Агата Кристи - Шестеро против Скотленд-Ярда (сборник)
Я прекрасно знал, куда он направится – в гостиницу. Меня это вполне устраивало. Мне было необходимо, чтобы как можно больше свидетелей могли подтвердить позже, в каком плачевном состоянии он находился. Без четверти восемь хозяин гостиницы и констебль привели его обратно. В лицо ему они ничего не говорили, словно все обстояло благополучно и не о чем особо беспокоиться. Но констебль тихо сообщил нам с женой, что майор вел себя очень агрессивно по отношению к жителям деревни и постояльцам гостиницы, и если он еще раз там появится, хозяин рискует лишиться части постоянных клиентов. Понятно, насколько удручала его такая перспектива.
После их ухода майор заметно оживился, начал весело хохотать, объяснив, что эта деревенщина просто не могла понимать порывы человека настолько крупного столичного калибра, как он. А потом вновь разбушевался, поскольку стол к ужину до сих пор, видите ли, не накрыли.
– Ты вовсе не голоден, – рассмеялся я. – Просто слишком много выпил. Ты бы не смог и крошки сейчас проглотить, даже если бы захотел.
Он продолжал кричать, что никогда в жизни не испытывал такого голода, как сейчас, и я принес ему пирожки, заготовленные накануне. Одновременно я поставил перед ним непочатую бутылку виски. После чего, украдкой наблюдая за ним, стал накрывать на стол. К моему величайшему облегчению, он проглотил первые два пирожка целиком, даже не разжевав как следует, как поступал всегда. Они в одно мгновение исчезли внутри ненасытного брюха. Потом он запил съеденное: тесто, начинка, жуки – все оказалось в его утробе одновременно.
За ужином я не мог не поражаться аппетиту этого человека. Крепкий мужчина, ничего не скажешь. Жену я специально попросил приготовить пудинг с патокой, сказав, что мне вдруг очень захотелось именно такого. Майору пудинг тоже пришелся по душе, и он поедал его огромными кусками, обильно поливая сиропом. И все это время не сводил глаз с жены. Внезапно он поднялся на ноги, упираясь для сохранения равновесия руками в стол, и хрипло произнес:
– Тебе пора бы приголубить меня, черт возьми. Ты так хороша собой сегодня. Я весь горю от вожделения. Да, просто сгораю. Она должна приласкать меня. Прикажи ей, или тебе же хуже будет.
Я тоже поднялся и резко распорядился, чтобы он немедленно сел. Майор велел мне заткнуться и добавил:
– Разве не видишь, что ты тут лишний? Мы хотим остаться наедине, верно я говорю, моя маленькая кузина? Станем миловаться и целовать друг друга. И мы займемся этим прямо сейчас, или я буду не я.
Он залпом опорожнил половину большого стакана виски. Напиток был мной соответствующим образом обработан. С бешеным криком он попытался кинуться в сторону моей жены. Момент истины настал. При первом же движении я толкнул ему навстречу тяжелый обеденный стол. Он потерял точку опоры, попытался ухватиться за подлокотники кресла, но вместе с ним и повалился на пол. Пока он, задыхаясь, лежал на полу, никотин, или алкоголь, или все, вместе взятое, наконец оказали на него нужное воздействие. Он лишь один раз конвульсивно дернулся, потом замер, а его глаза сначала выпучились, чтобы в следующее мгновение закрыться. Двинувшись вперед, желая посмотреть на него, я как бы ненароком опрокинул металлический кувшин с сиропом. Да, я все предусмотрел заранее и знал, насколько важно, чтобы моя жена увидела это и посчитала, будто бы сосуд с сиропом упал случайно.
– Как я тебе и обещал, – прошептал я. – У него случился приступ. Это инсульт, который все ему предсказывали. Но он может оправиться и тогда станет опасен. Нам нужна гарантия, что он ничего больше не натворит. Принеси мне срочно третий ящичек с гвоздями из верстака в мастерской и тяжелый молоток.
Плохо соображая от испуга, жена все же исполнила мою просьбу. Когда она вернулась, майор по-прежнему не двигался, но тяжелое и медленное дыхание показывало: он еще жив.
– Что ты собираешься делать?
– Связать его веревками и прибить гвоздями к полу, пока ему не станет лучше, – ответил я. – А потом мы вызовем полицейского. С нас достаточно мерзких выходок этого ублюдка.
Из-под кресла я теперь вырвал часть крепившей обивку тесьмы. О да, я специально заготовил ее там в достаточном количестве. Мною и это было запланировано. Затем я перевернул все еще находившегося без сознания борова на спину и расставил его руки в стороны.
– Подай мне полосу тесьмы, – попросил я. – А теперь молоток и гвозди.
Я крепко прибил тесьму к деревянным доскам пола, перетянув тушу майора в нескольких местах, но в особенности обратив внимание на положение рук и ног. Последней была зафиксирована голова. Когда я закончил, стало очевидно, что он не смог бы пошевелиться, даже если бы к нему полностью вернулась сила и способность ясно мыслить.
