Джорджетт Хейер - Осторожно, яд!
Вот и сейчас миссис Лэптон сохраняла невозмутимость, несмотря на сильные переживания, во власти которых находилась. Она стояла, опершись рукой на складной столик, что находился в холле, и в сильных решительных выражениях высказывала свое мнение относительно происходящего. Задержавшийся на верхней площадке доктор Филдинг слышал, как Гертруда безжалостно пресекла поток неуемного красноречия младшей сестры Харриет, приказав бедняжке держать себя в руках. А потом буквально уничтожила на месте миссис Мэтьюс, которая необдуманно повторила историю о дурном предчувствии.
– Терпеть не могу глупую болтовню подобного толка и должна заметить, что она абсолютно неуместна в устах человека, который вообще не является родственником моему бедному брату. Хочется верить, Зои, что ты откажешься от попыток сделать из себя центральную фигуру в этой трагедии. Хотя, зная тебя столько лет, не могу не отметить присущий тебе талант привлекать всеобщее внимание к своей драгоценной персоне.
Прямолинейность этих слов и, кстати сказать, их справедливость нисколько не смутили миссис Мэтьюс. Доктор Филдинг, спускаясь по лестнице, не мог не отдать должное самообладанию этой дамы. Без малейшего ущерба для своей добродетели она изрекла:
– Ах, дорогая Гертруда, боюсь, сильные духом женщины вроде тебя не способны понять тонкие чувствительные натуры.
– Я прекрасно тебя понимаю и смею утверждать, что так было всегда, – парировала миссис Лэптон не допускающим возражений тоном. Заметив доктора, она тут же переключила внимание и повернулась к нему, намереваясь оказать достойную встречу. – Полагаю, вы – доктор Филдинг. Брат о вас упоминал.
По выражению лица и голосу можно было сразу сообразить, что полученные сведения носили весьма нелестный характер.
– Некоторое время мистер Мэтьюс числился моим пациентом, так что вполне вероятно, вы обо мне слышали, – холодно согласился доктор Филдинг.
Миссис Лэптон смерила его оценивающим взглядом.
– И что же, по вашему мнению, стало причиной смерти моего несчастного брата?
– По моему мнению, – с долей сарказма в голосе сообщил Филдинг, – ваш брат скончался в результате синкопе.
– Это еще что такое? – изумилась Стелла. Услышав голос доктора, она сразу вышла из столовой.
– Буду очень признательна, если вы изволите выразить свою мысль более конкретно, – не обращая внимания на племянницу, потребовала миссис Лэптон.
– Разумеется, – кивнул Филдинг. – Ваш брат, о чем вам безусловно известно, страдал высоким давлением в сочетании с недостаточностью сердечного клапана…
– Я осведомлена, что вы лечили брата от болезни сердца, – перебила миссис Лэптон. – Однако хочу заметить, что если у него и в самом деле было слабое сердце, никто из членов нашей семьи подобным недугом не страдал. Я никогда не верила в болезнь Грегори, так как наш род отличается отменным здоровьем, и ни о каких проблемах с сердцем в семье не может быть и речи.
– Возможно, вы правы, – согласился Филдинг. – Но факт остается фактом. У вашего брата было, как вы сами сказали, слабое сердце. Я неоднократно предупреждал его и предостерегал от перевозбуждения и неразумного режима питания, но так как он упорно пренебрегал моими советами, не сомневаюсь, что причиной смерти является синкопе, вероятнее всего, в результате приступа острого расстройства пищеварения.
– Утка! – воскликнула мисс Мэтьюс. – Я так и знала!
– Верно, дорогая, – с готовностью утешила миссис Мэтьюс. – Я еще тогда подумала, как необдуманно с твоей стороны заказывать на ужин утку. Но я давно взяла за правило не вмешиваться в твои дела. Ах, если бы знать, к чему приведет такая неосмотрительность!
– Что ваш брат ел на ужин вчера вечером? – поинтересовался доктор.
– Жареную утку, – с горестным видом сообщила мисс Мэтьюс. – Утка всегда ему не шла, а в кухне ждали две чудесные котлетки из мяса ягненка, к которым Грегори даже не притронулся. Как только подумаю о них, сердце разрывается.
– Боюсь, вчерашний ужин явно не подходил человеку, имеющему проблемы с пищеварением, – снова вмешалась миссис Мэтьюс, желая привлечь внимание доктора. – Кроме того, была еще закуска из омара…
– Но дядя ее не ел! – возразила Стелла. – Попробовал ложечку и сказал, что нормальные люди такое в пищу не употребляют.
– Пожалуйста, не перебивай меня, дорогое дитя! – попросила миссис Мэтьюс. – А еще подавали камбалу под острым соусом и острую закуску из сыра, которая, по моему мнению, весьма трудно переваривается.
