Кэрол Дуглас - Железная леди
Губы доктора скривились.
– Нет, мадам, мне не платят за предположения, только за осмотр. Однако коллега Дюбюка инспектор ле Виллар предполагает, что лишь один человек способен разгадать эту головоломку – мистер Шерлок Холмс из Лондона. Он сыщик-любитель из Англии, автор монографий по разным вопросам. Ле Виллар перевел их на наш язык. Возможно, вы слышали об этом человеке?
– Нет, – быстро сказал Годфри, но не быстрее, чем Ирен произнесла:
– Да.
Мне пришлось заступить за тонкую грань между правдой и личным интересом.
– Возможно, – легко произнесла я. – Театральные люди такие эксцентричные.
Доктор Совер нахмурился, будто не знал, как воспринять мои слова. Впрочем, я и сама не была уверена в их смысле. Затем он взял свой цилиндр и отвесил церемонный поклон, прежде чем покинуть комнату. Софи ждала в холле, чтобы проводить гостя.
– Вот это да! – Переменчивые глаза Ирен искрились чистым медом предвкушения. – Меня терзает искушение передумать и отправиться с вами. Неужели Шерлок Холмс, о котором мы «возможно» слышали, действительно выступит консультантом в этом деле? Ну и головоломка!
Годфри нахмурился и зажег сигарету, бросив спичку в стеклянное блюдо:
– А что ты скажешь об обстоятельствах дела, Ирен? Жертва и оружие в одной комнате, но не связаны.
Она скрестила свои тонкие пальцы и оперлась на них подбородком – такая поза выглядела бы пикантной, если бы при этом на лице моей подруги не отражалась напряженнейшая работа мысли.
– Может быть, – наугад предположила я, – там была другая змея?
– Другая змея! – Годфри одобрительно кивнул мне.
– Тут-то и суть проблемы, – заявила Ирен. – Откуда взялись змеи, и было ли их две? Мы решили, что кобра обитала в той комнате, потому что там стояла ее клетка. Но был ли индиец еще одним неучтенным жильцом? Нельзя сказать наверняка, пока мы не найдем мистера Стенхоупа и не спросим у него.
– Пока мы не найдем мистера Стенхоупа, – поправили я ее. – Мы с Годфри. Ты останешься здесь, в Париже.
– Ах да. Так и есть. И со мной останется наша головоломка: две змеи и загадочный мертвый индиец, который, возможно, был или не был знаком с мистером Стенхоупом и зловещим капитаном Морганом. – Ирен потерла руки в предвкушении.
– Годфри, – обратилась я к адвокату, – думаешь, безопасно оставлять твою супругу здесь?
– У нас нет выбора, – весело ответил он. – Я опасаюсь, что развязка дела в Лондоне будет весьма неприятной. Но Ирен озвучила восхитительные вопросы. Принес ли индиец смертельно ядовитую змею – или змей – в каморку Стенхоупа, собираясь убить его? Укусила ли одна из них своего хозяина и сбежала – ты говорила, там были открыты несколько створок окон? Убила ли Ирен невинную свидетельницу? – Годфри рассмеялся и потер руки, подражая своей жене.
– Или… – Ирен выпрямилась с демоническим выражением на лице: – Был ли индиец слугой или даже другом мистера Стенхоупа? Принадлежала ли змея ему, или кто-то, не зная о присутствии индийца и его рептилии, принес собственную, чтобы убить мистера Стенхоупа? И змея-убийца сбежала, использовав свой яд. Впрочем, не важно: сколько бы змей мы ни насчитали в этой сцене, мы явно что-то упускаем. Мужчина был отравлен змеиным ядом… который попал в его организм непонятным образом. Не обязательно через укус рептилии. Интересно, тот ли самый яд был нанесен на булавку, которой укололи мистера Стенхоупа? Инспектор ле Виллар прав: это дело требует участия специалиста по химии. Мне придется убедить инспектора позволить мне проверить, описывают ли работы английского детектива способы введения яда. Возможно, доброму инспектору понадобится корректор для его переводов?
– Ирен, даже ты не посмеешь!
– Почему нет, Нелл? У соперника всегда можно чему-то научиться.
– Вы с Шерлоком Холмсом не соперники.
– Мы определенно не союзники.
– Надеюсь, что нет, – многозначительно произнес Годфри.
Ирен взглянула на него:
– А я надеюсь, дорогой, что ты еще не столь долго обитаешь в Париже, чтобы подцепить французскую национальную болезнь.
– Какую же? – спросил он.
– Стремление к превосходству.
Он ненадолго замолчал. Ирен удивленно подняла одну бровь. Тогда Годфри медленно заговорил:
– Я согласен с Нелл. Ты, будто мотылек, летишь на огонь. Я понимаю, что для тебя это несравненное развлечение, но иногда мне становится не по себе. Не будем забывать об истории с королем Богемии…
– И ты об этом? – Примадонна тоже стала необычно серьезной.
