Женщины могут все - Робертс Нора

Клермонт встал.

— Мы благодарим вас за помощь, миссис Авано. Теперь нам хотелось бы поговорить с другими членами семьи, мистером Каттером и теми служащими которые присутствовали на приеме.

Но больше всего Алексу хотелось снова допросить Софию. Они остались с глазу на глаз. Тем временем Морин допрашивала Дэвида Каттера.

— Вы не упомянули о том, что вечером накануне убийства у вас с отцом произошла крупная ссора.

— Нет, не упомянула. Потому что вы об этом не спрашивали. Но теперь, когда вы спросили, я должна кое-что уточнить. Ссоры не было. Как называется беседа двух людей, не согласных друг с другом?

— А как бы вы сами назвали такую беседу?

— Трудным разговором. Трудным разговором, который нужно было начать намного раньше. Детектив, мне тяжело сознавать, что это были последние слова, которые я ему сказала. Несмотря на то что я сказала правду и имела для этого все основания. Он женился через несколько часов после развода с моей матерью, не сообщив о своих планах ни мне, ни моей матери, и приехал на семейное торжество под ручку с новой женой. Это было вопиющей бестактностью. Совершенно в его духе. Именно это я ему и сказала.

— По моим сведениям, вы угрожали ему.

— Да? Может быть… Я была обижена, оскорблена и рассержена. Рене подстерегла мою мать и набросилась на нее с обвинениями. Повода для этого не было: она получила то, что хотела. Отец позволил этому случиться. Он вообще был мастер на такие вещи. Он ко всему относился слишком легко и старался не замечать боли и горя, которые сам же причинял другим.

Новость быстро распространилась по всей стране и достигла противоположного берега Атлантического океана. Донато сидел в кабинете на первом этаже собственного дома, пил бренди и размышлял. В доме наконец-то наступила тишина. Впрочем, в любую минуту мог проснуться и заплакать младенец.

Джина тоже спала. Если бы не полночь, он мог бы улизнуть и провести часок с любовницей.

Но рисковать не следовало.

Тони Авано был мертв.

Совещание с Маргарет Боуэрс, назначенное на следующее утро, придется отменить. Это позволит ему выиграть время. Он. предпочитал вести деловые переговоры с Тони, так как хорошо знал все его сильные и слабые стороны.

Но Тони мертв, и это для многих — большое потрясение. Начнутся разговоры, сплетни, задержки, препятствия… Этим можно будет воспользоваться.

Конечно, ему придется вылететь в Калифорнию. Он окажет поддержку кузине, выразит ей сочувствие. А заодно заверит La Signora, что ради блага компании он готов на все.

Поскольку после празднования Рождества прошло всего два дня, он убедит Джину остаться дома и не мучить детей. Ну что ж, неплохо. А для компании можно будет взять с собой юную красотку. Сейчас едва ли кто обратит на это внимание.

А тем временем он подумает, что и как нужно сделать.

«Бедняга Тони, — подумал Дон и поднял бокал с бренди. — Мир его праху».

Джереми Деморне выключил телевизор и снял пиджак. Он был рад, что сегодня вернулся домой раньше обычного. Такие сногсшибательные новости лучше узнавать дома, наедине с собой, а не на людях.

Никчемный ублюдок Тони Авано был мертв.

Какая жалость… Последние события должны были заставить его дозреть. Джерри долго ждал этого.

Он оставил после себя скорбящую бывшую жену, счастливую вдову и горюющую дочь. Куда больше, чем заслуживал.

Раздеваясь, Джерри раздумывал, не стоит ли ему слетать в Калифорнию, чтобы присутствовать на заупокойной службе, которую наверняка закажут Джамбелли. Но в конце концов отверг эту мысль.

Было слишком хорошо известно, что покойный — не тем будь помянут — спал с женой Джереми.

О да, конечно, они отнеслись к этому как культурные люди. Не считая разбитой губы неверной жены в качестве прощального подарка, разъезда, финансовой независимости и сохранения видимости брака на людях.

Что ж, подумал Джерри, все мы мастера притворяться.

