Кэрол Дуглас - Танец паука
Но отвлечь Ирен было не так просто.
– Не слишком-то любезно с вашей стороны, мистер Холмс, играть с женщиной, которая ищет свою мать.
– Любезности – это не ко мне, не стоит их от меня ожидать.
– А я вообще ничего от вас не ожидаю, как мне кажется.
– Но вам только кажется, – улыбнулся он. – К примеру, сейчас вы ожидаете, что, воспользовавшись визитной карточкой как отмычкой, получите от меня информацию о том, как бедняга оказался на бильярдном столе Вандербильтов. Боюсь, этого я вам не могу сказать.
– Не хотите.
– Не могу, но не стал бы, даже если бы мог. Это конфиденциальное дело.
– Вы не думаете, что первопричиной могла стать Лола Монтес?
– Ха! Сцена потеряла не только актрису, но и сценариста. – Холмс рассмеялся коротким резким смехом. – У меня на Бейкер-стрит есть специальная картотека, биографии всех лиц, которые потенциально могут быть преступниками и вызывают даже мимолетный интерес. К сожалению, не могу заглянуть в нее отсюда, но Лола Монтес там есть, как и вы.
– Я? И эта запись… дает основания для судебного иска?
– Моя дорогая миссис Нортон, эта запись не содержит ничего предосудительного. Вы являетесь – вернее, являлись – одной из величайших звезд оперной сцены. Несмотря на… запятнанную репутацию многих актрис, я знаю совершенно точно, что ваше поведение, будь то в частной жизни или в профессиональной карьере, всегда было безукоризненно, просто вас слегка сбил с пути истинного один иностранный аристократ. В конце концов, я же сам расследовал то дело.
С другой стороны, Лола Монтес была кочевой натурой. Она агитировала против государства и церковных властей в Баварии и за либеральные реформы, из-за которых ее спонсор король Людвиг лишился трона. Она рано вышла замуж и потом часто это делала, а еще чаще не делала. Не расторгнув первый брак, она вступила во второй и стала двоемужницей. Третий ее супруг был жителем Калифорнии. На корабле, возвращавшемся из Австралии, она соблазнила и возможного кандидата на место четвертого мужа, но он упал – или прыгнул – за борт. Она оставила в мире такой след, мадам, какого не заметит разве что слепой. Но известна она скорее благодаря знаменитым мужчинам, которых на короткое время околдовывала, чем собственным достижениям. Она обладала силой, которой не умела пользоваться, и в итоге саму себя разрушила. Лола не представляет интереса для будущих поколений, разве что как смешной курьез, скандальное примечание к безрассудной эпохе.
Ирен внимательно слушала эту речь, начавшуюся с комплимента ей за счет женщины, которую она из принципа презирала. Но что-то случилось за те несколько дней, пока мы собирали по кусочкам историю бурной жизни Лолы, особенно после того, как мы прочли о ее трагической смерти в одиночестве и безвестности. Теперь я тоже это ощутила. Мы стали видеть в ней не карикатурный персонаж из газеты, а человека, молодую Элизу Гилберт, которая сбежала от неприятного мезальянса навстречу многим превратностям судьбы, но создала из единственного посильного для нее занятия и себя самой мировую сенсацию.
Ирен протянула руку, медленно стянула со стола карточку и убрала ее в ридикюль. Молчание затягивалось.
– Осмелюсь не согласиться, – наконец сказала примадонна хозяину номера, – по крайней мере с вашими выводами касательно моей возможной, пусть и не слишком благородной предшественницы. Женщина должна делать все, что в ее силах, чтобы выжить, и часто ее за это еще и поносят.
Я поднялась с места вслед за подругой. Мистер Холмс выглядел слегка расстроенным, словно бы сказанное возымело противоположный эффект, чем было задумано. В любом случае продолжать разговор не имело смысла. Мы не попрощались, и он даже не проводил нас до двери.
Мы молча прошли по коридору, и Ирен нажала перламутровую кнопку вызова лифта. Ждать пришлось довольно долго.
Она прикусила губу.
– Ты права, Нелл, – сказала она мне. – Репутацию слишком легко потерять.
– Но она же тебе самой не нравилась, Ирен.
– Это не важно. Важно, что люди рисуют картину, которую воображают в меру собственной испорченности, невзирая на факты. Лола Монтес, которая развесила цитаты из Библии вокруг кровати перед смертью, вовсе не та девушка, которая в четырнадцать сбежала с капитаном.
– Но ты ведь не веришь в религию.
– Верю я или нет, это тоже не имеет значения. Если отца Хокса настолько потрясли набожные речи Монтес, что он тридцать лет спустя уговаривал епископов причислить ее к лику блаженных, значит, она изменилась. Или же просто никогда не была такой, какой ее видел мир.
