Ю Несбё - Охотники за головами
На вопросы СМИ его неизменным ответом было:
– Стоит ли поручать дискуссии о королевской семье, приемных детях в гомосексуальных семьях и злоупотреблениях страховых компаний каким-то несерьезным деятелям, когда мы можем все это обсудить в «Вечерней редакции»?
«Вечерняя редакция» имела несомненный успех, а Одд Г. Дюбвад был звездой. То есть до такой степени звездой, что после громкого скандала и не менее громкого бракоразводного процесса позволил себе жениться на одной из юных звезд женского пола с того же самого канала.
– На сегодня у нас две темы, – произнес он голосом, уже чуть вибрирующим от сдерживаемого предвкушения, проникновенно глядя с экрана. – В первой части программы мы подведем итоги одной из самых кровавых драм за всю историю Норвегии. После месяца напряженной работы полиция утверждает, что сумела наконец свести воедино все нити так называемого «Дела Греве». Оно включает в себя восемь умышленных убийств. Мужчина был задушен у себя на ферме в окрестностях Элверума. Четверо полицейских насмерть задавлены угнанным трейлером. Женщина оказалась застрелена у себя дома в Осло. Пока наконец главные действующие лица не застрелили друг друга в тонсенхагенском доме. Последний эпизод оказался, как известно, зафиксирован на видео благодаря тому, что в доме имелась система автоматического наблюдения, и эти кадры за последние недели успели обойти весь Интернет.
Тут Г. Дюбвад подбавил пафоса:
– Но мало того: в центре этой странной истории оказалось всемирно знаменитое полотно Питера Пауля Рубенса. Картина «Охота на калидонского вепря» исчезла после Первой мировой войны и считалась безвозвратно утраченной. Пока наконец четыре недели тому назад не обнаружилась… – Г. Дюбвад даже запнулся от восторга, – в норвежском деревенском туалете!
Здесь Одд Г. Дюбвад был вынужден сделать промежуточную посадку, прежде чем снова взмыть в воздух.
– У нас в студии сегодня гость, который поможет нам подвести некоторые итоги этого нашумевшего дела. Бреде Сперре…
Г. Дюбвад сделал крохотную паузу, это сигнал режиссеру в аппаратной переключиться на вторую камеру. Оператор выбирает план в три четверти, и камера наезжает на единственного гостя в студии, высокого интересного блондина. Дорогой костюм публичного чиновника, рубашка с расстегнутым воротом, перламутровые пуговицы – все, вероятно, придумано стилистом из «ELLE», с которым Сперре трахается в полной – или почти в полной – тайне от всех. Теперь уж ни одна телезрительница не переключится на другой канал!
– Вы как сотрудник Крипоса вели расследование этой серии убийств. У вас за плечами почти пятнадцатилетний опыт полицейской работы. Случалось ли в вашей практике что-либо подобное?
– Все случаи разные, – сказал Бреде Сперре с небрежной самоуверенностью.
Не нужно быть провидцем, чтобы догадаться: память его мобильника сейчас окажется забита эсэмэсками. Женщина, проведавшая, что он холост, хотела бы попить кофе с интересным человеком. Мать-одиночка, живущая в окрестностях Осло, имеет машину и кучу времени на той неделе. Молодой парень, которому нравятся взрослые решительные мужчины. А кто-то сразу взял быка за рога и прислал свою фотку. Самую удачную: очаровательная улыбка, только-только от парикмахера, нарядное платье с соответствующим вырезом. Можно и без лица. Или без платья.
– Но разумеется, восемь уби-ых – такое бывает не каждый день, – сообщил Сперре. И добавил, поняв, что сказанное прозвучало почти пренебрежительно: – Ни здесь, ни в стране, с ко-орой у нас приня-о себя сравнивать.
– Господин Бреде Сперре, – сказал Г. Дюбвад, никогда не забывавший несколько раз произнести имя гостя в начале передачи, чтобы оно зафиксировалось в памяти у зрителей. – Эта история вызвала международный резонанс. Однако подобный интерес к ней вызван ведь не гибелью восьми человек, а прежде всего тем, что ключевую роль во всем этом сыграла всемирно известная картина?
– Пожалуй, да, во всяком случае, эта картина достаточно известна искусствоведам.
– А теперь ее можно с полным правом называть всемирно знаменитой! – перебил Одд Г. Дюбвад и попытался поймать взгляд Сперре, возможно, для того чтобы напомнить: они говорят для программы, они – команда и должны работать в паре, чтобы рассказать публике сенсационную историю. А ведь занижение известности картины автоматически снижает сенсационность! – Как бы то ни было, картина Рубенса оказалась центральным моментом, когда Крипос в отсутствие выживших жертв и каких бы то ни было свидетелей, сумел собрать и сложить эту головоломку. Разве не так, господин Сперре?
