Харлан Кобен - Незнакомец
– Мы могли бы…
– Перестань болтать, Ларри.
Тот перестал.
– Что именно сказала тебе Кимберли?
– Не сказала. Это было письмо. Я же тебе говорил. Мы никогда не общаемся по телефону. И это даже не письмо, а сообщение через мой аккаунт на «Сладких крошках».
– Ладно, хорошо. Что написано в письме?
– Что ее мать убита. Она думает, что в дом проник грабитель.
– Может, так и было, – сказал Кунц.
Тишина.
Потом Ларри сел в кресле прямее:
– Кимберли нам ничем не опасна. Она даже не знает моего имени.
Кунц уже обдумал все за и против того, чтобы утихомирить дочь Хейди, но в конце концов решил, что убирать ее рискованнее, чем оставлять в живых. В настоящий момент у полиции нет причин сводить воедино убийства Хейди Данн и Ингрид Присби. Их разделяло более четырехсот миль. Он даже использовал два разных пистолета. Но если вдруг что-то случится с дочерью Хейди, это привлечет слишком много внимания.
Ларри клялся, что не называл Кимберли своего настоящего имени. Сайт проделывал тщательную работу для сохранения инкогнито мужчин. Конечно, Кимберли может узнать Ларри, если его портреты появятся в газетах, но они уже решили, что Ларри будет скромным исполнительным директором, а все общение с прессой, когда произойдет официальный выпуск первой партии акций, возьмет на себя президент. Если же Кимберли все-таки начнет создавать проблемы, Кунц придумает, как быть.
Ларри встал и пьяно зашатался по комнате.
– Как эти люди узнали обо мне? – скулил он. – На сайте все анонимно!
– Ты же платил за услуги?
– Да, конечно, кредитной картой.
– Кто-то отследил твою карту, Ларри. Вот как они узнали.
– И рассказал об этом матери Кимберли?
– Да.
– Зачем?
– А ты как думаешь, Ларри?
– Шантаж?
– Бинго!
– Так давай им заплатим.
Кунц уже обдумал это: во-первых, к ним еще никто не обращался и ничего не просил, а во-вторых, останется слишком много концов. Шантажисты – особенно те, кто не лишен фанатизма, – ненадежные ребята, им нельзя верить. Когда Кунц впервые приехал в Огайо, он еще не знал, насколько велика угроза. Ему было известно, что Хейди Данн ошеломлена новостью о деятельности своей дочери, которая сильно смахивает на проституцию. Она, конечно, знала, что клиенты проституток пользуются псевдонимами, но, к счастью, с дочерью это не обсуждала. После недолгих уговоров Хейди рассказала Кунцу о молодой паре, которая подошла к ней у «Красного лобстера». Кунц махнул удостоверением перед носом охранника ресторана, получил видеозапись беседы парня и девушки с Хейди, определил номер машины.
Дальше все было просто. Он узнал в прокатной конторе имя Лорен Барна и связал его с Ингрид Присби. Потом проследил историю кредитной карты и нашел девушку в мотеле неподалеку от Делавер Уотер Гэп.
– Это все? – спросил Ларри. – Дело кончено?
– Еще нет.
– Больше никакой крови. Прошу. Мне плевать на эти акции. Ты больше никого не тронешь.
– Ты причиняешь зло жене.
– Что?
– Обманывая ее, ты причиняешь ей боль. Разве нет?
Ларри открыл рот, закрыл его, попробовал снова:
– Но… Она ведь не мертва. Это нельзя сравнивать.
– Очень даже можно. Ты причиняешь боль любимому человеку, и при этом тебя волнуют какие-то посторонние люди, которых больше нет и которые не причинят тебе вреда.
– Ты говоришь об убийстве, Джон.
– Ни о чем я не говорю, Ларри. Это твои слова. Я слышал, что мать Кимберли погибла от рук грабителей. Это хорошо, ведь если кто-то прикончил ее намеренно – скажем, один из твоих людей, – то этот человек может легко нарушить сделку и заявить, что его просто наняли. Ты следишь за моей мыслью?
Ларри ничего не ответил.
– Ты где-нибудь еще напакостил, Ларри, чтобы мне пришлось подчищать?
– Нет, – тихо ответил тот. – Нигде.
– Хорошо. Первичное размещение акций должно состояться во что бы то ни стало. Тебе это ясно?
Тот кивнул.
– Тогда хватит бухать, Ларри. Соберись.
Глава 41
Если учесть, что у дверей стояли два копа, Томас и Райан удивили Адама. Они не препирались и не мешкали, быстро похватали вещи и приготовились к выходу, а затем демонстративно обняли и поцеловали отца на прощание. Когда Лен Гилман с улыбкой похлопал Райана по плечу и заявил, что их отец всего-навсего кое в чем помогает, у Адама чуть глаза из орбит не вылезли. Он ободрил сыновей, велев не тревожиться, и пообещал связаться с ними, как только что-нибудь прояснится.
