Энн Перри - Заговор в Уайтчепеле
Так, придумала: она только сейчас заметила пропажу!
Грейси медленно пошла обратно тем же путем, каким пришла, внимательно вглядываясь в землю под ногами, как будто искала что-то маленькое и ценное. Пройдя таким образом двадцать ярдов, она повернулась и зашагала назад и, уже почти достигнув исходного положения, увидела мужчину, шедшего по тропинке в их сторону. Римус сделал навстречу ему несколько шагов.
Прохожий внезапно остановился, а затем сделал движение, будто хотел обойти журналиста. Однако Римус преградил ему путь и, очевидно, заговорил с ним, но так тихо, что до слуха Грейси, находившейся на расстоянии тридцати футов от них, доносились лишь отдельные, едва различимые звуки. На лице собеседника Линдона было написано искреннее изумление. Он пристально всматривался в репортера, словно пытался узнать его. По всей видимости, Римус назвал его по имени.
Грейси замерла на месте, не смея шевельнуться, чтобы не привлекать к себе внимание. Мужчина, которого остановил журналист, был довольно интересным, лет пятидесяти с небольшим, хорошего роста и несколько полноват. Одет он был весьма скромно, неброско – элегантно, но недорого. Так мог бы выглядеть Питт, если б не его странная особенность, в силу которой любая одежда сидела на нем мешковато. Этот же человек был чрезвычайно аккуратен и напоминал государственного чиновника или банковского служащего.
Римус говорил на повышенных тонах, а его собеседник время от времени сердито ему отвечал. Казалось, Линдон в чем-то обвинял его. Его голос постепенно становился все громче, и Грейси смогла разобрать обрывок фразы.
– …знали об этом. Вы были…
Раскрасневшийся прохожий сделал резкий жест рукой, словно отрицая сказанное Римусом, но в его негодование явственно вкрадывалась фальшь. Теперь они говорили довольно громко, и временами их можно было расслышать.
– У вас нет доказательств, – сказал незнакомец, – и если вы…
Следующие слова Грейси не смогла разобрать.
– …Очень опасный путь, – закончил он.
– Тогда вы виноваты в равной степени! – крикнул ему репортер.
Линдон был разъярен, но девушка явственно услышала в его голосе страх. Она оцепенела, по ее спине пробежал холодок, и у нее к горлу подкатил комок. Римус откровенно боялся чего-то. То же самое можно было сказать и о его собеседнике – об этом свидетельствовало выражение лица этого мужчины, которое Фиппс отчетливо видела в золотистом свете уходящего дня. Он размахивал руками и тряс головой, отрицая предъявляемые ему обвинения.
– Нет. Прекратите! Предупреждаю вас.
– Я обязательно все узнаю, – сказал Линдон. – Я выясню мельчайшие подробности, и весь мир услышит об этом. Мы больше не позволим, чтобы нам лгали… ни вы, ни кто-либо другой.
Мужчина, которого он обвинял, со злостью вырвал у него руку, повернулся и поспешил обратно – туда, откуда пришел. Римус шагнул было за ним, но потом передумал. Он прошел мимо Грейси, направляясь в сторону дороги, и на его лице была написана яростная решимость. Журналист едва не столкнулся с парой, прогуливавшейся под ручку в летних сумерках, пробормотал извинения и быстро пошел дальше.
Девушка побежала за ним. Римус преодолел Гайд-Парк-террас и, продолжая двигаться на север, пересек Грэнд-Джанкшн-роуд и вышел на Прэд-стрит, где спустился на станцию подземки.
У горничной упало сердце. Куда он направляется теперь? И зачем? С кем он встречался в парке и в чем обвинял этого человека?
Грейси спустилась за ним по ступенькам крутой лестницы к окошку билетной кассы и купила, как и он, билет за четыре пенса. Ей уже доводилось бывать в подземке и видеть, как поезд с ревом и стоном выползает из туннеля и останавливается у платформы. В первый раз она оцепенела от ужаса, и ей потребовалось все ее мужество, чтобы заставить себя сесть в вагон, который с оглушительным грохотом унесся в подземный лабиринт. Однако она твердо вознамерилась довести дело до конца. Куда бы Римус ни поехал, она будет следовать за ним… чтобы выяснить, что он пытается узнать. Поезд вырвался из черной дыры и остановился, заскрежетав тормозами. Грейси поднялась в вагон вслед за Линдоном, и когда поезд с ревом нырнул в непроглядную тьму, она сжала пальцы в кулаки и стиснула зубы, чтобы не закричать. Все вокруг нее сохраняли полное спокойствие, словно они уже давно привыкли к путешествиям по подземелью.
Поезд прибыл на станцию «Эджвер-роуд». Одни пассажиры вышли из вагона, другие вошли, а Римус даже не поднял головы, чтобы посмотреть, где он находится. Таким же образом они миновали станции «Бейкер-стрит», «Портленд-роуд» и «Гувер-стрит». Проехав довольно большое расстояние до «Кингс-кросс», поезд затем повернул направо и набрал скорость.
