Убийство в магазине игрушек - Криспин Эдмунд

Студенты, которые до этого слушали как зачарованные, стали расходиться, не переставая возбужденно разговаривать. Мистер Скотт и мистер Бивис, совещаясь друг с другом тихими голосами, отправились на свое задание.

– Фигура как фигура, ничего особенного, – сказала Салли, изучая Афродиту.

– Давайте все поднимемся на башню, – сказал Фен. – Там есть окно, и нам оттуда будет видно, что происходит.

Им не пришлось долго ждать. У колледжа остановилась черная полицейская машина, и из нее вышли главный констебль (шевелюра и усы серо-стального цвета), сержант и констебль. У них был очень решительный и мрачный вид. Мистер Скотт и мистер Бивис дождались, чтобы те очутились у главных ворот, и, выбежав из соседней калитки, вскочили в «Лили Кристин III». Кадоган испугался, ему было показалось, что машина не желает заводиться, но затем она с ревом и шумом уехала по Вудсток-роуд, туда, где, как только им одним было известно, доктор Реджинальд Хейверинг в тот момент стоял лицом к лицу со своей судьбой. Шум привлек внимание главного констебля, как раз когда он входил в колледж.

– Вон они! – закричал он в пароксизме раздражения. – За ними, идиоты! – И все трое бросились в полицейскую машину и сразу же тронулись с места.

Фен с облегчением вздохнул.

– Мой бедный друг, – заметил он. – Теперь мы некоторое время можем быть свободны. Поторапливайтесь, друзья. Мы идем в «Булаву и Скипетр». Меня там ждет сообщение от мистера Хоскинса.

В те идиллические времена, когда в реках вместо воды тек крепкий эль и запасы спиртных напитков были неистощимы, бар «Булава и Скипетр» открывался в 5.30 пополудни. Было именно шесть, когда Фен, Салли, Кадоган и Уилкс появились там. Молодой человек в очках и с длинной шеей сидел в углу, дочитывая «Аббатство кошмаров», а единственным обитателем этой готической роскоши, кроме него, был мистер Шарман, теперь известный под именем Моулд, обладатель кроличьих зубов, как всегда закутанный в шарфы. Казалось, будто он и не двигался с места с тех пор, как друзья ушли на поиски продавщицы из Оксфорда. Мистер Шарман помахал им, когда они вошли, а затем вжался в кресло, завидев Салли. Его лицо внезапно побледнело, стало жалким и испуганным.

– Вот кого я хотел увидеть, – сказал Фен дружелюбно, шагая по направлению к его столику. – Ричард, дайте нам что-нибудь выпить, не будете ли так любезны? – Он навис над тщедушным «кроликом». – Ну, мистер Шарман, я полагаю, вы помните мисс Карстайрс, вашу сонаследницу, которую вы видели прошлой ночью на Иффли-роуд?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – ответил мистер Шарман, облизнув сухие губы.

– Ну, ну, – с этими словами Фен пододвинул стул Салли и сел сам. Уилкс стоял возле бара, помогая Кадогану с напитками. – Мы выяснили уйму нового с тех пор, как видели вас последний раз, и вы уже не сможете притворяться дальше. Мисс Уинкворт заговорила. А теперь заговорите и вы, – зловещим тоном произнес Фен.

– Говорят вам, я не понимаю, что вы имеете в виду. Я никогда в жизни не видел этой девушки. Отстаньте от меня.

– Собственно, мисс Уинкворт, которую вы знаете как Лидз, сказала нам, что она видела, как вы убили мисс Тарди.

Мистер Шарман впал в панику.

– Это ложь! – закричал он.

– И тем не менее вам известно, что она была убита, не так ли? – спокойно напомнил Фен, – А это с несомненностью означает, что вы там были.

– Я…

– Давайте послушаем ваш рассказ о том, что именно произошло. И лучше бы, чтобы это был правдивый рассказ, потому что у нас есть способ его проверить.

– Вы не дождетесь от меня ни единого слова.

– Как бы не так, дождемся, – спокойно возразил Фен. – И слов этих, правды ради, будет немало.

Он подождал, пока не появились Уилкс и Кадоган с пивом, виски и сидром для Салли.

– Продолжайте, мистер Шарман.

Но к мистеру Шарману стало возвращаться присутствие духа. Его длинные зубы обнажились в подобии улыбки.

– Вы не полицейские, – заявил он. – И не имеете права задавать мне вопросы.

– В таком случае мы вас отведем в полицейский участок, и вопросы вам будут задавать они.

– Вы не имеете права куда-либо меня отводить!

