Сандра Браун - Чужие интриги
– Какого дьявола… что случилось?! – ахнул он.
– Простите, что разбудил, но мне нужно было срочно встретиться с вами, сенатор.
– Что стряслось? Ты попал в аварию?
Дэвид выразительно глянул на экономку. Клит сделал ей знак, и она поспешно шмыгнула в свою комнату.
Сенатор провел Дэвида в кабинет, включил настольную лампу и сунул ему в руки бокал бренди. Дэвид уселся возле окна, зябко обхватив бокал дрожащими руками, потом, спохватившись, одним глотком опрокинул его содержимое в горло.
– Ну и ну, это что-то новенькое. – покачав головой, сенатор сунул ему носовой платок, чтобы вытереть сочившуюся из ранки кровь. – Вижу, парень, тебе совсем паршиво. Выкладывай, что стряслось.
Он сунул в рот сигару. Дэвид, сорвавшись со стула, заметался из угла в угол.
– Та девушка… – он задохнулся на полуслове.
– Я уже догадался, что дело в девушке. – Сенатор чиркнул спичкой – он не признавал зажигалок, когда речь шла о сигаре.
– Мы познакомились, когда я был тут прошлым летом.
– Местная, значит? И где ты ее встретил? Как ее зовут? Кто ее родители?
– Ее имя Бекки Стерджис, но вряд ли вы ее знаете. Обычная шалава. Я подцепил ее в закусочной на шоссе – она уже здорово набралась, когда я пришел. Мы переглянулись и пошли танцевать – флиртовали, обжимались, и все такое. Девчонка явно положила на меня глаз. На нас уже начали косо поглядывать, так что пришлось сматываться. И едва мы вышли за порог, как она вдруг набросилась на меня. Ну и… короче, мы трахались прямо там, у стены бара.
И что он мог сделать? Отругать своего подопечного, сказать, что неразборчивость до добра не доведет? Глупо, хмыкнул сенатор, тем более что в молодости он тоже отрывался по полной. Теперь, когда годы слегка остудили голову, он стал гораздо осторожнее. И все же хорошее внушение Дэвиду не повредит.
– Я знаю немало хороших политиков, не попавших в Белый дом лишь потому, что так и не научились держать ширинку застегнутой. Не стоит путать мозги и то, что у тебя между ног. Думать следует не тем местом, которое…
– Знаю, – резко перебил Дэвид. – Богом клянусь, я не думал, что от этого будет какой-то вред. Сами посудите – хорошенькая, сексуальная и беззаботная девчонка. Живет одна, работает официанткой в шоферской закусочной, ни семьи, ни родственников – кому она может проболтаться?
Сенатор саркастически хмыкнул.
– Если она такая безобидная, какого черта ты притащился ко мне среди ночи, с расцарапанной в кровь физиономией и вдобавок с таким видом, будто тебя вот-вот стошнит прямо на любимый ковер моей жены?
– Я… я ее убил.
Клит едва не подавился зажженной сигарой. Мысли закружились в голове, словно испуганные летучие мыши. Кое-как собрав их в кучу, сенатор подошел к бару, налил еще один бокал бренди – на этот раз себе – и тут же опрокинул его, в точности, как перед этим Дэвид. Рот его наполнился горечью – сенатор понимал, что все надежды, которые он связывал с этим юношей, за миг развеялись, как дым.
Дэвид Меррит во время предвыборной кампании Амбрюстера работал волонтером и настолько хорошо зарекомендовал себя, что ему сразу же предложили штатную должность. Когда они с Амбрюстером познакомились, Дэвид как раз демобилизовался из морской пехоты. Он был дисциплинирован и отличался неплохой интуицией. Хватался за любое задание, выполнял безупречно все, что бы ему ни поручали, и при этом не имел привычки постоянно бегать к начальству за указаниями.
Амбрюстер начал поручать Дэвиду все более ответственную работу. Став сенатором и перебравшись в Вашингтон, он взял Меррита в свою команду. И ни разу не пожалел об этом. Буквально за несколько лет Дэвид, научившись разбираться в политике, доказал, что может быть очень полезен новоиспеченному сенатору. Уже тогда, разглядев в юноше задатки будущего политика, Клит сулил Мерриту блестящее будущее.
Получив, наконец, те возможности, которых у него не было в юности, Дэвид взялся за изучение экономики. В свободное время он штудировал законы и процессуальное право. Послужной список его был безупречен. К тому же он был привлекателен, обладал хорошо подвешенным языком, и за ним не тянулся хвост из сплетен. По крайней мере, до сего дня.
Но сейчас у сенатора руки чесались отдубасить глупого мальчишку. Ему стоило неимоверных усилий взять себя в руки и не выдать бушевавшую в нем ярость.
– Надеюсь, у тебя имелась веская причина, – сурово сказал он.
– Богом клянусь, это вышло случайно!
– Нет, не перед богом клянись! – взревел Клит. – Клянись передо мной, идиот!
– Клянусь, сенатор. Это был несчастный случай.