Он послал Джамбелли личное сообщение с соболезнованиями и выражением сочувствия. В свете близящихся перемен лучше держаться от этой семьи подальше.

Он выйдет на сцену, когда все будет готово.

Сейчас не следует мозолить людям глаза. Но будь он проклят, если не откроет бутылку шампанского и не отпразднует это убийство.

София занималась убийством отца почти неделю и вела себя так, словно это было деловое поручение. Не давая воли чувствам, она звонила по телефону, отдавала распоряжения, задавала вопросы, отвечала на них и следила за матерью, как ястреб.

Полиция не сообщала ей ничего нового. Точнее, твердила одно и то же: следствие продолжается. Все версии активно изучаются.

Они обращались с Софией как с назойливым репортером. Или подозреваемым.

Рене отказывалась отвечать на звонки, и София начинала уставать от десятков посланий, фиксировавшихся автоответчиком. Сочувствующих, заинтересованных, вежливых, гневных и горестных.

Заупокойная служба по ее отцу состоится. С участием его вдовы или без оного.

Она извинилась перед матерью, привела несколько причин, требовавших ее присутствия в городском офисе, и подготовилась к поездке в Сан-Франциско.

Когда София вышла из дома, к крыльцу подъехал Тайлер.

— Ты куда?

— По делам.

— Куда?

Нервы у Софии были на взводе, но давать себе волю она не имела права.

— В город. У меня есть работа.

— Отлично. Садись в мою машину.

— Сегодня ты мне не нужен.

— Мы с тобой одна команда. Забыла? — Он видел, что София балансирует на краю пропасти, и не мог позволить ей упасть.

— Я справлюсь сама, Макмиллан. — Какого черта она не сказала, что собирается кое-что купить?

— Угу. Ты справишься с чем угодно. — Он взял ее за локоть, а другой рукой открыл дверь машины. — Садись.

— Неужели до тебя не доходит, что я хочу побыть одна?

— Неужели до тебя не доходит, что я на это чихать хотел? — Чтобы не затягивать спор, Тай взял ее в охапку и опустил на сиденье. — Пристегнись, — велел он и захлопнул дверь.

Она долго раздумывала, что пнуть ногой — дверь или Тайлера. Но испугалась, что не сможет остановиться. Гнев боролся с горем. И тут она вспомнила то, что поклялась не забывать. Тай был с ней в самый тяжелый момент.

Тайлер сел за руль. То ли потому, что он знал ее большую часть своей жизни, то ли потому, что за последние несколько недель уделил ей больше внимания, чем за предыдущие двадцать лет, но, как бы там ни было, думал Тай, он слишком хорошо знает это лицо и может читать по нему, как по открытой книге. Тем более без маски, как сейчас.

— Итак… — он развернул машину и посмотрел на Софию, — куда ты собралась на самом деле?

— В полицию. По телефону они не отвечают.

— Ладно. — Тай включил первую скорость и поехал по аллее.

— Тай, мне не нужна ни сторожевая собака, ни широкое плечо, ни жилетка, в которую можно плакаться.

— О'кей, — он не моргнул и глазом. — Список неполон. Могла бы добавить, что тебе не нужна подушка для булавок.

В ответ она сложила руки на груди и уставилась прямо перед собой. В тумане маячили холмы, покрытые снегом; панорама напоминала нечеткую фотографию. Но это зрелище не радовало Софию. Перед ее глазами стояла страница, вырванная из какого-то промышленного журнала и присланная накануне по почте.

Фотография самой Софии, ее бабушки и матери, сделанная несколько месяцев назад, была испорчена так же, как ангелы Джамбелли. Теперь воспользовались ручкой. На лицах женщин Джамбелли красовалась надпись, сделанная красными чернилами и называвшая их не только суками, но и убийцами.

Может быть, это был ответ на ее повторные звонки Рене? Неужели эта женщина считает, что ее можно отпугнуть таким детским способом? Когда София сжигала листок в камине, она чувствовала гнев и отвращение, но не страх.

Однако прошел день, а она все еще не могла забыть об этом.

— Это Эли попросил тебя присмотреть за мной?

— Нет.

— Бабушка?

— Нет.

— Тогда кто?