Загадка Безумного Шляпника - Карр Джон Диксон
Джентльмен в углу тихо крякнул, уныло покачал головой и поспешил вон из бара.
Глава 2
РУКОПИСИ И УБИЙСТВО
Хэдли постучал по столу.
– Пожалуйста, двойное виски, – сказал он официанту. – А вы все-таки присядьте и постарайтесь успокоиться. А то люди уже думают, что здесь настоящий сумасшедший дом… И позвольте мне представить вас своим друзьям…
Сэр Уильям нечленораздельно поздоровался и нервно кивнул каждому. Усевшись, он вновь начал громко возмущаться:
– Это выводит меня из себя. Я просто с ума сойду! Мои визиты! Я совершаю их регулярно – каждый месяц, никогда не пропускаю. Единственное, почему я сюда пришел, – мне позарез необходимо было с вами увидеться, даже если бы я был без обуви! Ха! У меня в доме больше нет ни одного головного убора. Подумать только! Старые дочь уговорила меня отдать камердинеру, да я не надел бы их даже в хлев. И только на прошлой неделе я купил себе две новые шляпы – цилиндр и фетровую. И пожалуйста: в субботу вечером этот маньяк сдернул с меня цилиндр, а сегодня днем – фетровую! Черт побери! Я их даже не поносил! Говорю вам… – Он вскинул недовольный взгляд на официанта: – Что такое?! А, виски… Один глоток, достаточно. Моя дочь говорит: «Почему бы тебе не поймать его?» Чтобы я гонялся за своими шляпами?! Еще не хватало! Но Шейла такая бестолковая. Впрочем, она никогда умом не блистала.
Брызжа слюной, он откинулся на спинку кресла и взял стакан с виски, а Рэмпоул внимательно смотрел на него. О вздорном характере этого человека ходили самые невероятные слухи. Шовинистические газеты частенько писали о его карьере: как в восемнадцать лет он начал работать в магазине тканей, а в сорок два организовал парламентскую партию, был страстным приверженцем курса на вооружение при одном из правительств и постепенно терял свои позиции, так как продолжал требовать усиления военного флота в послевоенный, мирный период. Он был королем шовинистов. Его речи были полны преувеличенного восхваления Дрейка и старой доброй Англии. И он до сих пор писал письма, где всячески поносил нынешнего премьер-министра. Но самая бурная активность сэра Уильяма пришлась на предвоенный период, а полностью он отошел от общественно-политической жизни в возрасте сорока пяти лет. Сейчас перед Рэмпоулом сидел человек, едва переваливший за семь десятков лет, энергичный, худощавый, с торчащей из воротника длинной шеей и с невероятно злобными и проницательными глазками. Он беспокойно постукивал по столу длинными тонкими пальцами. Его худое, костлявое лицо с высоким узким лбом и с тонкими подвижными губами – это был рот оратора – энергично выражало негодование пополам с нетерпением.
Внезапно сэр Уильям поставил стакан и, прищурившись, уставился на доктора Фелла.
– Простите, – заговорил он порывисто, но очень четко выговаривая все буквы, – но я не сразу расслышал ваше имя. Вы доктор Фелл, не так ли? Доктор Гидеон Фелл? А, я так и думал. Давно хотел с вами встретиться. У меня есть ваши сочинения о сверхъестественном в английской литературе. Но эта проклятая история с шляпами…
Хэдли сухо заметил:
– Думаю, на данный момент мы уже довольно наслышались о шляпах. Вы понимаете, что на основании рассказанного вами Скотленд-Ярд не может предпринять официальное расследование. Поэтому я и пригласил доктора Фелла. Он неоднократно нам помогал. Но сейчас не время подробно останавливаться на его методах. Лично я не из тех глупцов, которые не доверяют сыщикам-любителям. А это дело как раз в его духе. Так или иначе… – Казалось, старшего инспектора встревожила мелькнувшая у него мысль. Он глубоко вздохнул, а его серые глаза стали почти черными. Затем продолжал ровным голосом: – Джентльмены, я также не из тех глупцов, которые считают себя исключительно практичными. Минуту назад я сказал, что мы достаточно много слышали о шляпах. И я действительно так думал до того, как увидел сэра Уильяма. Но вторая кража его головного убора… Вам не кажется, что она каким-то образом (не скажу, что понимаю, каким именно) может иметь отношение к краже рукописи?