– Да, Харриет, ты постаралась на славу. Более неудачное меню трудно придумать, – с суровым видом заметила миссис Лэптон. – Однако еще предстоит выяснить, имелись ли у Грегори проблемы с пищеварением. А у меня создается впечатление, что здесь скрывается нечто более серьезное, чем кажется на первый взгляд. И в связи с этим я должна немедленно осмотреть труп брата.
– Гертруда, умоляю! – Миссис Мэтьюс, поморщившись, закрыла глаза. – Не произноси это ужасное слово!
– Терпеть не могу подобные проявления сентиментальности, – заявила миссис Лэптон. – И предпочитаю называть вещи своими именами. Впрочем, буду весьма признательна, если вы найдете подтверждение, что мой бедный брат на данный момент трупом не является. Генри, я иду в спальню Грегори и полагаю, тебе следует меня сопроводить.
– Конечно, дорогая. О чем речь! – с готовностью откликнулся Генри Лэптон, до сих пор старавшийся держаться в тени. Бросив осуждающий взгляд в сторону доктора Филдинга, он последовал наверх за женой.
Пока супруги не удалились на почтительное расстояние, никто из присутствующих не проронил ни слова. Доктор Филдинг с печальной улыбкой смотрел на Стеллу, а миссис Мэтьюс с отсутствующим выражением на лице наблюдала за происходящим из массивного кресла. Харриет беззвучно шевелила губами, разговаривая сама с собой, и вдруг с возмущением воскликнула:
– Никогда ей не прощу! До конца дней не забуду! Много лет я заказывала меню для Грегори, и ни одно из блюд не привело к его смерти! Так что же случилось на сей раз? Может кто-нибудь объяснить?
– Ах, Харриет! – Миссис Мэтьюс с горестным видом покачала головой.
– Не смей меня упрекать! – огрызнулась мисс Мэтьюс. – Если кто и виновен в смерти Грегори, так это ты! Вечно донимала его неурядицами с Гаем, да и со Стеллой тоже! Теперь-то я понимаю!
– Ох, Дерик, – прошептала Стелла. – Наше семейство наводит на людей ужас!
На мгновение их пальцы соприкоснулись.
– Прекратите нести чушь! – неожиданно взорвался Гай, стоявший в дверях столовой. – Ведь причина смерти абсолютна ясна. Никто и не думал убивать дядю!
– Если кто-нибудь еще раз произнесет слово «утка», я закричу, – предупредила Стелла.
Наверху хлопнула дверь, предупреждая о скором возвращении миссис Лэптон. Поджав губы, она молча спустилась по лестнице в холл, а потом с шумным вздохом прочувствованно произнесла:
– Ужас! Я до глубины души потрясена жутким зрелищем. Бедный мой брат!
– Да, просто кошмар, – поддержал супругу Генри Лэптон, который выглядел еще более удрученным, чем обычно. – Жуткая картина!
– Ну, хватит, Генри. Словами делу не поможешь, – оборвала его миссис Лэптон, устремляя испытывающий взгляд на доктора Филдинга. – Если я правильно поняла, вы намерены подписать свидетельство о смерти, так?
Доктор нахмурился и с беспокойством посмотрел на Гертруду:
– Будучи представителем медицинской профессии…
– Пустышка от медицины! – пригвоздила его миссис Лэптон. – Я настаиваю на привлечении еще одного специалиста!
В комнате воцарилась гробовая тишина, которую через некоторое время нарушила миссис Мэтьюс. Ее голос слегка дрожал, хотя и не утратил обычной сладости:
– Дорогая Гертруда, ты расстроена, и это естественно. Уверена, ты не ставила себе целью задеть чьи-либо чувства.
– Меня меньше всего интересуют ваши чувства, – изрекла миссис Лэптон. – Повторяю: я настаиваю на привлечении другого специалиста.
Доктор Филдинг встретился с ней взглядом:
– В таком случае, вероятно, вы желаете, чтобы я сообщил о смерти вашего брата коронеру?
– Да, – подтвердила Гертруда. – Именно этого я и хочу, доктор Филдинг!
Глава вторая
С минуту все молчали, глядя в растерянности на миссис Лэптон. Смысл произнесенных Гертрудой слов был предельно ясен, однако требовалось время, чтобы уразуметь вытекающие последствия. Похоже, отчетливо понимал это только доктор Филдинг. Нахмурив брови, он сосредоточенно изучал полированную столешницу.
Харриет первой нарушила затянувшееся молчание, разразившись гневной речью:
– Уж лучше сразу скажи прямо, что я отравила Грегори! Удивительно, как это ты молчала до сих пор! А что до домашних дел, так можешь считать себя хорошей хозяйкой, гораздо лучше меня. Пожалуйста, сколько угодно! А только душа болит, глядя на пустые траты, которые ты допускаешь! И если думаешь, что я нарочно накормила Грегори уткой и хотела его погубить, так на кухне остались котлеты, которые доказывают, что такой цели я не преследовала!
