День поминовения - Кристи Агата

– Применительно к вам, Мэри, дипломатия была бы пустой тратой времени. Вы ведь видите все насквозь – я давно это знаю.

– Ближе к делу, ближе к делу, голубчик.

Рейс улыбнулся:

– Скажите, горничную, которая открыла мне дверь, зовут Бетти Арчдейл?

– Ах вот оно что! Слушайте, не станете же вы убеждать меня, что эта девушка, типичное дитя лондонских трущоб, на самом деле знаменитая европейская шпионка? Я все равно не поверю.

– Нет, нет, боже сохрани!

– И не рассказывайте мне, что она агент нашей контрразведки. Тоже не поверю.

– И правильно сделаете. Эта девушка простая горничная, больше ничего.

– С каких же это пор вы интересуетесь простыми горничными? Впрочем, Бетти не так уж и проста – это продувная бестия.

– Видите ли, – сказал полковник Рейс, – я надеюсь получить от нее кое-какие сведения.

– Не исключено, если вы сумеете найти к ней подход. У этой девушки поразительно развита способность оказываться на минимальном расстоянии от замочной скважины, когда за закрытой дверью происходит что-то интересное. Великолепно разработанная техника. Итак, что требуется от М.?

– М. любезно предлагает мне выпить с дороги, затем звонит, вызывает Бетти и отдает ей соответствующее распоряжение.

– А когда Бетти вернется?

– К этому времени М. успеет тактично удалиться.

– И сама станет подслушивать под дверью?

– Как ей будет угодно.

– Не грозит ли мне впоследствии опасность лопнуть от перенасыщенности секретной информацией относительно последнего общеевропейского кризиса?

– Боюсь, что нет. Политика не имеет к моему делу ни малейшего отношения.

– Какая досада! Ну так и быть, я согласна участвовать в вашей игре.

С этими словами миссис Рис-Тальбот, живая темная шатенка сорока девяти лет, позвонила и велела своей хорошенькой горничной принести полковнику Рейсу виски с содовой.

Когда Бетти Арчдейл вернулась с подносом, миссис Рис-Тальбот уже стояла на пороге двери, ведущей из гостиной в другую половину дома.

– Полковник Рейс хочет кое-что спросить у вас, – сказала она и вышла.

Бетти подняла свои отнюдь не робкие глаза на высокого, седого, по-военному подтянутого человека, и в глубине их промелькнула тревога. Он взял с подноса бокал и улыбнулся.

– Видели сегодняшние газеты? – спросил он.

Бетти насторожилась.

– Да, сэр.

– И прочли сообщение о том, что мистер Джордж Бартон внезапно скончался вчера вечером в ресторане «Люксембург»?

– Да, сэр. – Бетти оживилась, глаза ее заблестели – типичная реакция обывателя на происшествия и несчастные случаи, которые вносят разнообразие в жизнь. – Вот ужас-то!

– Вы служили у него в доме, если не ошибаюсь?

– Да, сэр. Я уволилась прошлой зимой, после смерти миссис Бартон.

– Миссис Бартон ведь тоже умерла в этом ресторане?

Бетти кивнула:

– Угу. Смех да и только, правда, сэр?

Рейс не усматривал в этом совпадении ничего особенно комического, но он понял, что Бетти выразилась фигурально.

– Я вижу, – произнес он со значением, – что у вас есть голова на плечах. Вы отлично понимаете, что к чему.

Бетти прижала руки к груди и – будь что будет – решилась высказаться начистоту:

– Значит, его тоже кокнули? В газетах как-то неопределенно пишут.

– Почему «тоже»? Причиной смерти миссис Бартон было самоубийство. Так говорилось в официальном заключении.

Она метнула на него быстрый взгляд. Старый-престарый, но симпатичный. И голос такой спокойный. Настоящий джентльмен. В прежние времена не поскупился бы на золотой соверен [68]. Смешно, ей-богу, – сроду не видала соверена! Интересно все-таки, чего он от нее добивается?

– Да, сэр, я знаю.

– Но, может быть, вы не согласны с заключением следствия? Может быть, вы не верите, что миссис Бартон покончила с собой?

– Как вам сказать, сэр? По правде говоря, я тогда не поверила. Да и сейчас не верю.

– Любопытно! Очень любопытно. А почему же вы не верите?

Бетти колебалась. Ее пальцы нервно теребили край передника.