– Не похоже, что он так быстро тебя забыл. Он деспотичный, непредсказуемый человек и испорченный властью правитель. Лучше не провоцировать его на неожиданные действия. Чем глубже ты погрузишься в сенсационное расследование, моя дорогая Ирен, тем больше привлечешь лишнего внимания, а то и выдашь себя.
– О боже, Годфри, ты рассуждаешь совсем как Нелл. Скоро и Казанова начнет меня донимать, требуя вести себя осторожно. Король находится в Праге, а Шерлок Холмс в Лондоне. А я буду в Париже, верно? – добавила она почти кокетливо. – Какой может быть от этого вред? Вам следует больше беспокоиться о безопасности Квентина Стенхоупа и его давнего друга доктора Уотсона. Лучше бы вас интересовали объяснения, которые наш бывший постоялец должен дать всем нам и особенно Нелл.
Взгляды снова сосредоточились на мне, поскольку Ирен опять удалось перевести разговор с разбора ее собственной ситуации на ненужное и слишком грубое вмешательство в мои чувства.
Глава шестнадцатая
Знать лучше, чем не знать
Впереди лежала Англия, покоясь на колеблющейся груди моря. Почему же земля, к которой я стремилась с такой нетерпеливой любовью, столь зловеще поразила меня, когда я увидела меловые скалы Дувра, поднимающиеся призрачными барьерами из плещущего о них прибоя?
Годфри стоял рядом со мной у перил; возможно, его чувства были столь же смешанными, как и мои. Ни один из нас не привык путешествовать без Ирен, и мы оба грустили, но в то же время и чувствовали облегчение, что не приходится беспокоиться за нее.
– Я не забыл, – заметил Годфри.
– Что не забыл?
– Обещание, данное тебе.
– Ой, пожалуйста, Годфри, вовсе не обязательно говорить об этом.
– А вот и обязательно. Не думай, что мы с Ирен тебя не ценим. Ты наш друг, и мы не можем позволить этому человеку злоупотреблять твоим доверием…
– Ничем он не злоупотреблял!
– …или позволить ему возобновить дружбу, а потом столь бездушно покинуть тебя, ничего не объяснив. Джентльмены так не поступают.
– Вряд ли у него был выбор. Если человек, умерший в его комнате, был другом или знакомым, возможно, Квентин опасался, что такая же судьба постигнет и меня… и вас с Ирен, ведь мы пытались ему помочь. В такой ситуации у благородного человека нет другого выхода, кроме побега.
Годфри медленно кивнул:
– Надеюсь, ради твоего же блага, что он остался благородным человеком, Нелл. Но если это не так…
– Тогда мы это выясним, верно? И полагаю, знать лучше, чем… не знать.
Он неожиданно улыбнулся мне:
– Для леди в парижской шляпке, Нелл, ты слишком серьезна. Знаешь, ты действительно изменилась. Стенхоуп прав на этот счет. Теперь ты исповедуешь принцип, которым руководствуется Ирен, а иногда и я, и б́ольшая часть человеческой расы.
– И что же это за принцип? – спросила я, не припоминая, чтобы с моих губ в последнее время слетало что-нибудь глубокомысленное.
– «Знать лучше, чем не знать». Полагаю, скоро нам станет известно куда больше, чем раньше.
– А вдруг доктор Уотсон и есть наш доктор Уотсон?
Серые глаза Годфри неожиданно замерцали, как окружающие волны.
– Тогда у нас в руках окажется фрагмент интереснейшей головоломки, который мы доставим Ирен. Возможно, мы даже ее удивим и сумеем сами сложить картинку, начав со своей стороны.
– Ох, ты правда так думаешь, Годфри? Было бы… чрезвычайно увлекательно, разве нет? Настоящее приключение!
– Да, милая Нелл, так и есть. Не все же моей несравненной Ирен извлекать пользу из своих маленьких хитростей.
Я бы никогда не поверила, что Лондон покажется мне таким чужим, однако он выглядел как небрежный карандашный набросок абсолютно незнакомой местности, по которой мы следовали благодаря волшебному достижению прогресса – хотя самоходный четырехколесный экипаж вряд ли сравнишь с каретой Золушки, появившейся вместо тыквы по воле магии. Почерневшие от сажи дома, казалось, были заштрихованы рукой неведомого художника, а не потемнели под действием атмосферы. В самый разгар летнего дня, в противовес романтической дымке газового света и тумана, улицы с мелкими лавчонками выглядели тесными и безвкусными в отличие от широких парижских бульваров, засаженных деревьями. Неумолчный грохот омнибусов и экипажей и крики уличных торговцев на узких тротуарах быстро вызвали у меня головную боль.