Куда же направлялся журналист? Имело ли это отношение к поездкам Эдинетта на Кливленд-стрит, девушке по имени Энни Крук, которая жила там и была насильно увезена, как и ее возлюбленный, а потом оказалась в больнице Гая, где ею занимался сам личный хирург королевы, объявивший ее сумасшедшей? А что случилось с молодым человеком? Похоже, никто о нем больше не слышал. И что это за кареты, разъезжавшие по Спиталфилдсу? Может быть, ими управлял один и тот же человек, который наехал на маленькую девочку Элис Крук, а потом прыгнул в реку – предварительно сняв с себя пальто и ботинки?
Миновав «Фаррингтон-стрит», поезд спустя несколько минут остановился на «Олдергейт-стрит». Римус резко поднялся на ноги, и Грейси едва не упала, поспешив за ним. Репортер подошел к двери, но внезапно передумал и снова сел, и горничная с гулко бьющимся сердцем опустилась на ближайшее сиденье.
Поезд проехал «Мургейт» и «Бишопсгейт», а на «Олдгейт» Римус наконец вышел. Грейси неотступно следовала за ним. Они поднялись по ступенькам лестницы и погрузились в темноту, двинувшись в ту сторону, где Олдгейт-стрит переходит в Уайтчепел-Хай-стрит. Куда же направлялся Линдон? Теперь служанке приходилось держаться как можно ближе к нему. Фонари горели, но их свет был довольно тусклым. Может быть, журналист опять возвращался в Уайтчепел, где уже побывал раньше? Они находились примерно в миле от Бакс-роу, пролегавшей на другом конце Уайтчепел-роуд, за Хай-стрит. А Хэнбери-стрит была в доброй полумиле к северу – если считать по прямой, без учета многочисленных поворотов ведущих туда узких, извилистых улочек.
Однако Линдон повернул направо, на Олдгейт-стрит, которая вела в Сити. Куда он направлялся теперь? Не запланирована ли у него еще одна встреча? Грейси вспомнила его выражение лица после разговора с мужчиной в Гайд-парке. Журналист был разъярен, но в то же время испуган. Вероятно, он столкнулся с чем-то очень страшным и чрезвычайно масштабным… или ему так казалось.
Неожиданно для Грейси он повернул на Дьюк-стрит. Эта улица была более узкой и хуже освещенной. С крыш домов здесь капала вода, а воздух был пропитан запахами гниения и канализации. Грейси ощутила дрожь в теле. Впереди маячили темные контуры церкви Святого Ботольфа. Они достигли окраины Уайтчепела.
До сих пор Римус шел уверенной походкой, как будто точно знал, куда направляется. Теперь же он, казалось, заколебался и повернул голову влево. На мгновение тусклый свет блеснул на бледной поверхности кожи его лица. Что он хотел там увидеть? Бездомных, пытавшихся найти во дворах домов место для ночлега? Уличных женщин, высматривавших клиентов?
Грейси живо представила себе большие черные кареты, о которых говорил журналист, грохот их колес по булыжникам мостовой, черных лошадей, неожиданно возникших из ночной тьмы, открывшуюся дверцу и человека, спрашивавшего… о чем? О женщине, конкретной женщине. Зачем? Что привело сюда ночью джентльмена в карете, если он мог на западе города найти себе более опрятную женщину, больше развлечений и чистую комнату с кроватью вместо двора?
Римус пересек улицу и свернул на аллею рядом с церковью. Там царила кромешная тьма. Спотыкаясь, Грейси последовала за ним. Куда, черт подери, его несет?! Фиппс не видела его, она лишь слышала звуки шагов, но потом, неожиданно, во вспыхнувшем впереди луче возникли очертания его фигуры. Вероятно, источником света был уличный фонарь за углом.
Они вышли на небольшую площадь, где Римус остановился и огляделся. На мгновение фонарь осветил его лицо, и служанка увидела вытаращенные глаза и тонкие губы, раздвинутые в зловещей улыбке, выражавшей страх, смешанный с возбуждением. Его заметно трясло. Он поднял вверх крепко сжатые кулаки, белые в свете фонаря.
Грейси взглянула на грязную табличку, висевшую на кирпичной стене поверх фонаря. Митер-сквер. Неожиданно ей стало холодно, и по ее телу пробежала дрожь, словно она ощутила дыхание преисподней. Сердце ее как будто остановилось. По крайней мере, теперь девушка знала, зачем Линдон приходил сюда – в Уайтчепел, на Бакс-роу, Хэнбери-стрит и теперь на Митер-сквер. Она знала, что он разыскивал человека в большой черной карете, приехавшего сюда откуда-то. Фиппс вспомнила длинный список имен: Энни Чепмен, известная как Темная Энни; еще Долговязая Лиз, Кейт, Полли и Черная Мэри. Римус разыскивал Джека Потрошителя. Тот был все еще жив, и журналист считал, что знает, кто он. Линдон намеревался написать об этом статью и тем самым сделать себе имя.
