Жорж Сименон - Записки Мегрэ. Первое дело Мегрэ. Петерс Латыш (сборник)
– Ваша жена только что приходила.
– Да?
– Как только вы ушли из дома, по пневматической почте[10] пришло письмо. Она побежала за вами, надеясь догнать. Я увидел ее и понял, что она ищет вас.
Мегрэ сел за столик, машинально заказал кружку пива, не подумав о том, что еще раннее утро. Затем вскрыл конверт. Там была записка от Максима Ле Брета.
«Прошу вас зайти утром в комиссариат. Искренне ваш».
Она наверняка была написана на бульваре Курсель, поскольку в комиссариате Ле Брет воспользовался бы специальным бланком. Он всегда отличался склонностью скрупулезно соблюдать формальности. У него имелось по крайней мере четыре вида визиток конкретного назначения: месье и мадам Ле Брет де Плуинек; Максим Ле Брет де Плуинек; Максим Ле Брет, офицер Почетного легиона; Максим Ле Брет, комиссар полиции.
Это послание, написанное его рукой, означало переход отношений комиссара с секретарем на новый, более приватный уровень. Скорее всего, он не сразу решил, что написать вначале. «Мой дорогой Мегрэ»? «Уважаемый господин»? Просто «господин»? В конечном итоге он счел возможным вообще обойтись без обращения.
– Скажите, Минар, у вас действительно есть свободное время?
– Сколько пожелаете!
– Наша барышня наверху. Я не знаю, когда освобожусь. Боюсь, если оставить ее без присмотра, она отправится на улицу Шапталь и наболтает там лишнего.
– Я понял.
– Если вы куда-нибудь с ней пойдете, оставьте мне записку, где вас искать. А если у вас вдруг появятся дела, отведите ее к моей жене.
Четверть часа спустя он вошел в здание комиссариата под восхищенно-завистливыми взглядами коллег. Так обычно смотрят на сотрудников, находящихся в отпуске или на спецзадании, поскольку они чудесным образом вырвались из размеренной повседневной рутины.
– Комиссар у себя?
– Давно уже.
В том, как он встретил Мегрэ, ощущалась та же перемена, что и в записке. Он даже протянул руку своему секретарю, чего обычно не делал.
– Не буду вас спрашивать о результатах расследования, так как полагаю, что вопросы задавать еще рановато. Я попросил вас приехать сюда… Мне очень хочется, чтобы вы поняли всю деликатность ситуации. Конечно, то, что мне становится известно на бульваре Курсель, никоим образом не должно касаться полиции. Но с другой стороны…
Он прохаживался взад-вперед по кабинету и курил сигарету с золотым мундштуком; лицо его было свежим и отдохнувшим.
– Я не хочу, чтобы ваше расследование застопорилось из-за нехватки информации. Вчера вечером мадемуазель Жандро звонила моей жене.
– Из отеля «Дю Лувр»?
– Вам об этом известно?
– Она уехала туда на фиакре во второй половине дня.
– В таком случае… Это все. Я знаю, как бывает сложно добыть сведения о некоторых людях.
Мегрэ вдруг почудилась в его голосе тревога, словно он спрашивал себя, что еще удалось узнать его секретарю.
– Она не планирует возвращаться на улицу Шапталь и, по всей вероятности, отправится в особняк своего деда, чтобы навести там порядок.
– На авеню дю Буа-де-Булонь.
– Да. Вижу, вы многое смогли выяснить.
Тогда Мегрэ набрался смелости и выпалил:
– Могу я узнать, знакомы ли вы с графом д’Ансевалем?
Ле Брет удивленно нахмурил брови, словно пытаясь понять вопрос. Некоторое время он раздумывал.
– А! Да. Бальтазары купили замок д’Ансеваль. Вы ведь об этом? Но я не вижу связи.
– Мадемуазель Жандро и граф д’Ансеваль часто виделись.
– Вы уверены? Любопытно.
– Так вы знакомы с графом?
– Лично – нет, и меня это устраивает. Но я о нем наслышан. Что меня удивляет… Или же они познакомились еще детьми, или она ничего не знает… Боб д’Ансеваль скатился на самое дно. Его не принимают ни в одном доме, он не выходит в свет, и думаю, что Бригада по охране нравственности не раз им интересовалась.
– Вы, случайно, не знаете его адреса?
– Говорят, он посещает несколько баров с дурной славой на авеню Ваграм и в квартале Терн. Возможно, в Бригаде по охране нравственности имеется больше информации.
– Вы мне позволите туда обратиться?
– При условии, что вы не будете упоминать Жандро-Бальтазаров.
Он явно был чем-то озабочен. Пару раз даже тихо произнес вслух:
– Любопытно!