– Все именно так.
– Окончательные результаты вашего расследования будут опубликованы завтра, но не могли бы вы уже теперь немножко рассказать нашим телезрителям про дело Греве, как все происходило, от начала и до конца?
Бреде Сперре кивнул. Но вместо того чтобы заговорить, поднял стакан с водой и отпил глоточек. Г. Дюбвад широко улыбнулся в правый край экрана. Возможно, они оба заранее обговорили этот маленький фокус, эту паузу, которая заставит зрителей подвинуться на самый край дивана и напрячь глаза и уши. Или Сперре сам перехватил режиссуру?
Полицейский чиновник отставил стакан и сделал вдох:
– Прежде чем начать работу в Крипосе, я, как вы знаете, работал в Отделе ограблений, где, в частнос-и, расследовал многочисленные похищения художественных ценностей, случившиеся в Осло в течение последних двух лет. Одинаковый почерк указывал на то, что за этим стоит некая преступная группа. Уже тогда в наше поле зрения попало охранное предприятие «Триполис», так как большинство домов, где произошли кражи, было оборудовано именно их системами защиты. И теперь мы знаем, что один из тех, кто стоял за кражами, работал как раз в «Триполисе». Уве Хикерюд имел доступ к ключам от жилищ и, кроме того, мог отключать сигнализацию. Очевидно, этот же Хикерюд нашел способ убирать сообщения об этих отключениях из журналов компьютеров. Мы полагаем, что сам Хикерюд и осущест-ил большую часть похищений. Но он нуждался в человеке, разбирающемся в искусстве, который мог бы, общаясь с другими знатоками в Осло, получить информацию, где хранится та или иная картина.
– И тут появляется Клас Греве?
– Да. У него самого имелась приличная коллекция живописи в квартире на Оскарс-гате, он терся среди искусствоведов и галеристов, особенно в тусовке вокруг «Галереи Э», где многие его видели. Там он общался с людьми, которые сами владели ценными картинами или могли рассказать, у кого такие есть. Эту инфор-ацию Греве в свою очередь передавал Хикерюду.
– А что делал Хикерюд с картинами после похищения?
– Анонимный источник навел нас на след скупщика в Гётеборге, давнего знакомца полиции, который уже сознался, что имел контакты с Хикерюдом. На допросе этот скупщик сообщил нашим шведским коллегам, что в последний раз, когда он был на связи с Хикерюдом, тот позвонил и предупредил, что выехал и везет Рубенса. Скупщик говорит, он не мог поверить, что это правда. Но ни картина, ни Хикерюд до Гётеборга тогда не доехали…
– Не добрались, – пророкотал Г. Дюбвад с трагической бронзой в голосе. – Но что же произошло?
Сперре криво усмехнулся, прежде чем продолжить, словно мелодраматическая манера ведущего казалась ему немного смешной.
– Похоже, Хикерюд с Греве решили кинуть скупщика. Представляете, ведь скупщик забирает пятьдесят процентов вырученной суммы, а в этот раз речь шла совсем о других деньгах, чем в случаях с обычными картинами. Как руководитель нидерландского предприятия по производству смешанных технологий, которое торгует с Россией и некоторыми другими странами бывшего Восточного блока, Греве имел множество кон-актов, причем далеко не только в легальной сфере. У Греве и Хикерюда появился шанс прожить оставшуюся жизнь в полной экономической независимости.
– Но ведь Греве производил впечатление состоятельного человека?
– Предприятие, совладельцем которого он был, оказалось в тяжелом финансовом положении, и он к тому же лишился там должности руководителя. А образ жизни, который он вел, требовал затрат. Нам известно, например, что он искал работу на одном норвежском предприятии, входящем в концерн «Хортен».
– Итак, Хикерюд не поехал на встречу со скупщиком, несмотря на договоренность, потому что они с Греве решили продать картину сами. И что же было дальше?
– Пока они не нашли покупателя, картину надо было спрятать в надежном месте. И они поехали в домик в лесу, который Хикерюд много лет снимал у Синдре О.
– В окрестностях Элверума?
– Да. Соседи говорят, домик использовался редко, но туда время от времени приезжали двое мужчин. К ним, правда, никто не заглядывал, и вообще было такое впечатление, что оба стараются не особо попадаться соседям на глаза.
– И по-вашему, это были Греве с Хикерюдом?