– Теперь от него не приходится больше ждать никаких подлостей, – сказал я.
Окончательно убедившись в прочности веревочных уз, испытав каждый кусок тесьмы по одному, я отвел жену в спальню и убедил лечь в кровать.
– Я вернусь к нему и дождусь, когда это животное очухается, а потом потолкую с ним по душам. На него нет смысла даже сердиться, потому что мы имеем дело с сумасшедшим, с больным и лишившимся рассудка человеком. Мне его искренне жаль. Но я не допущу, чтобы он снова попытался напасть на тебя в твоем же доме. Он получит урок примерного поведения и запомнит навсегда, ручаюсь.
Когда волнение жены улеглось, я сказал, что пойду и наведу порядок после ужина, помою посуду, не спуская при этом глаз с нашего гостя.
– С разлитой патокой тоже нужно что-то делать, – добавил я.
Оказавшись в гостиной, я действовал проворно и ловко. Взяв тряпку, стер разлившийся сироп. К счастью, большая его часть все же осталась в сосуде. Разумеется, я предпринял меры предосторожности, надев резиновые перчатки, чтобы не оставить предательских отпечатков своих пальцев на предметах, которых я касался. Затем я уже нарочно провел очень тонкую, не толще паутинки, дорожку из сиропа. Она пролегла от кирпичей позади камина до распростертого тела, прямо в гущу черной бороды майора, которую я немного распушил. Станет очевидным, что перед падением он ел пудинг. Моя жена была тому свидетелем. Рот мерзавца оказался широко открыт, как всегда, если он засыпал и начинал храпеть. С помощью ложки я вставил ему между зубов крепкую деревянную пробку от бутылки с уксусом для маринадов. Можно было даже увидеть, как его зубы впились в дерево. Поняв, что пробку не удастся вытолкнуть языком, я влил ему в глотку столовую ложку виски. Затем, пропитав пробку сиропом, я заставил ее провалиться ему сначала в рот, и далее в горло. Только в этот момент он внезапно вздрогнул, издал шумный вздох и очнулся, открыл глаза, глядя на меня в изумлении.
Наконец-то настали мгновения моего триумфа.
– А теперь послушай меня, ты – свинья, грязный, лживый шантажист, – прошептал я, – и послушай внимательно, потому что это будут последними словами, которые ты услышишь по эту сторону от ада. Я отправлюсь в полицию, но только не сразу, а через некоторое время после твоей смерти. Нет-нет, даже не пытайся двигаться – не сможешь. Ты накрепко прибит гвоздями к полу. Я ведь не случайно настелил этот пол. Гвозди невозможно забить в каменные плиты. Мною все тщательно спланировано, и никто не сможет ни в чем меня обвинить. Констеблю я не скажу, что ты уже мертв. Пусть представитель закона сам обнаружит тебя мертвым, появившись здесь. А я расскажу ему чистейшую правду. Ты стал неистово агрессивным, и тебя хватил удар. Не мог же я оставить обезумевшего пьяницу на свободе, а то он, чего доброго, поджег бы мой дом. К тому времени, когда мы с женой приведем сюда полицию, у тебя во рту и в бороде будут копошиться десятки жуков. Два жука уже покоятся в твоем желудке, мразь. Они были начинкой тех пирожков, которые ты проглотил, даже не прожевав. Я сам подложил их туда. Смотри.
Я взял два оставшихся пирожка и вскрыл их у него перед глазами, показав мертвых насекомых.
– А живые твари скоро тоже полезут в тебя вслед за мертвыми, – сказал я, бросив отвратительные маленькие тельца ему в рот. – Не желаешь еще виски, чтобы запить вкусную еду? Наверняка желаешь. Ты все время пил виски и свою смерть вместе с ним. Я начинил его никотином. Врач поставит один из двух возможных диагнозов. Либо ты умер от отравления никотином, о чем он не раз предупреждал, либо тебя убили эти ядовитые жуки, забравшись в рот и привнеся в организм свой яд. Можешь себе представить, какой шок я изображу, увидев, что потерял майора навсегда после стольких усилий избавить от свойственных ему пороков? Какое горе! А сейчас я помою посуду, предоставив жукам без помех заниматься своим делом. Вот уже парочка ползет к тебе вдоль дорожки из сиропа, проложенной для них мной. Не думаю, что судебный медик обнаружит при вскрытии здоровый организм. Он использует тебя в качестве наглядного предостережения для всех, кто слишком увлекается табаком. Спи спокойно. Интересно, что убьет тебя раньше: никотин или жуки? Буду с нетерпением дожидаться отчета патологоанатома. Думаю, для анализа они по кусочкам отправят тебя в специальных баночках экспертам в Лондон. Тебя, возможно, даже поместят в медицинский музей. И ты наконец-то станешь хотя бы немного важным, принесешь пользу людям.