Сенатор впился взглядом в перепуганное, несчастное лицо Дэвида, но тот, похоже, не лгал. Он был похож на нашкодившего мальчишку перед лицом разгневанного отца.
– Ладно, – с тяжелым вздохом проворчал Клит. – Выкладывай, что случилось.
– Тогда уж с самого начала. После того первого случая мы виделись с ней всякий раз, как я приезжал сюда.
Клит пожевал сигару.
– И на Рождество тоже?
– Да, сэр.
– На Пасху?
Дэвид пристыженно кивнул.
– Получается, все время, пока ты ухаживал за Ванессой? То есть ты просто морочил нам голову?! – зарычал Амбрюстер.
– Все совсем не так, клянусь! – Голос Дэвида дрогнул. – Вы ведь знаете, как я отношусь к Ванессе. Я люблю вашу дочь и хочу на ней жениться, но…
– Но у тебя так свербело в одном месте, что ты не постеснялся подцепить какую-то пьяную шалаву и трахнуть ее прямо на пороге бара! Это так ты понимаешь любовь?
Как ни странно, выпустив пар, сенатор слегка поутих. В голове немного прояснилось. Клит снова уселся за стол и какое-то время молчал, яростно попыхивая сигарой и пытаясь успокоиться. Дэвиду хватило ума сообразить, что нужно помолчать и дать ему время прийти в себя. Наконец сенатор поднял голову.
– Что было дальше? – прорычал он.
– В мой последний приезд она позвонила, пригласила к себе домой. Когда я пришел… – Замолчав, Дэвид устало провел рукой по лицу. – Знаете, до сих пор не верится. У нее… у нее не стало живота.
Какое-то время Клит только и мог, что молча таращиться на него.
– Передай мне бренди, – наконец рявкнул он. Дэвид поспешил выполнить приказ, хотя по лицу сенатора было ясно, что он с удовольствием разбил бы хрустальный графин о голову подопечного. Выхватив графин у него из рук, Амбрюстер жадно глотнул прямо из горлышка.
– Хочешь сказать, она была беременна?
– Она… да. Но пару недель назад родила. Мальчика.
– Ребенок твой?
– Проклятье… откуда мне знать?! – рявкнул Дэвид, впервые за вечер сорвавшись на крик. – Может, мой, а может, и нет. Она путалась с десятком других парней, так что все возможно. Сама она, естественно, уверяла, что отцом его был я.
– Был? – поразился сенатор. – Что значит – был?
– Она все время умоляла меня прийти посмотреть на ребенка, настаивала, что это мой сын. Я испугался – подумал, если не соглашусь, она сделает что-нибудь ужасное. Ну вот, сегодня вечером я пошел к ней, решил дать немного денег – подумал, что это самое меньшее, что я могу для нее сделать. Но… Господи, Клит, у нее вдруг словно крышу снесло! Швырнула деньги мне в лицо, кричала, чтобы я даже не пытался откупиться, что теперь я обязан жениться на ней и что на меньшее она не согласна.
Каждое слово было словно удар молотка, вбивающий очередной гвоздь в крышку гроба политической карьеры Дэвида Меррита. К горлу Клита подкатила тошнота – теперь уже он боялся, как бы содержимое желудка не оказалось на роскошном ковре его покойной жены.
– Конечно, я сразу же сказал, что о женитьбе не может быть и речи, – поспешно добавил Дэвид. – Сказал, что уже помолвлен с женщиной, которую люблю. – Он умолк, потом с робостью поднял на Клита глаза: – Я еще не просил Ванессу стать моей женой – хотел подождать, пока она закончит колледж, но ей известно, как сильно я ее люблю. Между нами вроде как существует негласная договоренность…
– Стоп! Ни слова не хочу об этом слышать! – грозно рыкнул Клит. – Что произошло, когда ты сказал своей шлюхе, чтобы выкинула из головы все мысли о свадьбе?
– Она совсем взбеленилась. – опустившись на стул, Дэвид закрыл лицо дрожащими руками. Потом, видимо, заметив, как они трясутся, зажал руки между коленями. – Она так и не удосужилась купить детскую кроватку, поэтому ребенок спал в ящике комода. Наверное, он проснулся – да и немудрено, ведь она вопила, как резаная. И его плач, похоже, стал последней каплей. Она вдруг заорала, что не собирается растить малыша одна, а потом… потом она схватила его за горло и принялась душить. Я попытался разжать ей руки, но не смог. Он уже был мертв.
– Господи помилуй! – ахнул Клит. – Она убила собственного ребенка?!
Дэвид уныло кивнул.
– Я глазам своим не поверил. Только что он кричал и вдруг умолк. Я нагнулся – а он мертвый.
– И ты не вызвал полицию? Почему?
– Как?! – заорал Дэвид. – Эта сучка накинулась на меня, как дикая кошка. Вот откуда эти царапины. Я и ахнуть не успел, как она располосовала мне физиономию. Естественно, я попытался отодрать ее от себя. Мы боролись – она отлетела в сторону, потеряла равновесие и ударилась об угол стола. Вероятно, раскроила себе череп. Господи, сколько было крови! И теперь… она мертва.
