта.
– Уж не хотите ли вы сообщить нам, инспектор, что электрик уже прибыл?
– Нет. Его нам ждать еще по меньшей мере час. Но поступило сообщение из Кинкейга, которое, как я посчитал, вас обязательно заинтересует. Им удалось разыскать Линдсея и молодую леди в Ливерпуле. Оба уже отправлены в обратный путь в сопровождении детектива из Скотленд-Ярда, чтобы не заблудились. Они выехали вчера днем и прибудут в Кинкейг аккурат одновременно с шерифом.
– Превосходная новость, инспектор! Их возвращение придется как нельзя более кстати. Теперь нам ничто не помешает разобраться в обстоятельствах смерти мистера Гатри достаточно быстро, чтобы они вновь смогли спокойно отбыть, куда собирались. Эти двое в полной мере заслужили свое счастье.
Спейт сначала непонимающе уставился на меня, а потом лишь покачал головой и ушел. Я повернулся и заметил, что Гилби рассеянно, но с каким-то болезненным любопытством вглядывается в потрескавшиеся и потемневшие от времени портреты членов семейства Гатри. Выглядел он при этом весьма озадаченным. Затем он перехватил мой взгляд.
– Загадка смерти Гатри, возможно, решена, мистер Уэддерберн. Но я почему-то… По необъяснимой причине я не верю, что для Кристин Мэтерс все закончится счастливым исходом. Я почувствовал в ней нечто… Какую-то смутную тревогу, которую, вероятно, до конца не осознавала она сама… Не знаю, как вам это объяснить.
Здесь в полной мере проявилась вся неопытность и утонченность натуры Ноэла Гилби, и я хотел уже разобраться в причинах его смутных ощущений, когда нам снова помешали. Тяжело дыша, в дверях появился констебль из Кинкейга.
– Простите, сэр, но нет ли с вами инспектора?
– Вы совсем немного разминулись с ним. Что-то произошло?
– С вашего разрешения, сэр, но этот гнусный человек… Хардкасл…
Я вскочил на ноги.
– Уж не сбежал ли он?
– Никак нет, сэр. Но начал пить, как рыба.
– И это все? Тогда отдышитесь, успокойтесь и позвольте ему пить дальше. Нас это не касается. – Я повернулся к Гилби. – Нынче днем он предстанет перед следствием в совсем уже жалком виде.
– Но, мистер Уэддерберн, сэр, вы, кажется, неверно меня поняли. Я просто не знаю, как поступить. Потому что это мерзкое создание жадно пьет обыкновенную воду!
На мгновение мне показалось, что констеблю пришла в голову неуместная шутка, но я тут же заметил, насколько глубоко он взволнован и даже потрясен.
– Объясните, что вы имеете в виду.
– Зрелище жуткое, доложу вам, сэр. Этот чудак приник к поилке для домашнего скота на заднем дворе. В голос орет и скребется, как Иуда Искариот в Судный день, а сам глотает в огромных количествах воду из лотка.
– Боже милосердный! Пойдемте посмотрим, Гилби.
И мы втроем спустились с галереи.
Картина, представшая перед нами на заднем дворе, воистину показалась чем-то сверхъестественным. Хардкасл, чье тело вздулось и распухло, лежал у нижнего края поилки, издавал душераздирающие крики и боролся за остатки воды с десятками таких же распухших крыс со вздутыми животами. Но уже через несколько секунд его вопли затихли. Когда мы подбежали, он перевернулся на спину, дергаясь в последних конвульсиях, заламывая руки и цепляясь за жизнь, хотя печать смерти уже легла на его хищное лицо. За его агонией наблюдала жена, стоявшая чуть в стороне и крикнувшая нам:
– Он принял отраву за овсяную кашу! Крысиная натура взяла в нем свое, будь проклят этот день!
С другой стороны расположился, а точнее будет сказать – пританцовывал на месте слабоумный Таммас, который хлопал в ладоши и покатывался со смеху, глядя в лицо самой Смерти.