И Мегрэ, совсем осмелев, спросил:
– Как вы считаете, у мадемуазель Жандро нет никаких отклонений?
На этот раз Ле Брет вздрогнул от неожиданности и бросил на своего секретаря строгий взгляд.
– Что, простите?
– Прошу прощения, если неудачно сформулировал вопрос. Теперь я уверен, что той злополучной ночью видел в комнате служанки именно Лиз Жандро. Это означает, что в ее спальне произошло достаточно серьезное событие, раз они прибегли к такому обману. И у меня нет никаких оснований сомневаться в показаниях музыканта, проходившего по улице и услышавшего выстрел.
– Продолжайте.
– Возможно, в особняке той ночью кроме мадемуазель Жандро и ее брата был кто-то еще.
– Что вы хотите этим сказать?
– Что, скорее всего, третьим лицом был граф д’Ансеваль. Если кто-то действительно стрелял, а в комнате находилось три человека, и одного из них ранили…
Мегрэ в глубине души гордился тем, что смог удивить своего шефа.
– Вы добыли еще какие-то сведения?
– Немного.
– Я полагал, что вам показали весь дом.
– Кроме комнат, расположенных над конюшнями и гаражом.
В эту секунду впервые за все время в воздухе запахло настоящей трагедией. Ле Брет отныне допускал возможность кровавого происшествия, убийства, преступления. И это произошло в его мире, у людей, к которым он ходил в гости, с которыми вращался в одном кругу, и во всем этом была замешана близкая подруга его жены.
Странно, но, увидев своего шефа взволнованным, Мегрэ тоже в полной мере ощутил всю степень драмы. Теперь это была не просто задачка для решения. Речь шла о человеческой жизни, возможно, даже не одной.
– Мадемуазель Жандро очень богата, – наконец со вздохом произнес комиссар. – Она, вероятно, единственная наследница одного из крупнейших состояний Парижа.
– Вероятно?
Шеф, конечно же, знал больше, но светскому человеку Ле Брету явно претила необходимость оказывать помощь комиссару полиции Ле Брету.
– Понимаете, Мегрэ, на карту поставлены очень большие деньги. С самого детства Лиз Жандро знает, что является центром этой маленькой вселенной. Она никогда не была обычной маленькой девочкой, в ней всегда жила наследница дела Бальтазаров. Более того, она ощущает себя духовной последовательницей Гектора Бальтазара.
И он с сожалением добавил:
– Несчастная девушка.
Затем, не скрывая любопытства, спросил:
– Вы уверены в том, что рассказали мне о графе д’Ансевале?
Этот вопрос не давал покоя светскому Ле Брету, и, несмотря ни на что, недоверие брало верх.
– Он часто приходил поздно вечером к мадемуазель Жандро, если не прямо к ней в спальню, то, по крайней мере, в ее будуар на третьем этаже.
– Ну, это совсем другое дело.
Неужели различия между будуаром и спальней было достаточно для того, чтобы он вздохнул с облегчением?
– Позвольте мне задать вам еще один вопрос, месье комиссар. Мадемуазель Жандро когда-нибудь упоминала о своем намерении выйти замуж? Интересуется ли она мужчинами? Как вы считаете, ее можно назвать фригидной женщиной?
Ле Брет не мог прийти в себя от изумления. Он в ступоре смотрел на своего маленького секретаря, который внезапно заговорил с ним в такой манере, да еще о людях, к которым никогда не приближался. В его взгляде ощущалось невольное восхищение и легкое беспокойство, словно он внезапно оказался перед колдуном.
– О ней ходит много слухов. Достоверно известно, что она отклонила самые блестящие партии.
– А о ее любовных похождениях не судачат?
Комиссар определенно солгал, когда ответил:
– Не знаю.
Затем более сухо добавил:
– Уверяю вас, что я не позволяю себе задавать подобные вопросы о приятельницах моей жены. Видите ли, мой юный друг…
Он чуть было не заговорил высокомерным тоном, как, наверное, сделал бы это на бульваре Курсель, но вовремя спохватился.
– …наша профессия требует крайней осторожности и такта. Я даже подумываю…
Мегрэ почувствовал, как по спине пробежал холодок. Теперь у него наверняка отберут это дело и потребуют, чтобы он вновь сел за свой черный стол и целыми днями копировал протоколы в журналы и составлял справки об отсутствии доходов.
На несколько секунд слова комиссара повисли в воздухе. К счастью, государственный чиновник Ле Брет одержал верх над светским человеком.
– Поверьте, в этом деле нужно быть очень, очень осторожным. При необходимости, если вас будет что-то смущать, сразу звоните мне домой. Кажется, я это уже говорил. У вас есть мой номер?