– Правды ради, очень даже имеем. Каждому гражданину дано право – и вменяется в обязанность! – арестовать преступника, застав его на месте преступления. А сговор с целью убийства, видите ли, является преступлением, – объяснил Фен с лучезарной улыбкой.

– Докажите это, – резко сказал мистер Шарман.

Фен смерил его долгим задумчивым взглядом.

– Когда дело касается убийства, мы бываем вынуждены оставить в стороне гуманные чувства, не так ли? Отсюда – наказание за убийство третьей степени тяжести в Америке… И в случае, подобном нашему, пожалуй, начинаешь чувствовать, что оно оправдано.

В глазах Шармана, обведенных красными веками, стоял страх.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что мы можем завести вас куда-нибудь и нанести вам серьезные телесные повреждения.

Мистер Шарман начал вставать со стула. Кадоган, который с интересом следил за перебранкой, сильно ударил его ногой по голени. Коротко взвизгнув, Шарман опустился на место.

– Так вашу!.. – злобно выругался он.

– Ну как, вы собираетесь рассказать нам, что знаете? – спросил Фен.

Мистер Шарман призадумался.

– Признание, данное под угрозами, не имеет силы в суде, – сказал он, – и ни одна душа не сможет дать свидетельские показания, будто я был вовлечен в какой-либо сговор. Хорошо, я расскажу вам, и можете делать с этим, что вам угодно.

– Вот это более благоразумно.

Несколько новых посетителей вошли в бар, и мистер Шарман понизил голос.

– Я пошел в магазин и помогал там переставлять эти чертовы игрушки. Уж раз вы такие умные, то должны знать, зачем я это делал. Потом мы ждали, когда появится эта женщина. После того как она пришла, Россетер разместил нас в разных комнатах, а потом поговорил с ней немного. Затем трое других собрались вместе: Россетер, Берлин и еще одна женщина, а немного спустя я услышал, что кто-то тихо ходит по магазину, поэтому я пошел предупредить их. Некоторое время мы соблюдали тишину. Потом я пошел взглянуть на ту женщину и обнаружил, что свет выключен, а она мертва. Вот и все. Делайте с этим что хотите. Если когда-нибудь дойдет до дела, я буду все отрицать.

– Parturiunt montes, – процитировал Фен, – nascetur ridiculus mus [110]. Ну-ну… И все-таки это не так уж мало нам дает. Это вы избавились от тела и нокаутировали Кадогана?

– Нет, не я. Это, наверное, сделал либо Россетер, либо Берлин. А теперь убирайтесь и оставьте меня в покое, – сказал мистер Шарман, вытирая грязной рукой непричесанные брови.

В бар вошел мальчик-посыльный.

– Мистера Т.С. Эллиота к телефону! – прокричал он. – Мистер Т.С. Эллиот?!

Ко всеобщему удивлению, откликнулся Фен:

– Это я.

Он встал и вышел, сопровождаемый заинтересованными взглядами всех присутствующих в баре. В телефонной будке он поговорил с мистером Хоскинсом, который, увы, порядком запыхался и чья обычная сдержанность была серьезно поколеблена.

– Лис убежал, сэр, – пропыхтел он, – он на воле и ищет укрытия.

– У-лю-лю! – присвистнул Фен. – И в каком направлении он бежит?

– Если вы доберетесь до Сент-Кристоферс, то сможете отрезать ему путь. Он на велосипеде. Несколько моих друзей пустились за ним в погоню. Я говорю из его дома. Вам надо поторопиться. – И мистер Хоскинс повесил трубку.

Фен мрачно появился в дверях бара и громогласно обратился к остальным:

– Идем! – завопил он. – Быстро!

Кадоган, сделавший большой глоток пива, ужасно подавился. Они бросились со всех ног к Фену, предоставив мистеру Шарману предаваться пакостным размышлениям в одиночестве.

– Они нашли доктора, – возбужденно пояснил Фен, – он улизнул. Мы должны бежать. Ох, как не хватает моей «Лили Кристин»!

Они кинулись на улицу через вращающиеся двери. Уилкс, дни спортивных успехов которого остались в прошлом, схватил единственный велосипед, бывший в поле зрения (стоит ли говорить, что он был чужой) и, вихляя, поехал на нем, в то время как Фен, Кадоган и Салли бежали как дервиши: вниз по Джордж-стрит, за угол возле музыкального магазина Тэпхауза, через Бомонт-стрит, где чуть не попали под автобус, мимо Тейлориан, мимо «Птиц и Младенца»… [111] И тут они остановились, ловя воздух ртами, разглядывая удивительную сцену, представшую перед их взорами.