6Мы сделали, что смогли, но скоро стало ясно: все усилия напрасны, и Хардкасл покинул этот мир, чтобы предстать перед вратами чистилища. Я предположил, что он все-таки злоупотреблял спиртным, поскольку в противном случае едва ли мог перепутать отраву для крыс со своим обедом. Миссис Хардкасл можно было обвинить лишь в крайней неосторожности, но не более того. Хотя задним числом я подумал, что едва ли стоило доверять столь престарелой и близорукой женщине огромное количество яда. Спейт снова послал за доктором Ноублом, хотя тому ничего не оставалось, кроме как констатировать летальный исход. А затем Эркани, где лежали теперь два трупа, замер в тягостном ожидании. И когда я в одиночестве вышел на снег, чтобы вдохнуть свежего воздуха под темными и просевшими от времени стенами замка, то ощущение гиблого места глубоко проникло в мою душу. Не без сострадания и сожаления думал я о детстве и юности Кристин Мэтерс, проведенных в такой удручающей обстановке, и мне пришла в голову та же мысль, которая чуть раньше посетила Ноэла Гилби: никто не смог бы стать счастливым, даже вырвавшись из подобной среды. Я с облегчением воспринял прибытие катафалка, присланного, чтобы доставить тело Гатри в Кинкейг. А несколько минут спустя показалась и нанятая мной машина, в которой приехал солидный с виду и уже немолодой электромонтер из Дануна. У нас с Гилби появилось потом достаточно работы, чтобы занять себя до отъезда в город.
Должен заметить, что расследование, проводимое в Шотландии шерифом и подменяющее судебно-медицинскую экспертизу, привычную для Англии, не столь формально, но одновременно строже последней. В Англии медицинские эксперты узурпировали многие функции полиции и суда, что зачастую лишь затягивает предварительное рассмотрение дела и приводит к излишним и преждевременным дебатам защиты и обвинения. Обязанности шотландского шерифа значительно шире, чем у эксперта-криминалиста. Поэтому лично он выносит решения только по делам о несчастных случаях. Если же появляются подозрения в преступном умысле, он передает все материалы в прокуратуру, где окончательно и приходят к заключению, заслуживает ли дело рассмотрения в суде. Не буду здесь перечислять все преимущества шотландской системы. Замечу только, что в Англии человеку зачастую может вынести вердикт уже судебный медик, пренебрегая полноценной процедурой судебного процесса, гарантирующего подсудимому хотя бы помощь адвоката. А пишу я об этом столь подробно, поскольку не собираюсь вдаваться в детали расследования, проведенного в Кинкейге тем же вечером. Тем более что читателю уже известны основные факты, мнение почтенного инспектора Спейта и открытия, сделанные мной самим. Замечу только с должной скромностью, что я оказался прав. Дело предстало совершенно ясным и, более того, после смерти Гатри и сообщника своего хозяина Хардкасла, его, по сути, можно было закрыть. Документы, зафиксировавшие преступный умысел Гатри, будут незамедлительно переданы в прокуратуру, и если только там не посчитают, что к ответу следует привлечь миссис Хардкасл, представляется маловероятным последующее детальное судебное разбирательство. А посему изложение дальнейших событий, включая показания возвращенной в замок молодой пары, я со спокойной душой передаю в надежные руки следующего рассказчика.
Часть IV
Джон Эплби
Они еще не успели пожениться. Вероятно, собирались оформить брак перед тем, как отплыть из страны позже вечером, но я не стал задавать лишних вопросов, поскольку меня это совершенно не касалось. Их дело не было моим, и так и не стало им ни в малейшей степени. Я просто их разыскал и получил приказ отконвоировать обратно в Кинкейг, причем тактично, даже по возможности не предъявляя ордера на арест Нейла Линдсея, который на всякий случай был у меня при себе. И если в процессе путешествия они заинтересовали меня, как потом стали занимать обстоятельства дела, в которое молодые люди оказались вовлечены, то мной двигало лишь собственное любопытство, но не официальные инструкции, полученные от руководства. Пока не передал их из рук в руки своим шотландским коллегам, я играл роль охранника, а затем стал просто сторонним наблюдателем, хотя и не совсем праздным. Таково вступление, которое я хотел бы предпослать своим запискам, и боюсь, читателю они покажутся далеко не столь интригующими, как история мистера Уэддерберна.
– Не мог бы я переговорить с вами наедине? Я сыщик. Инспектор Скотленд-Ярда.
Они посмотрели на меня удивленно, но, как мне бросилось в глаза, без страха. Оба, безусловно, были взволнованы – а бегство из страны, с моей точки зрения, едва ли обходится без волнений, – однако мое к ним обращение не усилило тревоги. Им лишь подумалось, что какие-то пустые формальности могут внезапно отсрочить отъезд. Первой отреагировала мисс Мэтерс, и если она знала окружающий мир куда хуже Линдсея, то оказалась значительно более подготовленной к столкновению с ним. У меня возникло ощущение, что даже у себя дома он бы растерялся, поскольку весь ушел мыслями в смутные размышления о не совсем еще понятной ему цели, которую они перед собой поставили. Но мисс Мэтерс сказала:
