Взгляд тигра - Смит Уилбур

– А мы что, по-твоему, делаем, чёрт бы его побрал? – пропыхтели в ответ, прижимая меня к «роверу».

Человек с дубинкой пришёл в себя и стоял рядом. Видя, что он размахнулся, я мотнул головой, и удар пришёлся в висок. Отключить он меня не отключил, но боевой дух вышиб начисто – слабый, как ребёнок, я не держался на ногах.

– Готов, тащите в машину.

Меня затолкали на заднее сиденье, двое развалились по бокам, хлопнули двери, и «ровер» тронулся, набирая скорость.

Голова с одной стороны онемела и распухла, но в мозгу прояснилось. Впереди сидели трое, и два человека – сзади, вместе со мной. Всё тяжело дышали, а один, рядом с водителем, массировал шею и челюсть. Тот, что справа, принялся меня обыскивать, обдавая запахом чеснока.

– Позволь сообщить, что во рту у тебя кто-то помер, и давно, – обратился я к нему, едва ворочая языком и мучаясь от головной боли, но, к сожалению, зря. Никак не реагируя, он упрямо продолжал искать оружие, пока не убедился, что его нет. Пришлось приводить одежду в порядок.

Следующие пять минут мы ехали вдоль реки на восток. Бандиты отдышались и сами себе оказали первую помощь. Водитель наконец заговорил:

– Слушай, Мэнни хочет с тобой потолковать, но предупредил, что ему это не так важно. Больше из любопытства. Ещё сказал, если будешь артачиться, можно тебя порешить, да и скинуть в реку.

– Симпатяга Мэнни…

– Заткнись! – рявкнул водитель. – Будешь хорошо себя вести – ещё поживёшь. Слыхал я, ты был когда-то не промах, Гарри. С тех пор как Лорна вернулась с острова, мы тебя поджидали. Но кто бы подумал, что ты станешь маршировать по Керзон-стрит, как духовой оркестр на параде? Мэнни поверить не мог. Так и сказал: «Если это Гарри, значит, совсем рехнулся». Огорчил ты его. Он так и сказал: «Как пали сильные! Не возвещайте о том на улицах Аскалона». [2]

– Шекспир это, – вмешался тот, что наелся чеснока.

– Заткнись, – приказал водитель и продолжил: – Мэнни, конечно, огорчился, но не так, чтоб плакать, сам понимаешь.

– Понимаю, – промычал я.

– Заткнись, – шикнул водитель. – Вот он и говорит: «Здесь не трогайте. Езжайте за ним, увидите местечко поспокойнее, там и возьмёте. Будет слушаться – привезёте ко мне, побеседуем. Начнёт выступать – по голове, и концы в воду».

– Узнаю Мэнни – сердце у него доброе.

– Заткнись, – повторил водитель.

– Жду не дождусь, когда снова увидимся.

– Не нарывайся, может, и пронесёт.

Пока «ровер» катил на запад по Четвёртой автостраде, я следовал его совету. В два часа ночи мы въехали в Бристоль, обогнули центр города и двинулись к Эйвонмуту.

Среди прочих плавсредств на пристани швартовалась с опущенными сходнями большая моторная яхта с названием «Мандрагора», выведенным на корме и на носу, – красивое океанское судно со стальным корпусом, который был выкрашен белой и голубой краской. Насколько я мог судить о её мореходных качествах, она годилась даже для кругосветного путешествия – дорогая игрушка богатого человека. Какие-то фигуры стояли на мостике, в большинстве иллюминаторов горел свет, и яхта, похоже, готовилась выйти в море.

Люди Резника окружили меня плотным кольцом и подвели к сходням. «Ровер» дал задний ход, развернулся и укатил.

В отделке кают-компании присутствовал тонкий вкус, несвойственный Мэнни, – травянисто-зелёные ковры на полу, подобранные под цвет бархатные шторы, тёмная мебель из тикового дерева и лощёной кожи, изысканные картины маслом в тон общей гамме. Либо прежние владельцы знали в таких делах толк, либо профессиональный декоратор постарался.

Такое судно стоило полмиллиона фунтов, и, как я догадывался, Мэнни его зафрахтовал – взял на полгода внаём и набрал собственную команду. На меня он всегда производил впечатление человека, равнодушного к морской стихии.