Томас и Райан ушли, и Адам проследовал к полицейской машине. Что подумают соседи? – прикидывал он. А впрочем, ему плевать. Похлопав Лена Гилмана по плечу, он сказал:
– Если речь снова пойдет об этих дурацких деньгах лиги лакросса…
– Нет, не пойдет, – сурово отрезал Лен, будто шваркнул дверью.
По дороге они не разговаривали. Адам сидел сзади, Лен Гилман – на пассажирском сиденье, а машину вел другой полицейский, молодой парень, который не представился. Адам решил, что они едут в седарфилдский отдел полиции на Годвин-роуд, но, когда машина вырулила на хайвей, стало ясно: их путь лежит в Ньюарк. Дальше они свернули на соединяющее штаты 280-е шоссе и через некоторое время подкатили к окружному офису шерифа на улице Вест Маркет.
Машина остановилась. Лен Гилман вышел. Адам потянулся было к дверной ручке, но в полицейских автомобилях на задних сиденьях таковых нет. Он подождал, пока Лен откроет для него дверцу, и выбрался наружу. Машина уехала.
– С каких это пор ты работаешь на округ? – поинтересовался Адам.
– Они попросили помочь.
– Что происходит, Лен?
– Нужно задать несколько вопросов, Адам. Больше я тебе ничего не могу сказать.
Лен пропустил его в дверь и повел по коридору. Они вошли в комнату для допросов.
– Садись.
– Лен?
– Что?
– Раньше в таких ситуациях я был по другую сторону, так что сделай одолжение: не заставляй меня ждать слишком долго, ладно? А то я не расположусь к сотрудничеству.
– Верно подмечено, – сказал Лен, закрывая за собой дверь.
Он выслушал, но не услышал. Просидев в одиночестве целый час, Адам встал и стукнул кулаком в дверь. Открыл Лен Гилман. Адам развел руками и сказал:
– Да неужели?
– Мы с тобой не играем, – начал оправдываться Лен, – просто кое-кого ждем.
– Кого?
– Дай нам пятнадцать минут.
– Отлично, только дайте отлить.
– Не вопрос. Я провожу…
– Нет, Лен, я здесь нахожусь добровольно. Я пойду в уборную сам, как большой мальчик.
Адам покончил с делом, вернулся, сел на стул и занялся смартфоном. Проверил эсэмэски. Энди Гриббель подчистил его утреннее расписание. Адам взглянул на адрес Габриэлы Данбар: она жила в самом центре Феар Лауна.
Приведет ли она его к незнакомцу?
Наконец дверь допросной открылась. Первым вошел Лен Гилман, следом за ним – женщина лет пятидесяти с небольшим, как предположил Адам. На ней был брючный костюм характерного казенно-зеленого цвета. Воротник рубашки слишком длинный и острый. Волосы, что называется, вымыл и пошел – взлохмаченный маллет, напомнивший Адаму хоккеистов семидесятых годов.
* * *– Простите, что заставила вас ждать, – сказала женщина с легким акцентом уроженки, может быть, Среднего Запада, но всяко не Нью-Джерси.
У нее было скуластое лицо из тех, что вызывают в памяти пастушек и сельскую кадриль.
– Меня зовут Джоанна Гриффин.
Она протянула крупную руку. Адам пожал ее.
– Прошу садиться.
Они уселись напротив друг друга. Лен Гилман пристроился в дальнем углу, стараясь, как все, кому лучше выйти, не привлекать к себе внимания.
– Спасибо, что пришли, – сказала Джоанна Гриффин.
– Кто вы? – спросил Адам.
– Простите?
– Полагаю, у вас есть звание или…
– Я шеф полиции, – пояснила она. – Потом, немного подумав, добавила: – Бичвуда.
– Я не знаю, где это – Бичвуд.
– В Огайо, близ Кливленда.
Этого Адам не ожидал. Он сидел и ждал продолжения.
Джоанна Гриффин положила на стол портфель, щелкнула замками, запустила руку внутрь и, достав фотографию, спросила:
– Вам знакома эта женщина?
Она скользящим движением послала снимок через стол. Лицо без улыбки на каком-то гладком фоне – возможно, фото для водительского удостоверения. Адаму потребовалось не больше секунды, чтобы узнать блондинку. Он видел ее всего раз и с расстояния, вдобавок было темно, а она вела машину. Но Адам ее мгновенно узнал.
И все же он колебался:
– Мистер Прайс?
– Возможно, я знаю, кто она.
– Возможно?
– Да.
– И кто она, возможно?
Адам не мог определиться с ответом:
– Почему вы спрашиваете?
– Это просто вопрос.
– Ага, а я просто адвокат. Поэтому объясните, почему вы хотите это знать.
Джоанна улыбнулась:
– Значит, вот как вы хотите сыграть.
– Я ни во что не играю. Просто хочу знать…
– Почему мы спрашиваем? Мы до этого доберемся. – Джоанна указала на фотографию. – Так вы ее знаете, да или нет?