– Прошу вас, скажите мне. Ваши соображения могут оказаться очень важными.

Так хорошо он это сказал, так убедительно. Будто ты и вправду важная птица и без тебя ему не обойтись. Что ж, догадливостью ее бог не обидел. Кто-кто, а она-то сразу сообразила, чем тут пахнет. Ее в таких делах не проведешь.

– Я так понимаю, сэр, что миссис Бартон убили. Правильно?

– Возможно, что так оно и было. Но каким образом пришли вы к этому предположению?

– Я… – Бетти все еще колебалась. – Я один раз кое-что заметила.

– Что же именно?

Голос полковника звучал ободряюще.

– Понимаете, дверь была приоткрыта. Это я к тому говорю, что у меня нет привычки подслушивать под дверьми. Я этого терпеть не могу! – заявила Бетти с достоинством. – Я как раз шла с подносом через холл в столовую, а они говорили очень громко. Ну и вот, она, то есть миссис Бартон, сказала что-то насчет того, что будто бы его настоящая фамилия не Браун. Тут он, в смысле мистер Браун, прямо взбесился. Откуда что взялось! Такой симпатичный, всегда шутил, улыбался. А тут он стал ей угрожать. Сказал, что все лицо исполосует бритвой. А если она не сделает, что он велит, так он ее просто прикончит. Так и сказал. Я больше ничего не слыхала, потому что тут как раз на лестницу вышла мисс Айрис. Тогда я про этот разговор и думать забыла, но потом, когда поднялась вся эта кутерьма и стали говорить, что она покончила с собой в ресторане, я сразу все раскусила! Ведь он там тоже был, на этом празднике! Я как вспомнила, так меня прямо дрожь пробрала. Вот ужас-то!

– Но вы никому ничего не сказали?

Девушка покачала головой:

– Нет. Неохота было связываться с полицией. Толком-то я ничего и не знала. А потом – всякое бывает. Если бы я донесла, могли бы и меня прикончить. Кокнули бы запросто.

– Понимаю. – Полковник Рейс помолчал и спросил самым медоточивым голосом: – И тогда вы решили отправить мистеру Бартону анонимное письмо?

Нет, в этих глазах не было никакого замешательства, никакого сознания вины – ничего, кроме искреннего изумления.

– Письмо? Мистеру Бартону? Я? Что вы, сэр!

– Не бойтесь, скажите мне правду. Это была очень удачная мысль. Такое письмо давало вам возможность предупредить его и ничем не выдать себя. Уверяю вас, вы отлично придумали.

– Но я тут ни при чем, сэр! Ей-богу, это не я! А мистер Бартон получил письмо без подписи? О том, что его жену убили? Надо же! Мне такое бы в голову не пришло.

Она говорила так искренне, что Рейс волей-неволей засомневался. А ведь все как будто складывалось наилучшим образом! Насколько упростилась бы ситуация, если бы письма были написаны этой девушкой! Она, однако, продолжала настойчиво отрицать свою причастность к этой истории. В ее тоне не было ни тревоги, ни истеричности, в нем не чувствовалось желания выгородить себя, и именно это заставило Рейса, как ни досадно ему было, поверить в правдивость ее слов.

Он решил оставить эту тему и спросил:

– Значит, вы никому не говорили о своих подозрениях?

Она покачала головой:

– Нет. Никому. По правде говоря, я здорово перепугалась и решила, что лучше держать язык за зубами. Я старалась об этом не думать. Только один раз я не удержалась, когда объявила миссис Дрейк, что беру расчет. Она всегда ко мне придиралась, прямо до невозможности, а тут еще стала требовать, чтоб я ехала с ними на лето в какую-то жуткую глушь, где даже автобус не ходит! Я, конечно, не захотела. Тут она прямо взбеленилась и сказала, что напишет мне в рекомендации, будто я бью посуду. А я ей тоже подпустила шпильку и сказала, что уж постараюсь подыскать себе место в приличном доме, а не в таком, где тебя того и гляди кокнут. Я сказала и сама испугалась, но она, слава богу, пропустила это мимо ушей. Может, я неправильно сделала, что никому тогда словом не обмолвилась про тот разговор, но я не знала, что и подумать. А вдруг мистер Браун просто посмеялся? Мало ли что в шутку скажут, а мистер Браун всегда был такой симпатичный, веселый, такой шутник, – ну откуда мне было догадаться, правда же, сэр?