Наша мрачная группа в ожидании переминалась на ковровом покрытии. Подняли сходни и отдали швартовы, вибрация запущенных двигателей сменилась ритмичным стуком, в иллюминаторах кают-компании поплыли портовые огни: «Мандрагора» шла в открытое море по Бристольскому заливу – я узнал маяки на мысе Портсхед-Пойнт и в бухте Ред-Клифф-Бей.

Появился Мэнни в голубом шёлковом халате, с заспанным лицом, аккуратно расчёсанными кудрями и белозубой хищной улыбкой.

– Гарри! – воскликнул он. – Я же говорил, ты вернёшься.

– Привет, Мэнни. Не скажу, что рад встрече.

Резник со смешком повернулся к вошедшей вслед за ним в кают-компанию женщине в длинном халате с кружевным воротником и манжетами. Лицо её было тщательно накрашено, и ни один волосок не выбивался из высокой причёски.

– Ты ведь знаком с Лорной – Лорной Пейдж.

– Другой раз захочешь меня совратить, Мэнни, пришли кого-нибудь подостойнее. Становлюсь разборчивым с возрастом.

Она зло прищурилась, но улыбнулась.

– Как твоя лодка, Гарри? Твоя красавица?

– В гроб превратилась. – Я отвернулся. – Что дальше, Мэнни? Сможем договориться?

Он печально покачал головой:

– Не думаю. Я бы рад, поверь, – в память о былых временах. Так ведь не получается. Во-первых, тебе нечего предложить. А раз так, о чём вообще договариваться? Во-вторых, ты слишком сентиментален – от эмоций любая сделка страдает. Тебе нельзя доверять: без конца будешь вспоминать Джимми Норта, свою лодку, попавшую под руку девчонку с острова, сестру Джимми, от которой нужно было избавиться…

Радовало хотя бы то, что Мэнни ничего не слышал о громилах, посланных к Шерри Норт, и о том, что она жива и здорова.

– Послушай, Мэнни, – я старался говорить искренне и убедительно, – когда нужно, всё забываешь, иначе не выжить.

Он снова рассмеялся:

– Я бы поверил, да слишком хорошо тебя знаю. Так что, извини, ничего не выйдет.

– Зачем же сюда привозить? Лишние хлопоты.

– Я дважды посылал людей по твою душу, и оба раза ты ускользал. Больше рисковать не хочу. По пути в Кейптаун привесим тебе что потяжелее, да и утопим, где поглубже.

– Кейптаун? – переспросил я. – Значит, ты лично решил заняться «Утренней зарёй». Что особенного в старом корыте?

– Не валяй дурака, Гарри. Не зря же от тебя столько проблем.

Мэнни засмеялся, а я подумал, что не стоит убеждать их в своём неведении, и повернулся к блондинке:

– Надеешься найти то место? Море велико, а многие острова похожи друг на друга. Я могу вам понадобиться.

– Обойдёмся. – Мэнни подошёл к бару из тикового дерева и латуни. – Выпить хочешь?

– Скотч, – попросил я.

Резник наполнил стакан до половины.

– Если совсем откровенно, хочу Лорне удовольствие доставить. Сердится она на тебя – не знаю почему, но страсть как хочет присутствовать при нашем прощании. От таких вещей она здорово заводится.

– Конечно, ведь иначе в постели от неё толку нет, как мы оба знаем, – заметил я, осушив стакан.

Мэнни ударил меня кулаком в лицо. Разбитые в кровь губы запекло от виски.

– Заприте его, – не повышая голоса, приказал Резник.

Меня вытолкали из кают-компании и повели в носовую часть яхты. Утешала мысль, что Лорне предстоит отвечать на неприятные вопросы. «Мандрагора» уверенно бежала по чёрной ночной воде, оставляя за кормой береговые огни.

За капитанским мостиком, в сторону носа яхты, на полубаке находилась низкая палубная рубка. Люк с задвижной крышкой выходил на трап, который спускался в небольшой коридор. Там, очевидно, находились кубрики и столовая экипажа.

Меня подвели к тяжёлой двери с трафаретной надписью «КЛАДОВАЯ» и втолкнули внутрь. Лязгнул замок – я остался один в стальном боксе примерно шесть футов на четыре. По обе переборки стояли шкафчики, воздух был сырой и затхлый.

Первым делом требовалось раздобыть что-нибудь вроде оружия. Все шкафы были заперты и облицованы дубовыми планками в дюйм толщиной – без топора не откроешь. Я попытался проломить дверцу, действуя плечом, как тараном, но из-за ограниченного пространства ничего не вышло.