– Ну, вообще-то мистер Холмс сделал тебе комплимент этим сравнением. Признаю, он был грубоват и категоричен, но…
– Я не хочу подняться в общественном мнении лишь потому, что другая женщина пала. Если с Лолой Монтес все не так безнадежно, а я начинаю подозревать, что это именно так, то я выясню, что же происходило на самом деле!
– И что потом?
– Потом я буду знать. Мы обе будем знать!
– А если смерть отца Хокса стала частью какого-то тайного заговора, который может подвергнуть нас опасности?
Ирен взглянула на меня. Озорной взгляд лишь подчеркивал решимость, застывшую на ее лице.
– Тогда мы опередим мистера Холмса в раскрытии этого заговора, да?
Я подумала о священнике, распятом на бильярдном столе в доме на Пятой авеню, и решила, что в данном конкретном случае обогнать мистера Холмса не так уж здорово.
Глава двадцать шестая
Что осталось от Лолы Монтес
Лола сидела в прекрасном саду, ее ввалившиеся щеки, запавшие глаза и мертвенная бледность резко контрастировали с яркими цветами… На самом деле она выглядела просто дико, а вела себя как тихая сумасшедшая и явно утратила всякий интерес к окружающей действительности. Такой бесславный конец богатой на события истории!
Миссис Бьюкенен через два месяца после того, как Лолу хватил удар (август 1860)Увы, Ирен отозвалась на случившееся так, как она обычно реагировала, когда мистер Холмс оказывался несговорчив: взялась за собственное расследование с утроенной силой.
– Ты права, Нелл, – объявила она мне в экипаже по дороге в отель. – Он просто несносный тип. Его нанял для расследования самый богатый человек Америки. Мы назвали ему имя жертвы. Можно было ожидать, что подобный поступок оценят как минимум взрывом аплодисментов. Хотя бы из вежливости.
– Если только он сам не установил личность жертвы, – заметила я ради справедливости.
– Тьфу ты! Полагаю, он мог это сделать и не сказать нам, а мы пытались бы продать ему вчерашние газеты. Или он просто решил отбить у нас охоту вмешиваться в его дела. Но это не сработает!
– У меня лично он и впрямь отбил охоту.
– Ну-ка прекрати немедленно! Поиски стали такими интригующими, особенно теперь, когда к общей картине добавилось убийство! Зачем кому-то умерщвлять старого праведного клирика таким образом?
– Я полагаю, кто-то не хочет, чтобы Лола была канонизирована, и готов воспрепятствовать этому любой ценой. Я бы причислила и себя к этому благородному собранию.
– Люди больше не убивают из теологических соображений, по крайней мере в Америке.
– Разве сама Лола не говорила, что стала объектом религиозных гонений?
– Да, она выступала против иезуитов, или же они против нее. Она даже заявляла, что иезуиты последовали за ней в Америку, чтобы донимать ее.
– Боюсь, Ирен, что ее личные свидетельства были своекорыстны или, как это часто бывает у профессиональных актеров, сильно преувеличены.
– Я приму на заметку твое мнение касательно персональных актеров, – поддразнила меня подруга.
– Но ты же все равно себя не переделаешь. Должна сказать, что и мы в Англии без особого трепета относимся к иезуитам. Во время Реформации англичане казнили многих иезуитов, когда они проникли в наши графства и города и плели заговоры против короны и страны.
– Тогда, возможно, Лола не выдумывала, когда обвиняла иезуитов в заговоре с целью подорвать ее либеральное влияние на короля Людвига.
– Скорее всего, нет. Я выросла на историях о шпионах-иезуитах и тех вероломствах, что они учиняли на нашей земле десятки, а то и сотни лет. Они маскировались под миссионеров, но были очень образованны и хитры и всегда помышляли сбросить правительство. На самом деле меня смущает, что Лола, которую все считали падшей, была столь политически дальновидна. Если иезуиты строили козни в Баварии, как они это делали на протяжении поколений в Англии, то она являлась национальной героиней и верным другом короля, поскольку противостояла им.
– Признаюсь, религия и политика – два предмета, от которых мне хочется плакать, но я вижу, что многое упустила в своем образовании в этом аспекте. – Ирен выглянула из окна на сутолоку Бродвея. – И все же почему исконно европейские проблемы теперь переместились в Америку? Наша форма правления слишком светская и многогранная, чтобы дрогнуть из-за каких-то религиозных интриг. Строгое разделение власти и Церкви не подходит для осуществления коварных замыслов вероломных клириков. У нас никого не сбросишь с трона, как короля, будь то Англия или Бавария.