Сэр Уильям хотел было громко запротестовать, но только еще более сощурил глаза, отчего они едва не скрылись в глубоких морщинах, и промолчал.
– Я, конечно, думал, – пророкотал доктор Фелл, подзывая официанта и указывая на свой пустой стакан, – что пресловутая кража шляп нечто большее, чем просто чьи-то глупые выходки. Можно допустить, что какой-то вертопрах увлекается коллекционированием украденных головных уборов: полицейского шлема, адвокатского парика и вообще любых живописных головных уборов, с тем чтобы затем с гордостью продемонстрировать их своим друзьям. Подобные склонности я заметил у американских студентов, когда читал лекции в США. Там они предпочитают собирать различные вывески и плакаты, которыми украшают стены своих комнат… Не так ли, мой друг?
– Да, – улыбаясь, кивнул Рэмпоул. – Иногда это доходит до невероятного. Я знал одного парня, который побился об заклад, что средь бела дня утащит с угла Бродвея и Сорок второй улицы указательный уличный знак. И сделал это! Он надел комбинезон, повесил на одну руку ведерко с краской, а в другой нес короткую лестницу. Потом прислонил лестницу к столбу, залез на нее, открутил гайки, которыми знак кренился к столбу, и спокойно ушел с ней. В это время мимо проходили тысячи людей, но на него даже никто не взглянул.
– Так что собирать шляпы для домашней коллекции – это еще понятно, – продолжил размышления вслух доктор. – Но здесь другое дело. Этот парень – не одержимый коллекционер. Он крадет головные уборы и выставляет их где угодно для всеобщего обозрения, как какой-то символ или знак! Существует единственное объяснение…
Тонкие губы сэра Уильяма сложились в холодную усмешку, когда он перевел взгляд с Рэмпоула на увлеченное лицо доктора. Но в его глазах мелькнула хитрая расчетливость.
– Для детективов вы оба довольно странные люди, – встрял он в разговор. – Неужели вы всерьез считаете, что вор начал красть головные уборы по всему Лондону, чтобы иметь возможность украсть мою рукопись? Вы думаете, что я имею обыкновение носить ценные рукописи в своей шляпе?! Но даже если допустить подобную нелепость, позволю себе указать на тот факт, что рукопись была похищена за несколько дней до кражи моей первой шляпы.
Доктор Фелл задумчиво взъерошил свою черную гриву.
– Бесконечное повторение слова «шляпа», – проговорил он, – производит смущающий эффект. Я даже боюсь сказать «шляпа», когда имею в виду что-либо совершенно иное… Может, вы сначала расскажете нам о рукописи – что это за вещь, как она к вам попала и когда была похищена? Это, случайно, не одна из неоконченных рукописей Колриджа «Кублай-хан»?
Сэр Уильям покачал головой. Допив виски, он откинулся на спинку кресла и несколько мгновений изучал доктора Фелла острым взглядом из-под нависших век. Затем глаза его сверкнули холодной гордостью.
– Я расскажу вам, что это была за редкость, – почти прошептал он, – потому что за вас поручился Хэдли, Во всем мире лишь один коллекционер… нет, пожалуй, два знают, что рукопись обнаружил именно я. Мне пришлось показать ее одному из них, чтобы удостовериться в подлинности. Про другого я скажу позднее. Но это я ее нашел!
Выражение его глаз на худом лице стало жестким. Рэмпоул, который никогда не понимал этой страсти к обладанию подлинной рукописью или первым изданием какого-нибудь писателя, с любопытством наблюдал за ним.
– Это я ее нашел, – с упоением повторил сэр Уильям. – Это рукопись совершенно неизвестного рассказа Эдгара Аллана По. За исключением самого По и меня с упомянутым мной коллекционером, ее никто не видел и даже не слышал о ней… Считаете, что в это трудно поверить, не так ли? – Он обвел слушателей холодным взглядом, в котором читалось удовлетворение, и беззвучно усмехнулся. – Так слушайте. С сочинениями По это случалось и раньше. Вы, наверное, слышали, что очень редкое первое издание «Убийства на улице Морг» было найдено в мусорном баке? Ну а моя находка еще лучше, гораздо более ценная. И я обнаружил ее… по чистой случайности. Но рукопись подлинная. Так сказал Робертсон. Ха! Слушайте же!
